— Не переживай, — Алеся подошла и обняла Кмитича за шею. — Давай, я прочитаю, что там.
Кмитич сел рядом с ней и протянул развернутый лист. Девушка взяла его и прочла:
«Когда ты будешь читать это письмо, дорогой Саму-эль, меня уже не будет на этой грешной земле. Вынужден сделать это ради Отечества. Ведь пока живя, существует проблема двоевластия в литвинской армии, а значит, дата освобождения Отечества нашего отодвигается на неопределенное будущее. Сожги это письмо после прочтения. Только ты должен знать эту тайну. Бейся за Спадчину! Верю в тебя. Не Сапега, но ты должен стать Великим гетманом. Собери войско, выдвори этих супостатов из нашего Княжества. Не подведи. Прощай. Да поможет тебе Бог.
Великий гетман Януш Радзивилл. Прости за все».
Алеся замолчала. Молчал, ошарашенный, и Кмитич.
— Значит, гетман покончил с собой! — произнес он после почти минутного молчания. — Пошел на это ради спасения страны.
Алеся ничего не ответила, опуская голову.
— Что ты намерен теперь делать? — спросила она после паузы.
— Я? — Кмитич не мог прийти в себя от замешательства. — Я соберу конфедерацию. Или нет, поеду в Витебское воеводство, соберу партизан. От армии толку нет никакого. Армия воюет в Польше, словно там наш родный край.
— Но ведь гетман хотел, чтобы ты собрал конфедерацию и, насколько я поняла, стал собирать войско вокруг себя. Чтобы стать гетманом.
— Это нереально, любимая моя, — покачал головой Кмитич, горько улыбаясь, — армия уже собралась вокруг Сапеги. Если я начну раскол, то пойдет гражданская война между мной и ним. Это ли всем сейчас нужно?
— Но организовывать отряды повстанцев на захваченной царем территории — это еще опасней и трудней! — карие глаза Алеси с мольбой уставились на Кмитича.
— Такие отряды уже существуют, — вновь покачал головой полковник, — я же лишь скоординирую их деятельность, объединю. И мы выбьем сами врагов из Орши, потом из Полоцка и Витебска тоже. Не надо ждать, пока Сапега придет. Переговоры идут в таком направлении, что эти земли Ян Казимир вообще может отдать царю ради спасения Польши. А что касается Карла Густава, то он вообще забыл про Унию. А царские войска тем временем осаждают Ригу. Там обороняется Магнус Де ла Гарды — единственный человек, который заинтересован в Унии, сейчас повязан по рукам и ногам. Ему самому нужна помощь. Так что ждать помощи мне — бесполезно. Людям самим нужно спасать себя, иначе… Плен и рабство. И разорение. Такое же, как наступило почти сто лет назад в Новгородской республике, а затем и в Псковской.
Александра тяжело вздохнула, прижалась к Кмитичу, положив голову ему на плечо:
— Это значит, что ты будешь где-то в лесу, и я даже письма тебе не напишу?
— Я сам буду посылать тебе письма и говорить, куда писать мне. Научи, я буду писать тебе на жмайтском, чтобы не перехватили царские псы.
— Добре, любы мой, научу… Ну, а сейчас давай спать. Устали мы оба.
И Кмитич, улыбнувшись, поцеловал жену.
Глава 16 Плен и освобождение Богуслава
«Русский воевода» Степан Чарнецкий понял одно — меньше надо спрашивать разрешения у нерешительного короля и больше действовать самому. Только тогда дело пойдет. Он тут же договорился с Павлом Сапегой. Литвинский гетман с двадцатью тысячами войска должен теперь был идти в Пруссию громить войска альянса, чтобы не дать им возможности собрать новые силы. Вернувшийся со свадьбы Кмитича Михал вновь окунулся в суету военных походов.
После беспечных дней в Евье первый день в армии вверг юного князя в уныние, но Михал быстро адаптировался. Несвижский князь вместе с Винцентом Гонсевским возглавил авангард армии Сапеги. Уже 8 октября этот авангард столкнулся под прусским местечком Простак с войсками брандербург-ского курфюрста, где находился и Богуслав Радзивилл. Войско альянса расположилось на берегу реки Пис, готовясь к переправе по мосту, чтобы следовать к крепости Элк на воссоединение со шведским войском Валенрода. Но появление литвинов остановило переправу — альянс готовился отразить атаку. Гонсевский решил применить хитрую тактику: вначале он отправил шесть сотен крымских татар с заданием найти брод и, переправившись на другой берег Писы, с тыла незамеченными подойти к мосту. Те так и сделали. Сам же Гонсевский, вступив в короткий бой, любимым русским приемом — ложным бегством кавалерии — стал заманивать немецких рейтаров в засаду. Этот маневр тут же распознал чуткий, как лис, Богуслав.
— Это засада! Я хорошо знаю тактику литвин! — кричал Богуслав брандербуржцам. Слуцкий князь, конечно же, не имел времени, чтобы рассказать, что именно так заманили братья Андрей и Дмитрий Ольгердовичи под удар засадного полка наемную армию Мамая, когда воевали против него на Дону в 1380 году на стороне Тохтамыша. Не успевал он напомнить немцам и о «бегстве» литвин при Грюнвальде, заманивших крестоносцев под удар смоленских хоругвий. История ничему не научила брандербуржцев, и те, не слушая Богуслава, посчитав, что враг повержен и паникует, увлеклись преследованием. И попали-таки в засаду. Их атаковали гусары и драгуны. Рейтары не выдержали боя и побежали сами, уже по-настоящему. Остальные, видя убегающих товарищей, бросились на мост. И вот тут-то неожиданно с диким улюлюканьем появились крымские всадники в своих высоких шапках. Закипела жаркая схватка. Организованное сопротивление смогли оказать лишь солдаты Богуслава, кто, в принципе, был готов к такому повороту событий, контролируя переправу. Однако бегство и паника остальной части армии все смешали. Литвины напирали с одной стороны, татары — с другой, по ним били из пистолетов и мушкетов драгуны, но на месте упавших татар возникали новые. Ожесточенная рубка быстро клонилась к победе Гонсевского.
Михал Радзивилл вместе с полковником Короткевичем и бывшим могилевским воеводой Поклонским вновь дрался в первых рядах, даже не подозревая, что где-то впереди опять находится его кузен. Сам же Слуцкий князь яростно отбивался от татар, ловко фехтуя в седле саблей. Он проткнул одного, срубил второго, застрелил третьего татарина, но четвертый сзади ловко полоснул саблей по голове Радзивилла. Богуслав успел заметить врага, уклонился, но скользящий удар все равно пришелся князю по голове, и если бы не шляпа и пышная шевелюра — он был бы смертельным. Кровь хлынула на лицо, и Богуслав едва усидел на коне, завалившись на бок, еле-еле удерживаясь на боку коня одной рукой, чтобы не упасть. Но раненый князь все же не удержался в седле и рухнул на землю.
Какой-то татар™ тут же подскочил к нему и хотел заколоть его своей острой хоругвью, но Богуслав, собрав силы, уклонился от удара и ухватился за копье рукой. Клик! Тонкое древко обломалось, наконечник остался в руке Слуцкого князя. Молодой адъютант Богуслава Суловский все это видел, он выхватил пистолет, тот не выстрелил, Суловский схватил второй и выстрелил-таки в ордынца почти в упор. Татарин вздрогнул, оскалился и рухнул. На Суловского тут же напрыгнули сразу двое и повалили его на землю. Татарский хорунжий набросил Богуславу на руки веревку и повел за собой его и Суловского. В плен попало до семи тысяч человек. Около трех тысяч бран-дербужцев и литвин погибло…
