Оливия вздохнула, пораженная собственной испорченностью. Его никак нельзя назвать вполне приемлемым молодым человеком. Он настолько не похож на других, что его попросту нельзя отнести к какой-то определенной категории. Но она реагировала на него иначе, чем на любого другого мужчину.
Может, ей следует поразмыслить о причинах этой странной реакции?
Неужели она борется со своим влечением к нему, хотя должна бы этому влечению следовать?
Оливия раздраженно вздохнула. Она растеряна и с каждым днем теряется все больше.
Она повернулась на бок и поморщилась от боли в затекшей спине. Два дня в дороге дались ей нелегко, какими бы хорошими ни были рессоры экипажа. Нужно было принять предложение лорда Хока проехаться на одной из его прекрасных лошадей.
Она вспомнила лицо спящего Невилла, такое спокойное и такое грубовато-красивое…
Оливия вздохнула и попыталась улечься поудобнее. Может, завтра она будет вести себя дружелюбнее по отношению к нему. «Да, именно дружелюбнее», — подумала она, засыпая. Что плохого, если она будет вежлива с человеком?
Проснулась она внезапно, не понимая, где находится, и не сознавая, что вообще спала. Который час? И что она делает в незнакомой комнате?
В чувство ее привел крик, а затем сердитый мужской голос. Но весь этот шум доносился не из коридора и не из соседней комнаты.
Крик тоски и боли повторился. Потом раздался грохот, и Оливия вскочила. Что, во имя Господа, тут происходит?
Миссис Маккафери что-то проворчала. Сара даже не шевельнулась. Но встревоженная Оливия соскользнула с кровати. Что там творится?
Кричал мужчина, но слов она разобрать не могла. Зато расслышала другой голос… и снова грохот. Может, они дерутся?
Она схватила халат и бросилась к двери, еще не представляя, каким образом сможет прекратить стычку. Оставалось надеяться, что Невилл в ней не участвует.
Но, выскользнув в коридор, она с упавшим сердцем поняла, что ее надежды были напрасны.
— Иисусе Христе!
Пьяный голос, несомненно, принадлежал Невиллу.
— Пойдем, парень, — уговаривал другой, более тихий и спокойный.
— Убирайся от меня ко всем чертям! Проваливай! — снова завопил Невилл с такой яростью и тоской, что Оливия съежилась… Слишком похож на отца, в тот раз, когда он ударил мать.
Второй мужчина сказал что-то неразборчивое, но ответ Невилла прозвучал достаточно ясно:
— О нет. Мне очень жаль, Барт. Очень жаль.
— Брось, парень, все в порядке, ты просто слишком устал. Я помогу тебе подняться в спальню.
— Не смогу заснуть, — измученным шепотом ответил Невилл. — А, черт! Оставь меня! Оставь!
Оливия нерешительно прикусила губу. Как это ни глупо звучит, она хотела пойти к нему. Он только сейчас показал, что обладает именно теми качествами, которые ей ненавистны в мужчинах, и все же ее тянуло побежать к нему и каким-то образом утешить его в несчастье.
— Нельзя! — сказала она вслух и, испуганная собственным голосом и топотом тяжелых ног на лестнице, прижалась спиной к двери своей комнаты и обхватила себя руками.
— Мы заплатим за убытки, — сказал тренер кому-то внизу. — Не стоит расстраиваться по этому поводу.
То обстоятельство, что он говорил властно, как человек, привыкший к подобным сценам, еще сильнее расстроило Оливию.
Шаги приближались. Оливия понимала, что следует войти в комнату, пока ее не увидели. Но что-то побуждало ее оставаться на месте.
— Вам нужна помощь, милорд? — крикнул Барт снизу.
— Нет, — медленно выговорил Невилл. — Нет.
Он преодолел несколько последних ступеней и вышел на площадку.
Одетый в рубашку и бриджи, с растрепанными волосами и слегка покачивавшийся, он выглядел так же, как в их первую встречу. Правда, тогда он был сплошные улыбки и очарование, несмотря на количество выпитого спиртного. Но сейчас, казалось, чем-то угнетен. Лицо осунулось, плечи опустились.
Оливия нервно растерла руки. Все это так трагично…
Он помедлил на верхней площадке, провел ладонями по волосам и отвернулся от темного проема ее двери. Но тут же замер и оглянулся. И пронзил ее взглядом.
Даже в полутемном коридоре, освещенном всего одной мигающей лампой, висевшей у лестничной площадки, он ухитрился заметить ее. Она мгновенно оцепенела. Он выпрямился.
— А, Хейзл, — пробормотал он. — Все еще крадешься в ночи.
— Я… меня разбудил шум.
— Шум. Сон. — Теперь он смотрел куда-то в пространство. — Кошмар.
Она снова поежилась и, несмотря на совершенно неприличное одеяние, состоявшее из ночной сорочки и халата, выступила вперед:
— Вы спали? Мне показалось, что кто-то дрался.
— Драка была.
Какой у него странный голос. И звучит словно издалека. Он шагнул ближе и снова воззрился на нее.
— Ты здесь.
Оливия остановилась. Она стояла от него на расстоянии вытянутой руки. И все же, наблюдая сегодня лицо спящего Невилла, она перестала опасаться за свою безопасность. Кроме того, необходимо понять, почему он так несчастен.
— Невилл, — начала она.
— Шшш, — прошипел он, прижимая палец к губам. — Люди спят. И тебе следовало бы спать… или хотя бы лежать в постели.
Не успела она опомниться, как он поймал ее за руку и потащил по коридору к своей комнате.
Оливия попыталась вырваться, упираясь пятками в пол и выкручивая руку.
— Невилл! Прекратите! Прекратите!
— Шшш. — Он стиснул другую руку Оливии и прижал к стене. — Шшш, Хейзл. Оливия.
Она знала, куда это приведет. Каждой частицей своего существа знала, куда это приведет. И знала также, что должна поднять крик, и пусть все последствия падут на его голову.
Она все понимала, но не смогла сделать этого. Или не хотела…
— Лорд Хок, — начала она снова, пытаясь, несмотря на безумный стук сердца, говорить спокойно и рассудительно, — вы слишком много выпили. Пожалуйте, не сделайте ничего такого, о чем сможете утром пожалеть.
— Пожалеть? — Он медленно покачал головой, не сводя взгляда с ее губ. — Когда мне и без того есть о чем жалеть?
Оливия думала, что он ее поцелует. И если уж быть до конца честной, почти этого хотела. Он действительно нагнул голову. Но не стал ее целовать. Вместо этого его большой палец обвел ее нижнюю губу, медленно погладил подбородок и шею. Но это легкое прикосновение было обманчивым, потому что привело ее в состояние полной растерянности.
Но тут его рука легла в ложбинку между грудями. Оливия задохнулась, не в силах шевельнуться. — А сейчас нет, никаких сожалений, — пробормотал он, коснувшись пальцем тугой вершинки ее левой груди. Погладил сосок в самой чувственной манере, которую только можно было вообразить. Или нельзя? Оливии в голову не приходило, что он может коснуться ее там. И что это так на нее подействует.
