Ельня научила всех: рассчитывай лишь на себя. В «Истории создания и боевой деятельности отдельного партизанского полка им. С. Лазо» комиссар этого полка сделал по операции такой вывод: «Нет сомнения в том, что полк им, С. Лазо[, действуя] только своими силами, гораздо легче справился бы с задачей овладеть городом Ельня. Здесь не только была бы исключена возможность проявления претензии на то, кем захвачен город [усматривается существовавший спор между командованиями полков Лазо и 24-й годовщины РККА: то есть «Годовщина» имела какие-то основания заявлять о захвате города именно ею]; в данном случае можно было довести до конца полную внезапность удара, положительные результаты которого получили лазовцы в течение короткой схватки в первую ночь».
Конечно, такое рассуждение имеет весьма зыбкие основания. Ну так и захватили бы! «Довели до конца… внезапность…» бы! Налицо разочарование, недолгий поиск «помешавших». Так «помешавших», что возникли претензии на то, кем захвачен город. По Юденкову, кто-то (о бойцах ФД прямо не пишется) ночью сигналил лазовцам ракетами о готовности полка «Годовщины» к штурму (отвлекали немцев, если вдуматься), — ага, ФД перед лазовцами виноват![16] А если оставить подобные измышления-оправдывания, то напрашивается констатация: на командование лазовцев после ельнинского штурма впервые повеяло ответственностью перед властью. А оправдываться-то легче, указав на ближнего.
Немецкая группа «Габленц» в ужасные для нее дни победила. Победила дважды: отстояли «Родину Гвардии» (Ельню) и вдребезги разбили нейтральные прежде отношения между командованием окружавших город партизанских полков.
ДЛЯ СРАВНЕНИЯ — УДАЧНЫЙ ШТУРМ БАЛТУТИНО
Доказательством необходимости единого командования операцией как аксиомы успеха в разгроме крупных гарнизонов врага стал партизанский штурм крупного села Балтутино, что западнее Ельни, приблизительно на развилке идущего от Ельни большака — на юго-запад, к Починку, и на запад, к Смоленску. Здесь разгромили значительно превосходивший атакующих численностью гарнизон. Комбат-5 принимал личное участие в организации действий не только при выдвижении подразделений к объектам атаки, но и непосредственно на «ноле» боя.
Операция началась около 9 часов вечера 4 марта 1942 года. В бой пошло 190 бойцов и командиров из состава 5-го батальона лазовцев. Командир батальона — старший политрук Иван Ефимович Майоров. Колонной в 30 с лишним подвод выехали по направлению на Балтутино. Морозило, скрипел снег под полозьями. Перед Новосельцами, в 3 километрах перед Балтутино, спешились. Заняв «ничейную» деревню Новосельцы, временно оставили здесь во 2-м эшелоне около 40 человек и одно орудие. Остальные глубоким снегом ушли вперед. Тащили на плечах 6 ротных минометов, боеприпасы к ним, пулеметы, диски и пулеметные ленты. Пулеметов хватало — 34 ствола.
Перед выходом на рубеж атаки штурмовой отряд был разделен на три отдельно атакующих группы — одна по новосельцевской дороге, две — на флангах.
Разведчики вышли на большак у моста. Немецкий патруль был бесшумно уничтожен. В домах знакомых жителей на окраине разузнали расположение основных сил противника в деревне. Подошли тихо-тихо к этим избам и заняли удобные позиции для огня.
В балтутанском Заречье раздалась стрельба — атаковала первая фланговая группа. По этому сигналу основная группа перешла к действиям. Забросав занимаемые противником избы гранатами, ударили из пулеметов. Не предусмотрев пути отхода на случай подобной партизанской атаки, немцы гибли десятками. По улице бежать вперед навстречу пулеметам не рисковали, а перелезая заборы на задворки — становились легкой мишенью. Не ломали голов партизаны и в отношении полицейщины, били наповал всех. В самих домах организованного сопротивления партизаны нигде не встретили, там остались лишь самые нерешительные из вражеских солдат. Прячущихся в подпольях изб, их моментально расстреливали. Пленных старались не брать, так и то в ходе боя их оказалось аж 86 человек!{79}
Уже в центре Балтутино партизан в какой-то момент остановил женский визг и истерические выкрики по-немецки. Это была приехавшая навестить своего супруга жена, точнее, теперь уже вдова одного офицера. Успели остановить пытавшихся с ней разобраться. Решили оставить: пусть вернется в рейх и расскажет там впечатления о России…
Под утро, собрав трофеи и подсчитав количество перебитых немцев, партизаны покинули Балтутино. Только убитыми противник потерял не менее 217 человек. Остатки гарнизона отдельными группами в течение ночи отходили в единственно безопасном, западном направлении — на Разуваевку. Это тот же Старый Смоленский большак, как его называли под Глинкой, где когда-то считали свои последние военные версты наполеоновские солдаты корпуса Барагэ д'Илье.
НЕДООПЕРАЦИЯ «МЮНХЕН»
Старинный, екатерининских времен, если не раньше, Смоленско-Ельнинский транспортный тракт, а в просторечьи — большак. Двадцативерстовый участок западнее Ельни. Именно здесь разгорелись драматические события одной из весенних 1942 г. немецких деблокирующих операций. Найдите о ней хоть что-либо в советской и постсоветской отечественной военной историографии. Клочки есть — в двух книжках, уже XXI века. Связной картины нег. Были бои, были сожжены деревни и села, гибли жители, гибли противостоящие вражескому натиску партизаны. Гибли и десятки, сотни вражеских солдат и офицеров. Немцы решились оплатить кровью нужный им результат, им требовалось обезопасить район Ельни и его коммуникации. Для советской же стороны это… Не гвардейская — хоть и на «Родине Гвардии», да и не операция, ведь операции — это когда армий и фронтов, а не народа. Так что… обычнейшая, реальная тогдашняя, «неизвестная» в советские годы и, естественно, позабытая теперь наглухо, подлинная та война.
Зима 1941/42 г. на полях центрального участка Восточного фронта преподнесла германскому командованию важный практический урок: обеспечение бесперебойного снабжения войск, как и обеспечение контроля над транспортными узлами и коммуникациями — единственный способ противостоять «анархии» войны в России, довести кампанию до требуемого финала. Одной из наименее надежных опор в каркасе системы снабжения тылов 4-й полевой и 4-й танковой немецких армий стала Ельня. Уже в начале весны 1942 г. ситуация воспринималась в высоких германских штабах столь серьезно, что была одобрена необходимость ее скорейшего военного решения.
Возникновение крупных партизанских отрядов, их объединение под общим командованием, явно заметное взаимодействие партизан с находящимися здесь небольшими регулярными силами РККА стало для руководства армий и тыла группы армий «Центр» неприятным подарком. В феврале партизаны овладели райцентром Глинкой, перерезали здесь железнодорожную линию Сухиничи — Смоленск. Вернуть этот райцентр и участок железной дороги под немецкий контроль к марту не удалось. Во многом также стимулом к безотлагательному началу немцами операции западнее Ельни послужили и события партизанского налета на село Болтутино, которых мы чуть позже еще коснемся. И партизанский штурм Ельни в конце марта явился лишним доказательством правоты германских военачальников, принявших решение на операцию «Мюнхен». В Ельне немцам удалось удержаться. Но зыбкий успех надлежало закрепить.
Германская локальная наступательная операция под кодовым наименованием «Мюнхен» имела целью улучшить оперативное положение ельнинской охранно-полицейской группировки и, по возможности, продвинуться войсками от города в северном и южном направлениях, чем ослабить или даже раздробить партизанские группировки. Установление при этом контроля за соответствующей территорией существенно уменьшило риск военной и диверсионной угроз немецким коммуникациям в центре Смоленщины. Общее руководство операцией осуществлял командующий тыловым районом Группы армий «Цешр» генерал М. фон Шенкендорф. К операции были привлечены боевые подразделения 221-й охранной дивизии и 442-й дивизии особого назначения, местные полицейские силы, а также танковые подразделения из состава 1.0-й и 11-й танковых дивизий.
На рубеже марта — апреля 1942 г. противник неоднократно пытался кардинально переломить на фронте борьбы с полком «Лазо» ситуацию, наступая вдоль Ельнинско-Жерелевского и Ельнинско-Рославльского большаков. Однако бои показали, что уж обороняться-то лазовцы умели. Так, 30 марта немецкая атакующая группа в Саушкино (2 км к востоку от Данино) была встречена засадой 2-го партизанского батальона. Потеряв 5 человек убитыми, немецкая пехота сразу отошла в Ельню. Через день, 1 апреля, действуя из района 3 км южнее Ельни, группа противника атаковала вдоль Рославльского большака в южном направлении. Бой под Данино был для партизан неуспешен, их погибло 10 человек, 6 было ранено. Части сил противника удалось продвинуться к деревне Поповка (6—7 км южнее Ельни). 3 и 4 апреля немцы на этом участке снова пытались наступать и обстреливали артогнем от Битяково деревни Моксаки и Филатки. Но овладеть районами Жегуновки и Поповки врагу не удалось ни в те дни, ни позднее. Полк «Лазо» рассечь не удалось.
