Может быть, командование Западного фронта и без П.А. Белова, вместо Белова блестяще справлялось весной 1942-го с руководством действиями смоленских партизан, с координированием их совместных операций? Никак нет. Главный, показательнейший пример — мартовский партизанский штурм города Ельни. Штурм провалился. Атаковавшие подчинялись… собственно говоря, никому. По сей день так и не опубликовано какого-либо приказа комфронта по штурму (1942) Ельни, с возложением командования штурмующей группировкой в районе ее предстоящих действий на конкретное лицо. А ведь шли в бой партизанские полки различной подчиненности, да и старших по званию в той обстановке среди партизан не выищешь, если кто и знаком с уставом РККА. Но генерал-лейтенант Белов партизанам в случае со штурмом Ельни, благодаря комфронта Жукову, получается, — никто. Белов руководил в эти дни совсем иным штурмом в совсем иной местности. Так что здесь сработало именно указанное П.А. Беловым исключение из правил. Белов не только не возглавлял атаковавшие Ельню силы, он даже не знал о составе группировки, штурмовавшей город. Его интересовала Угра. Учитывало основной беловский интерес тех дней и командование Запфронта, которое как-то и не посчитало нужным Белова о штурме Ельне толком уведомить. Белов даже не знал ни самого замысла, ни того, как предполагалось развертывание событий. 26 марта он радировал в штаб Западного фронта: «Прошу разъяснить, почему “Дедушке “ даются задачи не через меня, так как он подчинен Главкомом мне. Весь ли отряд должен действовать на Ельню или часть сил»{70}.
Ладно, Белов выполнял иную задачу. Так назначили бы иного — того же генерал-майора В.К. Баранова или, например, полковника М.Э. Москалика. Это, так сказать, из «здешних». Были спецы и в штабах Запфронта и его армий, взять хоть подполковника Н.Н. Архангельского, прекрасно показавшего себя позже в организации и координации партизан на Брянщине. Нет! Пущай кто захочет, тот в Ельне и воюет. Да, именно так. И это потому, что первоначальная инициатива на данную операцию партизан исходила вовсе и не от самого командования фронта. Оказывается, в «волшебной» сталинской стране можно (и ой как нужно!) было подсказывать лобастым звездачам, что делать на следующем этапе. Жукову подсказали… нет, не военные, — штабных смертников в РККА не было. Посоветовать насчет штурма главкому Г.К. Жукову смогли себе позволить лишь партизанские лидеры, причем из гражданских, из ельнинских чиновников внутрирайонного уровня. То есть те, кому Ельня была нужнее. Дав подобное разрешение, Жуков ничем не рисковал. В состав частей Запфронта партизанские полки в тот момент не входили. Так что раз сами напросились, сами в случае неудачи и погибнут.
Если перейти к деталям, предыстория ельнинских событий такова. Ближе всех к городу — подразделения партизанского полка им. С. Лазо. Именно этот полк, именно его руководители проявили наибольшую заинтересованность в овладении райцентром. В характеристике командира и комиссара полка С. Лазо есть малозаметный, но принципиальный штрих: в отличие от руководителей иных крупных партизанских формирований центра Смоленщины только эти двое были из местной (районного уровня) предвоенной политически-хозяйственной элиты. Командир лазовцев — председатель Коробецкого сельского совета, комиссар — 2-й секретарь Ельнинского районного комитета комсомола. Это немаловажно, — не стоит закрывать глаза на такие «мелочи», как субъективная мотивация лидеров. Роль личности в истории, иными словами — личностные установки, интересы и мотивы лидеров массы — не на пустом месте были признаваемы авторитетами марксистской истории и философии. И если попробовать взглянуть на ситуацию глазами командования лазовцев, то она выглядит очень понятно: год назад ты в районе был на одной из нижних ступеней муниципальной иерархии, хотя немного и известен. А ныне, когда под твоей властной рукой две тысячи вооруженных человек, ты в силах пройти по райцентру настоящим хозяином. Пусть в военном контексте, но полным хозяином.
Отличие и особенность полка «С. Лазо» от иных здешних партизан: к моменту подготовки удара на Ельню в этом полку находилось двое советских офицеров — они были специально прибывшими сюда представителями штаба и политуправления Запфронта: капитан М.М. Осташев и батальонный комиссар А.И. Разговоров. Регулярно производились сеансы радиосвязи со штабом Западного фронта. У полка им. 24-й годовщины РККА никаких подобного рода представителей не было. Не было, соответственно, и инструмента властного воздействия на соседей. Зачастую инструмент подобного рода превращается и в инструмент интриг. Так вышло и здесь. Как показывает анализ произошедшего, представители Запфронта не оказались нейтральными «свидетелями и судиями» по неблагоприятным итогам операции, они откровенно прикрыли лазовцев, сваливавших и в войну и после вину за провал на «Годовщину». Забегая вперед, отметим два интересных факта. Первое: в состав специальной комиссии, расследовавшей причины неудачи штурма г. Ельня, входил один из представителей штаба Запфронта при полку С. Лазо — старший политрук М.М. Осташев, выводы этой комиссии возлагали основную вину за провал на командование полка им. 24-й годовщины РККА. Услуга ли, заслуга ли это М.М. Осташева перед командованием полка им. С. Лазо — судите сами. И просим здесь обратить внимание на второй факт: хотя представители штаба Запфронта подчинены вовсе не руководству полка С. Лазо, и оценивать их работу должно бы штабу фронта, почему-то именно М.М. Осташев (инструктор 8-го отдела политуправления Запфронта) удостаивается летом от лазовских руководителей представления к ордену, и не какому-нибудь, а Красного Знамени! Была летом у лазовцев изумительная возможность, когда ордена — десятками, причем не расписывая индивидуальных заслуг и дат подвигов, а так — номером эдак 27-м в списке тех, кому «Красное Знамя». Какой был список, такой Жуков и подписал. И Осташеву орден прошел. Допустим, очень заслужил, вот и отблагодарили… Но ведь перед кем заслужил, именно те и похлопотали!
У нас, как и у любого нечиновного исследователя в РФ, крайне ограничен документальный массив для объективной характеристики организации и организаторов штурма Ельни. Но в этом пункте нам вольно или невольно помогает свидетельство лазовского комиссара, детально разъясняющего эти обстоятельства. Объем цитаты, надеемся, оправдан:
«Накануне штурма Разговоров в телеграмме в штаб фронта высказал соображение, что для оживления боевой деятельности полка имени Сергея Лазо было бы целесообразным отдать ему приказ на занятие Ельни. Командование поддержало это. (…) …командование фронта по рекомендации Разговорова одновременно приказало партизанскому полку имени 24-й годовщины РККА и полку народных мстителей Глинковского района (одним батальоном) оказать нам поддержку.
Согласовав с Разговоровым, штаб полка имени Лазо издал приказ, в кагором определялись задачи не только наших батальонов, по и соседних полков во время атаки на Ельню. Но это были самостоятельные партизанские части, формально наш приказ не имел для них силы закона, а связаться с ними и разработать совместный план мы не могли. Учитывая это, Разговоров откомандировал в полк имени 24-й годовщины РККЛ капитана Осташева, который и должен выполнить эту миссию, а также координировать действия партизанских отрядов»{71}.
Вот кто, оказывается, заварил «ельнинскую кашу». Субъекты таковы:
1. Командование партизанского полка имени С. Лазо. Инициировали штурм в беседе с представителем политуправления Запфронта А.И. Разговоровым.
2. Батальонный комиссар А.И. Разговоров. Озвучивает перед штабом Запфронта мысль о необходимости и возможности штурма Ельни, якобы «…для оживления боевой деятельности полка имени Сергея Лазо…».
3. Командование Западного фронта. Если верить лазовскому комиссару, командующий войсками Запфронта Г.К. Жуков издает приказ на штурм Ельни, причем с «Лазо» приказано участвовать в штурме и соседним партизанским полкам.
Так-так-так… С рецептом и инициаторами понятно. А кто же оказался в ответе за ельнинскую операцию, за ее ход и результаты? Те ли, по логике, кто именно «заварил кашу»? Нет. Ошибется тот, кто укажет на кого-либо из вышеуканных субъектов, так сказать, ельнинской истории. Большие начальники в нашей стране никогда не виноваты! В рецепт командного авантюризма входят: бездарность, равнодушие, отстраненность, изначальное перекладывание ответственности на плечи проявивших инициативу. Но здесь и разрешение (даже «приказ») действовать, — авось что получится. Кончалось провалами. А они заранее не виноваты… И с Ельней получилось именно так.
КОНКРЕТИКА ШТУРМА ГОРОДА
В бой на Ельню шло семь партизанских колонн, у каждой были руководители. Вот все семь нянек кашу и варили… Семь штурмовых колонн, привлеченных к штурму Ельни, таковы:
