Они израсходовали остаток камней, намечая воображаемые контуры необычного невидимого пятна. К безмерному удивлению Томаса, оно было площадью всего в несколько квадратных футов.
— Ничего удивительного, что мы в него не попадали, — произнёс Минхо, лихорадочно записывая и зарисовывая всё увиденное в блокнот. — Оно такое узкое...
— Должно быть, гриверы еле-еле пролезают в эту дырку. — Томас не отрывал глаз от плавающего в воздухе невидимого квадрата, стараясь крепко-накрепко запомнить — буквально выжечь у себя в мозгу — расположение и расстояние до него. — А когда они выходят обратно в Лабиринт, то, наверно, балансируют на краю ямы и прыгают оттуда — через пустоту — на край Обрыва. Здесь не так далеко, фактически. Если я смогу допрыгнуть, то они — и подавно.
Минхо закончил рисовать и тоже приклеился взглядом к необычному «люку».
— Слышь, чувак, как это вообще возможно? На что мы, собственно, пялимся?
— Ты упоминал, что это, может, фокус-покус — а ничего такого нет. Наверняка то же, что и с небом — какая-то оптическая иллюзия или голограмма. И за нею скрывается проход. Всё здесь не по-людски, шиворот-навыворот... — «И чертовски круто! — признался Томас самому себе. — Это какие же технологии надо иметь!»
— Точно, что «шиворот-навыворот». Пошли. — Минхо с кряхтеньем встал и взвалил рюкзак на спину. — Надо пробежать как можно больше. А то с такими делами в небесном ведомстве того и гляди ещё что похлеще случится. О том, что обнаружили, расскажем вечером Ньюту и Алби. Чёрт знает, будет ли с этого какой-то толк, но мы теперь, по крайней мере, знаем, куда сматываются проклятые гриверы.
— И, возможно, откуда они появляются, — согласился Томас, в последний раз вглядываясь в потайную дверь. — Из Норы гриверов.
— Ладно, пусть, название как название, не хуже других. Потопали!
Но Томас всё сидел и смотрел на волшебную дверь, ожидая, когда Минхо проявит инициативу. Прошло несколько минут, прежде чем он понял, что Страж, по всей видимости, тоже заворожён чудом. Наконец Минхо, так и не произнеся ни слова, отвернулся, готовый двигаться дальше. Томас неохотно последовал за ним, и они возобновили свой бег сквозь сумрачно-серый Лабиринт.
Больше в этот день ребята ничего нового не обнаружили — всё те же стены, всё тот же плющ.
Томас рубил лозы и делал заметки на бегу. Он ещё не обладал нужными навыками, чтобы заметить происшедшие со вчера изменения, но Минхо без малейших колебаний указывал, где передвинулись стены. Когда они добрались до последнего тупика и собирались повернуть домой, Томасу вдруг невероятно захотелось плюнуть на всё и остаться здесь на ночь — посмотреть, что будет происходить.
Минхо, похоже, почувствовал настроение младшего Бегуна и ухватил его за плечо:
— Не сейчас, старик. Не сейчас.
В Приюте царило уныние — а чего ещё ожидать, если всё вокруг скучно-серое? С момента, как они проснулись этим утром, света не прибавилось. Томас сомневался, что что-нибудь изменится, когда наступит час «заката».
Как только они переступили порог Западной двери, Минхо, ни секунды не медля, направился в Картографическую.
Томас этого не ожидал. Он думал, что с рисованием карт сегодня можно и подождать, есть дела поважнее.
— Неужели тебе не хочется поскорее рассказать Ньюту и Алби про Нору гриверов?
— Алло, шенк, мы всё ещё Бегуны, — возразил Минхо, — и нам всё ещё положено выполнять свою работу.
Томасу ничего не оставалось, как присоединиться к нему. Когда они уже были у стальной двери бункера, Минхо со слабой улыбкой повернулся к своему подопечному:
— Ты прав, разделаемся с этим поскорее и пойдём поговорим с начальством.
В комнате уже было полно других Бегунов, занятых черчением карт. Все работали молча: тема серого неба уже исчерпана, так зачем зря языками молоть? Настроение в комнате было такое безнадёжное, что Томасу стало казаться, будто он тонет в нём, как в болоте. Ему, конечно, тоже полагалось чувствовать ту же самую безысходность, но было не до того — его снедало нетерпение: что-то скажут Ньют и Алби, услышав новости об Обрыве?
Он присел у стола и принялся чертить карту, основываясь как на том, что запомнил, так и на своих заметках, а Минхо всё время заглядывал ему через плечо, давая ценные указания, типа: «Балда, этот коридор кончается здесь, а не здесь», или «Следи за пропорциями, тупица», или «У тебя что, руки не тем концом растут? Прямую линию прочертить не можешь, шенк?» Надоел он Томасу до чёртиков, но и помощь от него была большая, так что через пятнадцать минут после появления в Картографической Томас уже любовался творением своих рук. Ну что ж, у него получилось не хуже, чем у других.
— Ничего, — буркнул Минхо. — Для Чайника неплохо.
Он поднялся, подошёл к сундуку секции номер один и открыл его. Томас присел, вытащил карту вчерашнего дня и приложил к ней ту, которую только что начертил.
— Что мне нужно здесь найти? — спросил он.
— Паттерны[11]. Но если ты будешь сравнивать только два дня, то чёрта с два что-нибудь увидишь. Нужно проработать материал за несколько недель, выискивая паттерны или вообще что-либо необычное. Я знаю — там что-то кроется такое, что может нам помочь. Мы просто пока не в состоянии найти это. Как ты сказал — вот хрень-то.
Томас призадумался: что-то шевелилось в самом дальнем закоулке мозга — то же самое он чувствовал, когда попал в Картографическую в первый раз. Лабиринт, стены... они двигаются... паттерны... Все эти прямые линии... Может, всё совсем иначе, чем они думают? Они делают с этими картами что-то не то? А что надо? Он чувствовал, что от него ускользает нечто очень существенное...
Минхо постучал по его плечу:
— Слушай, ты всегда можешь прийти сюда и вдоволь насидеться над картами, хоть прирасти задницей к стулу. Но только после обеда и после того, как мы поговорим с Ньютом и Алби. Двигаем.
Томас аккуратно уложил бумаги в сундук и закрыл его. Отвратительное чувство, когда кажется, что вот-вот поймаешь мысль за хвост, а она, похохатывая, удирает... Как будто что-то колет тебя в бок! Стены двигаются... прямые линии... паттерны... Ответ где-то здесь!..
— О-кей, двигаем.
Едва захлопнув за собой тяжёлую дверь Картографической, они наткнулись на Ньюта и Алби. Особого воодушевления на лицах начальства не читалось. Возбуждение Томаса мгновенно сменилось беспокойством.
— Привет, — сказал Минхо. — Мы тут...
— Выкладывайте! — перебил Алби. — Некогда с вами валандаться. Что-нибудь нашли? Хоть что-нибудь?
Минхо даже отпрянул при таком резком окрике, но на его лице Томас прочёл скорее недоумение, чем обиду или гнев.
— И наше вам тоже с кисточкой! Да, мы кое-что нашли, фактически.
Странно, но Алби выглядел почти разочарованным.
— А, всё это грёбаное место летит к чертям собачьим. — Он метнул в Томаса злобный взгляд, как будто нашёл виноватого.
«Да что он, сбрендил, что ли?» — в свою очередь разозлился Томас. Они пахали целый день, как проклятые, и вот какую похвалу заслужили?
— Что ты несёшь? — спросил Минхо. — Что ещё стряслось?
За Алби ответил Ньют, кивая в сторону Ящика:
— Проклятая посылка сегодня не пришла. Два года приходила каждую неделю, день в день, час в час, а сегодня — нет.
Все четверо уставились на закрытые стальные двери Ящика. Томасу даже показалось, что над ними зависла ещё более тёмная тень, чем мутная серость, царящая вокруг.
— Ого, мы, кажется, теперь грёбнулись капитально, — пробормотал Минхо. Его реакция ясно дала Томасу понять, что их положение становится по-настоящему тяжёлым.
— Для растений нет солнца, — сказал Ньют, — и никаких поставок через треклятый Ящик... Да, я тоже скажу, что мы грёбнулись. Точняк.
Алби сложил руки на груди, не отрывая взгляда от Ящика, словно пытался открыть двери усилием воли. Томасу оставалось только надеяться, что лидер не пустится рассказывать о том, что видел во время Превращения. Да и вообще о чём-нибудь, касающемся Томаса, если уж на то пошло. Момент явно неподходящий.
— Ладно, по-любому, — продолжал Минхо, — мы сегодня наткнулись кое на что необычное.
Томас ждал, надеясь, что начальство проявит хоть какой-то энтузиазм по поводу принесённой ими важной новости. Может даже, у них есть какая-то информация, способная пролить немного света на загадку?
Ньют выгнул брови:
— Что?
Минхо уложился в три минуты, начиная с гривера, за которым они пришли к Обрыву, и заканчивая результатами их настильного обстрела пространства за Обрывом.
— Оно должно вести туда... ну, вы понимаете, где у гриверов комната отдыха, — молвил он напоследок.
— Нора гриверов, — добавил Томас. Все трое недовольно воззрились на него, словно говоря: а тебе слова не давали, Чайник. Но на сей раз, впервые за всё время, его не особенно задело, что с ним обращаются как с новичком.
