— БЛИНЧ! — Голос Ингрид вспарывал воздух, как острый нож.
Доктор Блинч содрогнулся.
— Роджер! — крикнул он. — Квентин! Идите сюда!
— БЛИНЧ!!!
— Вот это жизнь! — с наслаждением выдохнул Рогатый Барон, откидываясь на гору отлично взбитых (хотя и в латаных наволочках) подушек; перед ним в камине жарко горел огонь, ноги были укрыты детским стеганым одеялом с игрушечными медвежатами. Слути опустили шторы на окнах его спальни и зажгли свечи.
Потягивая из огромной кружки плевый чай и время от времени таская конфеты-помадки из стоявшей у него на коленях коробки, Рогатый Барон наслаждался покоем. Много часов уже миновало с той минуты, когда несчастную Ингрид гардероб унес в Эльфийский Лес. Барон сунул в рот очередную конфету. Бедная дорогая Ингрид! Бедняжка…
В дверь постучали.
Этот тревожный звук сразу нарушил благодатную тишину погруженной в полумрак комнаты, чем-то напоминавшей пещеру.
— Войдите, — крикнул Рогатый Барон, безумно сожалея о нарушенном покое.
Дверь отворилась, вошел Бенсон.
— Плохие новости, господин мой, — сказал он. — По-прежнему ни малейших следов баронессы найти не удалось.
— Ах, какой позор! Какой ужас! — воскликнул Рогатый Барон. — И все же нечего стонать. Мы непременно отыщем баронессу! — Он поднес кружку к губам и сделал глоток горячего плевого чая. — Восхитительный вкус! — прошептал он и попросил Бенсона: — На обратном пути подбрось, пожалуйста, еще обломок гардероба в камин. Вот так! Вот и отлично!
Когда садовник закрыл за собой дверь, Рогатый Барон снова откинулся на мягкие подушки и закрыл глаза.
— Нет, я действительно должен спасти Ингрид, и я ее спасу! — Он зевнул. — Как-нибудь на днях.
Усталая кухонная утварь столпилась вокруг высокого столба с указателем, на котором крупными буквами было написано: „НИКУДА!“ Между тем солнце уже село, начинало темнеть.
Как ужасно далеко они все-таки забрались! Подул легкий ветерок; в небесах зажглись луны Чвокой Шмари, и посуда засверкала в их багряных, желтых и зеленых лучах.
Маленькая чайная ложечка стояла в стороне от остальных и, похоже, к чему-то прислушивалась. Видимо, этот далекий, неясный зов слышала только она одна…
С легким вздохом ложечка повернулась в ту сторону. Путь перед ней лежал долгий, но преодолеть его было необходимо!
Звяк, звяк — ложечка двинулась по каменистой дороге. Дзынь, дзынь, клинг, клонг — задребезжали ножи, вилки и прочая утварь, следуя за ней по пятам.
И снова они пошли по горам, по долам… К рассвету высокие деревья Эльфийского Леса показались наконец на горизонте — тонкая темная полоска.
Крошечная ложечка задрожала от возбуждения. Зов слышатся все ближе… Она тихонько вздохнула.
Скоро. Очень скоро!..
— Блинч! — гневный голос Ингрид в мелкие осколки разбил звонкую тишину Хихикающей Поляны. — Я повторять не люблю! Я желаю, чтобы мне немедленно сменили в грелке горячую воду! Немедленно!
Доктору Блинчу удалось издать усталый смешок.
— БЛИНЧ!
— Как же громко ты кричишь, мой маленький певчий дрозд, попавшийся в клетку! — откликнулся доктор и выглянул из окна — не видно ли кого поблизости. Никого видно не было, и он нервно хихикнул. — А ведь Рогатый Барон, наверное, так скучает по тебе!
— Он без меня жить не может! — пронзительно вскрикнула Ингрид. — А когда узнает, как здесь со мной обращались, то превратит тебя в лепешку, чурбан бесчувственный! Немедленно позаботься о том, чтобы мне принесли грелку с горячей водой! Немедленно!
Доктор Блинч покачал головой и злобно прищурил пронзительно-голубые глаза.
— Ах, Рогатый Барон, — пробормотал он, угрожающе хихикая, — ты мне еще за это заплатишь! Попомни мои слова! Ты дорого за это заплатишь!
Книга третья. Доктор Бпинч с Хихикающей Попяны
Пролог
Новый день занимался над Чвокой Шмарью. Шныряли в зарослях длинноногие коромыши, пернатые мыши устраивались на верхних ветках — спать; а древесные кролики, просыпаясь, протирали большие голубые глаза крошечными розовыми лапками.
Один край далекого горизонта скрывался в землисто-коричневой дымке — там садились две из трех здешних лун, багряная и желтая. (Зеленая же луна, вопреки всем ожиданиям и предсказаниям мудрецов, в ту ночь вообще не соизволила появиться на небосклоне.) На противоположном краю небес вставало солнце. Его слепящие лучи уже сверкали на островерхой Маунт-Бум и зубчатых, точно обломанных вершинах Гнилых Гор.
„Бум-м!“ — слабо промолвил вулкан, и над ним» медленно поднялось колечко розовато-серого дыма.
Далеко внизу, бесшумно ступая широкими мягкими лапами по пыльной горной тропе, из клубов рассветного тумана вынырнул огромный кот в розовую полоску. Странный зверь постоял немного, откинул назад голову, разинул пасть и издал громкий раскатистый «мяв». Блеснули клыки-сабли. И все, кто слышал этот рев, тут же притихли; застыли горные рыбы, пролетавшая мимо пернатая мышь бесшумно развернулась и помчалась прочь, а древесные кролики прикрыли свои глазищи длинными ушами-лопухами. Розово-полосатый кот, разминаясь, провел когтями по земле и снова «мяукнул».
— Да, да, я тебя понимаю! — откликнулась сидевшая на нем верхом крупная высокая девушка. — Это действительно очень приятно — наконец-то вернуться домой! — Наездница удобно устроилась в весьма причудливом кожаном седле, украшенном самоцветами и прикрепленном к спине огромного животного с помощью ремней, пропущенных у него под брюхом и широкой грудью.
Девушка потянулась и спрыгнула на землю. Осмотревшись, она удовлетворенно улыбнулась. Низкое утреннее солнце так и сияло на ее огненно-рыжих косах и золотистой коже, подчеркивая идеальную выпуклость могучих мускулов.
Сильному, красивому телу наездницы очень шла короткая кожаная туника с разрезами по бокам, совершенно не стеснявшая движений. Туника была великолепной выделки с опушкой из медвежьего меха и, как ни странно, неплохо сочеталась с легким двусторонним плащом из шифона и органзы и высоким, украшенным крылышками шлемом из полированной бронзы с небольшой серебряной инкрустацией.
Стройные лодыжки и высокий подъем длинных мускулистых ног наездницы подчеркивали плетеные сандалии с ремешками из тонкой кожи ящерицы, крест-накрест обвивавшими ее ноги почти до самых колен. На широком поясе из шкуры дракона висел меч в золотых, изысканной работы ножнах и праща с запасом ядер. Этот наряд дополняла перекинутая через плечо изящная сумка, сделанная из тончайшей! САГ снятой с ушек козлят.
— Слишком долго мы здесь не оыли, — промолвила она задумчиво, водя пальцем по пятнам и зазубринам на лезвии меча. — То война с орками, то великанов пришлось пощекотать мечом, то ведьм потревожить… — Девушка осмотрела горизонт. — А теперь нам больше всего нужен настоящий волшебник из тех стариков, для которых мы с удовольствием стали бы работать. И больше никаких вонючих болотных демонов и надоедливых колдунов! С ними самими еще как следует разбираться нужно! Нам бы несколько гоблинов в качестве прислуги да молока вдоволь! Не знаю, как ты, а я просто мечтаю, когда же наконец можно будет просто поваляться на траве, задрав ноги кверху! Эти сандалии с ремешками мне до смерти надоели!
Она почесала кота за ухом, покрытым мягкой розовой шерстью, и боевой кот громко замурлыкал, как обыкновенная домашняя киска. А Бренда, принцесса-воительница снова вскочила в седло и натянула поводья. Мускулы на плечах кота дрогнули и напряглись. Он грозно всхрапнул и мотнул башкой.
— Вперед, Сниффи! — крикнула Бренда, и голос ее гулким эхом разнесся по пустынной местности. — К Зачарованному Озеру!
1
Солнце, яркое и жаркое, взошло над Чвокой Шмарью, над ее топями и болотами, над ее горами и лесами, над ее дорогами, мостами и городами и над Зачарованным Озером, похожим на огромный водяной гриб-поганку на высоченной ножке.
Солнечный свет пронизывал столб воды, на котором держалось озеро, и радуги так и плясали по булькающей трясине Благовонных Грязей. Одурев от яркого солнечного света, крупные серебристые рыбины подплывали слишком близко к краю озера и падали вниз, прямо в разинутые клювы птиц-ленивок, поджидавших добычу, лежа на земле и поджав под себя ноги.
Шлеп, хлоп… Чавк!
Солнце сверкало на поверхности озера, ласково освещая прихотливо изукрашенные крыши и стены пустующих ныне плавучих домов, что покачивались на волнах, поднятых свежим, набирающим силу ветерком. Купались в солнечных лучах кривоватые каминные трубы и обитые медью носы плавучих домов, полированные бронзовые ручки и крючки, разноцветные стекла окон; солнечные лучи пробирались даже внутрь домов сквозь щели в неплотно задернутых пыльных шторах.
