(как в псалме 8) выражают не личный страх и отчаяние, а более безличное, философское настроение, коренящееся в понимании бессилия человека и бесполезности всех земных ожиданий. Со строфой (c) настроение меняется. Как и в некоторых других псалмах, это изменение сопровождается прямым обращением к Богу: «Обратись, Господи! Доколе?» Эта строка – выражение великой близости и уверенности. Такие слова любящий может сказать своей возлюбленной, которая в приступе гнева отвернулась от него, но в возвращении которой он уверен. Та же строка продолжается: «Умилосердись[153] над рабами Твоими», в строках 14–17 чувствуется настроение уверенности, носящее почти гипнотический характер. Печаль по поводу бессилия человека и тщетности жизни уступает место жизнерадостному выражению уверенности в силах человека, в работе его рук: «да будет благоволение Господа Бога нашего на нас, и в деле рук наших споспешествуй нам, в деле рук наших споспешествуй».
Возможно, самым прекрасным в динамической группе является псалом 21:
«(a) Боже мой! Боже мой! Для чего Ты оставил меня? Далеки от спасения моего слова вопля моего. Боже мой! Я вопию днем, – и Ты не внемлешь мне, ночью, – и нет мне успокоения. (b) Но Ты, Святый, живешь среди славословий Израиля. На Тебя уповали отцы наши; уповали, и Ты избавлял их; к Тебе взывали они, и были спасаемы; на Тебя уповали, и не оставались в стыде. (c) Я же червь, а не человек, поношение у людей и презрение в народе. Все, видящие меня, ругаются надо мною, говорят устами, кивая головою: „он уповал на Господа; пусть избавит его, пусть спасет, если он угоден Ему“. (d) Но Ты извел меня из чрева, вложил в меня упование у грудей матери моей. На Тебя оставлен я от утробы; от чрева матери моей Ты – Бог мой. Не удаляйся от меня, ибо скорбь близка, а помощника нет. (e) Множество тельцов обступили меня; тучные Васанские окружили меня, раскрыли на меня пасть свою, как лев, алчущий добычи и рыкающий. Я пролился, как вода; все кости мои рассыпались; сердце мое сделалось, как воск, растаяло посреди внутренности моей. Сила моя иссохла, как черепок; язык мой прилипнул к гортани моей, и Ты свел меня к персти смертной. Ибо псы окружили меня, скопище злых обступило меня, пронзили руки мои и ноги мои. Можно было бы перечесть все кости мои; а они смотрят и делают из меня зрелище; делят ризы мои между собою и об одежде моей бросают жребий. (f) Но Ты, Господи, не удаляйся от меня; сила моя! Поспеши на помощь мне; избавь от меча душу мою и от псов одинокую мою; спаси меня от пасти льва и от рогов единорогов, услышав, [избавь] меня. Буду возвещать имя Твое братьям моим, посреди собрания восхвалять Тебя. Боящиеся Господа! Восхвалите Его. Все семя Иакова! Прославь Его. Да благоговеет пред Ним все семя Израиля, (h) ибо Он не презрел и не пренебрег скорби страждущего, не скрыл от него лица Своего, но услышал его, когда сей воззвал к Нему. О Тебе хвала моя в собрании великом; воздам обеты мои пред боящимися Его. (i) Да едят бедные и насыщаются; да восхвалят Господа ищущие Его; да живут сердца ваши во веки! (k) Вспомнят, и обратятся к Господу все концы земли, и поклонятся пред Тобою все племена язычников, ибо Господне есть царство, и Он – Владыка над народами. Будут есть и поклоняться все тучные земли; преклонятся пред Ним все нисходящие в персть и не могущие сохранить жизни своей. Потомство [мое] будет служить Ему, и будет называться Господним вовек: придут и будут возвещать правду Его людям, которые родятся, что сотворил Господь».
Строфа (a) выражает глубокое отчаяние. Поэт кричит, обращаясь к Богу, но Бог не слышит его. Следующая строфа (b) выражает надежду. Она начинается словами: «Но Ты [веата], Святый [кадош]», а продолжается утешением в памяти о том, что Бог помогал предкам поэта: «на Тебя уповали отцы наши; уповали, и Ты избавлял их».
Однако воспоминания о помощи Бога отцам недостаточно для того, чтобы вывести поэта из отчаяния. Он снова впадает в него, и даже более глубоко. Это новое погружение в отчаяние выражено в строфе (c). И снова за отчаянием следуют новая надежда и вера в строфе (d), вера, которая представляется более глубокой, чем высказанная в строфе (b). На этот раз поэт вспоминает не отца, а мать. В тексте говорится: «Ты извел меня из чрева, вложил в меня упование у грудей матери моей». Эта фраза – прекрасное выражение изначального доверия, которое присуще ребенку. Это вера в безусловную любовь матери, вера в то, что она накормит его, когда он голоден, согреет, когда ему холодно, утешит, когда ему больно. Любовь матери ощущается в более раннем возрасте, чем отцовская любовь, она выражается на безошибочном языке тела и не зависит ни от каких условий. Таким образом, воспоминание о материнской любви – самое утешительное воспоминание для того, кто чувствует себя потерянным и брошенным.
Однако даже такое воспоминание не помогает поэту избавиться от отчаяния. Его с новой силой обуревают страх и одиночество, и этот третий приступ отчаяния высказан в строфе (e), которая в два раза длиннее предыдущих. Новая строфа начинается строкой 19, в которой поэт снова обращается к Богу. Он больше не погружен, как в предыдущей строфе, в выражения отчаяния, он обращается к Богу и молит о спасении: «Ты, Господи, не удаляйся от меня; сила моя! Поспеши на помощь мне; избавь от меча душу мою и от псов одинокую мою; спаси меня от пасти льва и от рогов единорогов, услышав, [избавь] меня».
Хотя первые строки строфы все еще имеют форму молитвы, последняя строка – «Ты ответил мне» – меняет тональность. Внезапно появляется уверенность в том, что Бог спас его. Здесь нет ни логического, ни психологического перехода, изменение настроения происходит как вспышка молнии без какой-либо подготовки. Поэт выразил всю глубину своего отчаяния, – и как чудо что-то случается с ним, так что он обретает веру и надежду. Если не понимать природы этого внутреннего движения, остается предполагать, что текст поврежден или вообще не стоит внимания. Так «Стандартная версия» Библии и переводит строки «спаси меня от пасти льва и от рогов единорогов». В этом случае фрагмент «Ты ответил мне» просто опущен с целью избежать трудности неожиданного употребления совершенного времени[154].
То, что последние слова «Ты ответил мне» ни в коем случае не дефект текста и не бессмыслица,
