Мелинда сделала шаг к маркизу, словно ища защиты.
– Да, да… конечно, – нервно ответила она. – Спасибо, лорд Ротхем, но я… остаюсь здесь… и не имею желания… уезжать.
– Это только слова, Мелинда, как вы хорошо понимаете, – возразил лорд Ротхем, – вы принадлежите мне, и давайте покончим со всеми формальностями.
Бегите наверх, как хорошая девочка, и возвращайтесь с вашим чемоданом. Простите, Чард, есть множество других падших ангелочков, так что незачем брать моего.
– Не имею никакого понятия, на чем основано ваше убеждение, что вы имеете право предъявлять претензии на Мелинду, – сказал маркиз, – но она не покинет этот дом. Но поскольку, похоже, вы намерены портить ей жизнь, то я предлагаю вам отступного, Ротхем.
– Не все так просто, – отказался лорд Ротхем. – Я не привык упускать своего. И я из принципа настаиваю, чтобы Мелинда поехала со мной.
– А я настаиваю на том, чтобы она осталась, – сказал маркиз.
– Но выбор конечно же за самой Мелиндой, – вмешался капитан Вестей. – Давайте спросим у нее, что она предпочтет сделать.
Он бросил отчаянный взгляд на Мелинду, словно боялся, что она может отказаться оставаться с ними, когда ставки так выросли.
– Да… да, конечно, – проговорила Мелинда дрожащим голосом. – Я… я хочу… остаться. Я же обещала.
– Точно! – сказал маркиз. – Вот вам и ответ, Ротхем. Пожалуйста, прекратите эту отвратительную сцену и возвращайтесь к своим гостям. Я уверен, что Скиттлз с нетерпением ждет вас.
– Я уже сказал вам, – произнес лорд Ротхем; теперь его голос был ровным и размеренным, а слова резали как ножом. – Мелинда моя. Она пойдет со мной.
Маркиз провел рукой по лбу.
– Вы, кажется, не понимаете простых слов, – сказал он. – Может быть, у вас есть причины делать такие дикие заявления, но Мелинда здесь по своей собственной воле, по своей собственной воле она только что сообщила вам, что хочет остаться. И добавить к этому нечего.
– Очень хорошо, Чард, вы вынуждаете меня принять самое неприятное решение, – сказал лорд Ротхем. – Если вы не позволите Мелинде пойти со мной, что, по моему убеждению, она обязана сделать, тогда я буду драться с вами за нее.
– Вы имеете в виду дуэль? – спросил маркиз.
– Именно дуэль, – ответил лорд Ротхем с кривой усмешкой на губах. – Завтра на рассвете, который будет, как я предполагаю, в половине пятого, в обычном месте возле Серпантина.
– Но это смешно! – вмешался капитан Вестей. – Дуэли запрещены, и вам это известно, Ротхем. Если ее величество узнает…
– Ее величество не узнает до тех пор, пока все не будет кончено, – возразил лорд Ротхем. – А мертвые хранят молчание. – Он повернулся к Мелинде:
– Сожалею, моя дорогая, что вы не станете моей гостьей до завтрашнего вечера. Я заберу вас отсюда около полудня. Будьте любезны быть готовой.
Мелинда пыталась что-то сказать, но слова не шли с языка.
И, словно хозяин положения, лорд Ротхем снова поднес ее руку к своим губам, на этот раз небрежно.
На мгновение его глаза остановились на ней, и она почувствовала, что по спине побежали мурашки, а из груди вырвался вздох, будто его мысли заставили ее трепетать. И с той же ужасной самодовольной улыбкой он вышел из комнаты.
Некоторое время они втроем стояли как каменные.
Затем, не думая, что она делает, Мелинда бросилась к маркизу, обхватила его руками и прижалась лицом к его плечу.
– Я не поеду с ним, нет! Не позволяйте ему забрать меня. Я его ненавижу, и он… пугает меня!
Медленно и осторожно маркиз освободился от нее.
И пошел через комнату, не взглянув ни на нее, ни на капитана Вестея, открыл дверь и вышел.
Мелинда стояла там, где он покинул ее, у нее по щекам лились слезы.
– Остановите его! О, остановите его! – кричала она капитану Вестею.
– Нет, пусть идет, – ответил капитан. – Ему надо побыть одному и подумать о том, что его ждет впереди!
– Дуэль! Что он имел в виду, говоря о… дуэли? – спрашивала Мелинда, почти обезумев от горя. – Они же… запрещены.
– Но все еще случаются, – сказал капитан Вестей тихо, – а Ротхем отличный стрелок.
– Что вы имеете в виду? – изменившимся голосом спросила Мелинда.
– Я имею в виду, – объяснил капитан Вестей, – что он уже убил трех человек. Мне кажется, он всегда ненавидел Дрого и с удовольствием ухватился за эту возможность бросить ему вызов, не говоря о том, что он хочет заполучить вас себе.
– Его светлость должен отказаться, – потребовала Мелинда.
– Не будьте смешной! – возразил капитан Вестей. – Вы не хуже меня знаете, что если он смалодушничает, то его поднимут на смех его же собственные друзья.
– Но зачем… зачем он… будет драться с лордом Ротхемом? И ради чего? – спросила Мелинда.
– Ради вас, конечно, – ответил капитан Вестей.
– Но почему… почему его светлость не… – Она запнулась, и капитан Вестей, садясь за карточный стол, будто его больше не держали ноги, закончил ее фразу:
– Не отдал вас лорду Ротхему? Даже если бы он и хотел это сделать, то не смог бы. Отказаться принять вызов и подвергнуться остракизму со стороны всех порядочных людей в стране? Нет, Мелинда! Мужчина должен вести себя достойно, каким бы бесчестным ни был его противник.
– Но что, если… лорд Ротхем… убьет его?
– Как он уже сказал, – тихим голосом продолжал капитан Вестей, – мертвые не болтают! В клубе прошел слух, подчеркиваю, только слух, что он стреляет чуть раньше противника. Но когда человек мертв, то мало кто будет добиваться правды ради него, а у Ротхема большое влияние в некоторых кругах.
– Тогда… что же нам… делать? – спросила Мелинда жалобно, и слезы потекли у нее по щекам.
– Ничего, только молиться, – ответил капитан Вестей. – Боже мой! Я никогда не думал об этом с тех самых пор, как закончил Итон! Но если когда и бывает необходимость в обращении к Богу, то именно теперь. Самое подходящее занятие для женщины, вот и займитесь этим. Дрого понадобится много сил, чтобы уклониться от пули Ротхема, которую тот, несомненно, направит прямо в его сердце.
– О, зачем, зачем я только… встретилась с ним? – спросила Мелинда.
– Вот именно, зачем? – почти выкрикнул от отчаяния капитан Вестей, расхаживая по комнате.
Мелинда отпустила голову на карточный стол и зарыдала. Она плакала горько и безнадежно, чувствуя себя зверем, попавшим в капкан, из которого не было выхода. Комнату наполнили сумерки. Она попыталась взять себя в руки. Потом, решив, что выглядит ужасно, поспешила наверх в свою комнату, чтобы умыться холодной водой.
Когда она позвонила в колокольчик, чтобы вызвать горничную, ее глаза еще были припухшими от слез.
– Должно быть, пора переодеваться к обеду, – сказала она вошедшей горничной.
