Наверное, о дне рождения Тимура. Но тут я точно ей не помощник. У меня подарок давно куплен. Я наконец-то нашла часы, в точности как были у Манучарова. Точно такой же тайник и бриллианты, рассыпанные по циферблату.
Теперь жду не дождусь, чтобы подарить. Каждый день себя останавливаю, боясь проговориться. Аж ручки чешутся, так хочется вручить подарок.
– Люба, – как только машина отъезжает со двора, косится на меня Альбина. – Мы тебе не говорили, пока ты кормила. Но отец сильно болен. Его в Германии будут оперировать. Я завтра лечу к нему. Через десять дней операция.
– Что?! – поднимаю глаза на мачеху и заранее знаю ответ.
– К сожалению, диагноз подтвердился. Ему осталось от силы год…
– А Катя знает? – спрашиваю, хватаясь за последнюю соломинку.
– Нет. Вот об этом я и хотела тебя попросить. Поговори с сестрой. Может, у нее получится поехать с нами? Все-таки, когда свой врач рядом, гораздо спокойнее.
– Ладно, я Мишутку кормила, – говорю растерянно. – А к Кате почему папа сам не обратился…
– Не смог подступиться, – вздыхает Альбина. – Катя с ним общается только о Мишеньке.
Мой маленький сын с первых дней жизни стал главным любимчиком бабушки. Она даже имя его произносит с придыханием и добавляет жестко.
– Твоя сестра слишком агрессивно настроена.
– Не мы начали эту войну, – останавливаю никому не нужную критику. Даю сразу понять, в каком нахожусь окопе.
– Мы тоже с Андреем хотели все решить по-хорошему, – бросает Альбина и замолкает. Видимо, пытается подобрать слова.
– Остановите машину, я выйду, – заявляю требовательно. Старая рана дает о себе знать. Сердце саднит, как проклятое.
– Обойдешься, – незлобливо бросает мачеха и добавляет жестко. – Андрей хотел уйти до твоего рождения. И Юля согласилась. Но вместо развода родила тебя.
– Я в этом не виновата. Катя тоже… И перестаньте обливать грязью мою маму!
– Просто хочу, чтобы ты поняла…
– Нет, – затыкаю уши руками. – У вас своя правда, у нас с сестрой своя. И мы никогда не поймем друг друга. Сытый голодного не разумеет…
Гелик тормозит около театра. Сигнализация щелкает. И я, выскочив на парковку, быстрым шагом направляюсь к машине охраны.
– Люба! – зовет меня свекровь.
Делаю вид, что не слышу. Ребята только тормозят около так не кстати заклинившего шлагбаума. Останавливаюсь в нерешительности. Наверное, нужно выйти к ним. Кто-то останется с Альбиной. А другие отвезут меня обратно в Ангельское. Но пока раздумываю, въезд перегораживает какая-то «Газель». Теперь точно не выйти. И тут же кто-то чужой прижимается ко мне сзади всем телом. И голос такой знакомый гаденько шепчет в ухо.
– Попалась, Любка.
Глава 46
Люба
Марат легко ударяет куда-то под дых. Но мне хватает и этого. Резкая боль разрывает на части. Горло перехватывает спазм. Даже закричать не могу. Ошалело ищу глазами охрану или любую другую помощь. Но на парковке пусто. А проклятая Газель так и стоит поперек въезда.
Мой похититель, словно мешок с мукой, тянет меня в сторону какой-то неприметной тачки. Пытаюсь вырваться и снова получаю такой же едва заметный тычок. Меня словно парализует. Не могу даже пальцем пошевелить. Тимур предупреждал о своем бывшем помощнике.
– Это наемник, Люба. Отлично натренированная машина для убийств.
Пытаюсь закричать, но Марат быстро закрывает мне рот ладонью.
– Не ори, никто не поможет. Сегодня тебя охраняют мои люди. Как думаешь, почему я здесь?
Гадкая усмешка говорит сама за себя. Придется рассчитывать только на свои силы.
«Не дай ему увезти тебя!» – словно слышу наяву голос Тимура.
У меня муж, ребенок маленький. Мне к ним надо! Сжимаю кулаки, цепенея от злости. А затем со всей дури бью Марата по коленке. Но силы у нас не равны.
Я – воробей против этой махины!
Но даже легкий удар заставляет наемника чуть ослабить хватку и переступить с ноги на ногу. А еще Марат допускает ошибку, будто куклу разворачивая меня лицом к себе.
Смотрю в насмешливые пустые глаза. Ни раскаяния, ни сожаления. Только циничная наглая ухмылка.
– Перестань трепыхаться, – рычит Марат, пытаясь перехватить меня одной рукой, а другой снова закрыть рот.
– Помогите!!! – ору во весь голос, а двумя указательными пальцами бью в глаза.
Больше ничего не приходит в голову! Все приемы самообороны будто выветрились из головы.
– Сука! – вопит мой противник, интуитивно хватаясь за глаза. Выпускает меня на один короткий миг. Трет лицо, пытаясь проморгаться. Но мне хватает и доли секунды, чтобы сбежать. Проезд уже открыт, вот только знакомого Мерса поблизости нет.
Неужели Марат прав? И в нашей охране до сих пор остались его люди? Кругом предатели! И как их вычислить, непонятно. Тимур устраивал проверки и кого-то увольнял. Но, как оказалось, не всех.
Со всех ног бегу к театру. Нужно заскочить вовнутрь. И позвонить Тимуру. Но топот тяжелых ботинок все ближе. Марат настигает меня. А людей никого… Никогошеньки!
Чувствую, как меня хватают за шиворот. Тянут на себя. Задыхаюсь от злости и бессилия.
– Попалась, сука! Добегалась! – зло усмехается Марат. – Прекрати трепыхаться. А то сыграешь в ящик раньше времени.
И тут же вскрикивает от боли. Отпустив меня, тяжело падает на колени.
– Суки-и, – тянет, сатанея от злости. Но смотрит не на меня, а на Альбину. В длинной юбке и норковой шубке она стоит наперевес с битой.
– Не рыпайся, ублюдок, – цедит спокойно. Эта женщина точно отлита из стали. Никаких эмоций на холеном лице.
Морщась от боли, Марат лезет за пазуху. Одним движением выхватывает пистолет. Наставляет на меня вороненое дуло.
– Даже не думай, – предупреждает мачеха. – Раскрою череп.
– Сядешь.
– Но тебя это не спасет, – отвечает Альбина с усмешкой.
Но Марат, переводит взгляд на меня. Прицеливается. Сбежать бы, но ноги внезапно становятся ватными и прирастают к полу.
А у меня перед глазами уже встают Тимур с Мишенькой.
«Беги!» – кричит внутренний голос. Но не убежать никуда. Смотрю во все глаза на своего врага. И тут же на его запястье падает тяжелая бита.
Марат сгибается пополам, и в этот момент Альбина наносит еще один удар по спине.
– Пойдем, на спектакль опоздаем, – отбрасывает пистолет в ливневку. И словно маленькую, берет меня за руку. – Прости, сразу подоспеть не смогла. Увидела, что ты вырываешься, и побежала за битой. Сами мы бы с ним не справились.
И поравнявшись с Геликом, открывает дверцу водителя. Кладет биту между сиденьем и дверцами.
– Идем, нас ждет балет, – улыбается скупо.
– Может, домой? – блею я жалобно.
– Театр – сейчас самое безопасное место. Неизвестно, какие подставы нас ждут на обратном пути. Балет посмотрим. Дождемся Тимура или Макса…
