У ресторана нас поджидал Джеймс.
— Свежим воздухом дышали? — спросил он.
— Дышали, заодно избавились от двух приставучих полицейских, — ответил я. — Как там Хорхе?
— Я с ним зашел в бар, пропустил за соседним столиком рюмочку. Он сказал своим друзьям, что всю ночь промаялся с туристами и теперь отправляется в постель.
— Где он сейчас? И как его найти?
— Так и думал, па, что ты решишь потревожить его сладкий сон. Пошли покажу.
Никем не замеченные, мы добрались до многоквартирного дома, поднялись на третий этаж. Я отослал Джеймса к матери и, как и подобает профессионалу, открыл замок входной двери легким движением пальцев. В квартире царил сумрак, шторы были задернуты. Спесь до добра не доводит. То ли сон у Хорхе как у кота, то ли дверь его квартиры снабжена бесшумной сигнализацией. Когда я на цыпочках дошел до середины комнаты, вспыхнул свет. В двери спальни стоял Хорхе и целился в меня из большого, страшного на вид пистолета.
— Сейчас ты умрешь, шпик! Читай молитву!
Глава 8
— Не стреляй, Хорхе! Я друг!
— Неужели? С каких это пор друзья, как воры, крадутся в ночи?
— День, ясный день за окном, взгляни сам. А крался я, чтобы меня не видели враги. Я сам, как и ты и как Флавия, не жалую поли…
Последние слова едва не стоили мне жизни.
— Что ты знаешь о Флавии?! — заорал Хорхе, и, клянусь, его палец на спусковом крючке побелел.
Я, как герой мыльной оперы, пал перед ним на колени и с мольбой простер руки:
— Выслушай меня, храбрый Хорхе! Твое послание получено на другой планете, я прибыл оттуда. То самое послание, что ты передал туристу и его жене, которых потом вышвырнули из вашего райского мира.
— Ты знаешь о послании?
Ствол пистолета самую малость опустился. Я встал с колен, отряхнул брюки и сел на диван.
— Знаю, ведь я тот самый турист.
— На того туриста ты не похож.
— Внешность изменена, но я — тот самый.
— Докажи.
— Правильно, что не доверяешь первому встречному, но я свой, друг. Сейчас убедишься. Я знаю, например, что туристка, моя жена, встречалась на берегу с Флавией и Флавия показала ей послание на пяти листах, которое моя жена прямо на месте запомнила, а позже пересказала мне. Могу прочитать тебе его слово в слово.
— Читай.
Я продекламировал без запинки все пять листов. Я читал и читал, а пистолет в его руке опускался и опускался. Когда я закончил, Хорхе и вовсе отложил его в сторону.
— Убедил. Я сам написал это послание, и видели его только Флавия и жена туриста.
Он, блестя глазами, подбежал ко мне, поднял на ноги, обнял и расцеловал в обе щеки. Не мешало бы ему, конечно, прежде побриться.
— Рад, что мы наконец-то нашли общий язык. — Я мягко высвободился из объятий. — Счастлив буду помочь.
— Я едва глазам верю. Мы так давно взывали о помощи извне. Несколько месяцев назад один из наших под видом туриста пробрался на космический корабль. С тех пор о нем — ни слуху ни духу.
— Такой низенький, загорелый, нос крючком?
— Он самый. А ты откуда…
— Боюсь, что принес печальную весть: он мертв, убит, без сомнения, агентами полиции.
— Бедный, бедный Хестер, он был храбрым бойцом, надеялся найти легендарную Стальную Крысу, заручиться его помощью…
Я, скромно потупив глаза, принялся многозначительно полировать и без того ухоженные ногти об отворот пиджака.
— Уж не хочешь ли ты сказать, что… что ты…
— Стальная Крыса, к вашим услугам. В разных мирах я известен под разными именами, и Стальная Крыса — одно из них. А теперь расскажи, что тут творится и какой у вас план.
— Положение у нас простое и безнадежное. Плана нет, и, если честно, мы пребываем в смятении. Секретная полиция действует эффективно, слишком эффективно. Едва организуется новая группа сопротивления, как всех ее членов арестовывают и уничтожают. Наша организация совсем новая, но о Флавии уже знают, на нее ведется охота. Я по работе встречаюсь со многими инопланетными туристами, и план поиска помощи со стороны предложила она. Сами мы, к сожалению, очень слабы.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Не так уж плохо для начала. Скажи, а многие ли на этой благодатной планете разделяют твои взгляды?
— Любой крестьянин спит и видит казнь президента Сапилоте. Но крестьяне беспомощны, вся власть в руках кучки богачей — ставленников диктатора, а с инакомыслящими расправляются головорезы из военизированной секретной полиции — ултимадо, как они себя называют. Правда, президента не жалуют многие дворяне из древних семей, но они давно утеряли свое былое влияние.
— Дворяне? — ухватился я за идею. — Расскажи мне о них.
— Я сам, к стыду своему, из старинного дворянского рода и наделен длиннющим, ничего не значащим титулом. Власти мне доверяют, вот даже туристов сопровождаю. Дворяне в свое время совершили ошибку — примкнули к так называемому «демократическому движению», а когда разобрались, что к чему, было поздно. Свинья Сапилоте стал президентом, ключевые позиции в правительстве заняли его люди. Результаты следующих выборов его шайка подделала. Так с тех пор и повелось каждые четыре года. Скоро очередные выборы, но это лишь фарс, каждый ребенок на Параисо-Аки знает, что Сапилоте — генерал-президент пожизненно.
Долго зревшая в моей голове идея наконец оформилась, и я радостно закричал:
— Нет же, нет! На следующих выборах будет иначе!
— Каким образом?
— Найдем честного, уважаемого дворянина из старинной семьи, сделаем его кандидатом на пост президента.
— Но сколько бы человек ни проголосовало за нового кандидата, президентом ему не стать — результаты выборов будут сфальсифицированы.
— Будут сфальсифицированы непременно, но не местными чиновниками, а мной. Я покажу этой примитивной планете один-другой трюк из джентльменского набора по-настоящему грязных политиков. Выборы выиграем мы!
— А получится?
— А то как же, только нужен достойный кандидат. Не знаешь, случайно, такого?
Хорхе сосредоточенно потер подбородок:
— Сразу и не сообразишь.
— Может, расшевелим мысли стаканчиком рона?
— Отличная идея! У меня как раз есть старый выдержанный рон, вовсе не такой, каким обычно потчуют туристов. Тебе, думаю, он придется по вкусу.
Придется по вкусу? От напитка я был в восторге. Мы провозгласили тост за новую счастливую жизнь, потом друг за друга, потом… Открыв третью бутылку, мы возобновили работу.
— Чем дальше живет человек от крупного города, тем он лучше, чище душой, — сообщил Хорхе. Похоже, алкоголь промыл его мозги, и они теперь работали не хуже отлаженного часового механизма. — В глубине континента находятся большие имения, где выращивают пшеницу, кофе и ягоды бискохо и канья. Там же изготовляют рон, перемалывают пшеницу. Крестьяне там живут в достатке, надсмотрщики мягки, дворяне, хозяева поместий, справедливы. До тех пор пока в города по утвержденным планам поступает продовольствие, а люди там не занимаются политикой, Сапилоте не суется в местные дела.
— Ты кого-нибудь из тех дворян знаешь?
— Я всех знаю, ведь мы родственники.
— Кто-нибудь из них, на твой взгляд, подходит на роль кандидата в президенты?
— Да, Гонсалес де Торрес, маркиз де ла Роса. Он честен, справедлив, храбр, недурен собой и всей душой ненавидит Сапилоте.
— Вроде подходит. Ты его хорошо знаешь?
— Он четвероюродный брат мужа двоюродной кузины матери. Я встречаю его только на похоронах, свадьбах и юбилеях, но знаю о нем все. У аристократов нет секретов друг от друга.
— Как с ним связаться?
— Сначала надо купить или взять напрокат автомобиль…
— Уже сделано. Ты поедешь с нами?
— Если я неожиданно оставлю работу, возникнут подозрения. С вами поедет Флавия. Она родом из тех мест, покажет дорогу, да и в имении ей быть безопаснее.
Я допил рон и неохотно поставил пустой стакан на стол.
— Где и когда мы ее подберем?
— Где она сейчас, не знаю, но к вечеру выясню. Подходи в полночь к подъезду этого дома, и я отведу тебя к ней.
