В этих «завалах» очень тонко должен разобраться оперативный уполномоченный. Это твой ум, оперативник, должен четко определить, где человек говорит правду, а где лжет. И надо терпеть даже тогда, когда ты видишь, как свидетель врет и без всякого стеснения смотрит тебе в глаза. Запиши все показания в протоколе или объяснении. И уж никаких насилий и угроз не должно быть. Так предписывает наш закон. В рамках закона и надо действовать. Любые противоречия очень быстро всплывают на поверхность в ходе предварительного следствия. Это дело свидетеля, подозреваемого, обвиняемого, подсудимого — говорить правду или лгать. А твоя задача, оперативник, четко разграничить, где ложь, а где правда.
Процесс доказательства, в соответствии процессуальному закону всегда лежит на следователе. У преступника во время предварительного следствия голова не болит. По закону обвиняемый, подследственный, подсудимый вправе защищаться всеми законными методами. А хворают преступники, и голова у них начинает болеть, когда их отправляют туда, где небо в клетку. Но этому предшествует целый комплекс оперативно-следственных действий. Всю черновую работу по сбору доказательств выполняет рабочая милицейская пчела, имя которому — оперативник. И неважно, когда это случилось: то ли оперативник идет по следам от преступления к преступнику, то ли от преступника — к преступлению.
Вот здесь есть смысл оттенить один существенный момент. Совершая уголовщину, ни один преступник не думает держать ответ по закону. Каждый, кто совершает преступление, рассчитывает на безнаказанность. Но ведь немногим удается избежать ответственности за совершенные преступные деяния. Здесь простая логика: у каждого начала есть свой конец. Развязка обязательно наступит. И чем активней действует преступник, тем быстрее он попадает в руки правосудия. Каждый, кто вступает в конфликт с уголовным законом, должен знать простую поговорку: «Близок локоток, да не укусишь». Возмездие обязательно наступит. Дело только во времени. Ответ тут один, его нельзя выносить за скобки. Вовремя одумайся и остановись, не пачкай свои руки статьями уголовного кодекса…
Тем временем, вздрагивая на мощеной булыжником дороге, велосипедист Грунин уверенно рулил своей «машиной». Опьяненный медовым запахом луговых цветов, он медленно подъезжал к реке Оке.
С противоположной стороны, на высоком правом берегу Оки, уже виднелся город Горбатов. Впереди путника ожидала окская переправа. Одно лишь маленькое сомнение возникло у Грунина: а задействован ли в этот день паром на переправе. К счастью, паром на Оке работал ежедневно. Осталось рукой подать до переправы. Уже были слышны гудки пароходов, отзвуки прибрежных волн да рокот судовых моторов, изредка доносившихся с реки. Сердитые, крутые волны будоражили и хлестали крылатые быстроходные «Ракеты».
И вдруг, совсем неожиданно, велосипедист почувствовал что-то неладное. Стало ясно, что «машина» сломалась. Лопнула камера. Слезай, Алеша, со своей «лошади» и думай теперь, как выходить из положения. Дальше на колесных ободах не поедешь. Загоревал Грунин, хоть назад возвращайся, а то взваливай на спину велосипед и тащи пехом километров пятнадцать обратно до Сеймы. Положение сложилось критическое, но не безысходное. Что же делать? Запасной камеры у Грунина нет, велоаптечки тоже не оказалось. И все-таки выход был найден.
В мыслях незадачливого путника мелькнула одна зацепочка. Поблизости на реке Оке рыбаки-любители ловили рыбку. Не раздумывая, лейтенант Грунин взвалил на спину свой велосипед и очень быстро дотащился до первой ватаги. Можно было самокатом везти велосипед, но была опасность загубить камеру. Так как обод при свободном движении мог изжевать уже проколотую камеру. Решение нагрянуть к рыбакам было принято верно. Ноша была тяжелая, поэтому от чрезмерной нагрузки плечи у Грунина нагрелись (отяжелели), с него тек ручьем пот.
Слегка хмельные рыбаки очень приветливо встретили чудака-велосипедиста, приняв его за неудачливого рыболова. Кое-кто из рыбаков улыбнулся, как будто ничего серьезного не произошло. Но это только казалось так со стороны тем, кто не испытал маленьких дорожных неприятностей. А то хватишь горюху в дороге и поплачешь.
Но так получилось так, что Грунину горевать долго не пришлось. Рыбаки оперативно проверили свои рюкзаки, и в один миг кто-то разыскал клей, кто-то нашел резиновые заплаты, а другие — уже проверяли камеру и искали место прокола. Суета, связанная с ремонтом, быстро закончилась, камера через несколько минут сидела под покрышкой.
Рыбаки — народ гостеприимный, они даже ухой накормили гостя. Но если бы знали они, что их гость опер, то неизвестно было бы, как его еще приняли. Именно так в эти минуты размышлял Алексей Грунин, покидая рыбачью стоянку.
До переправы было рукой подать. Но, то ли от усталости, то ли от переедания вкусной ухи, почему-то Грунина заморил сон. Он, что называется, засыпал на ходу. Прямо на берегу живописной Оки Алексей бросил свой велосипед и рухнул на землю.
Природа на берегу Оки не подлежит никакому описанию. Это настоящая сказка. Кругом по бугристым берегам тянулись стройными рядками дички-яблоньки. Когда-то на этом месте, возможно, был посажен огромный сад. Переживший многие сотни лет, он переродился в яблони-дички. Но сейчас сад был как будто живой, одухотворенный и наполненный сплошным жужжанием пчел, шмелей и даже ос. Вокруг яблонь кружился целый рой пчел, они то садились на яблони, то улетали куда-то в глубь дикого сада. Вся округа наполнялась каким-то сплошным, непрерывным звуком протяжного шума…
В этой сказочной нижегородской местности незадачливому путнику невольно вспомнились детство и юность, а также неповторимая встреча с Олей в Красной Слободе. Но тогда это было у реки Мокша, а теперь Алексей Грунин размечтался у реки Оки. Но удивительно вот что. Было какое-то странное совпадение. Ландшафт местности напоминал родные места. Город Горбатов-на-Оке примостился так же, как и Красная Слобода на высокой горе. Разница была лишь в одном. Река Ока-матушка — далеко не родня реке Мокше. Оба города представлялись Грунину как близнецы-братья. Визуально там и тут просматривалась неописуемая природная красота. В памяти Алексея всплывали интересные события его жизни. Одно из таких событий запечатлелось на всю жизнь. И вот сейчас, не то во сне, не то наяву, перед Груниным во весь рост появился образ милой девушки: кареглазой Оли. О ком же ему еще было помечтать. У него не было никого милее на свете, чем та, что жила на малой родине. В памяти еще совсем юного лейтенанта всплыла деревенская частушка, которая тут же и была озвучена:
Много звездочек на небе,Одна ярче всех горит.Много девушек на свете —Об одной сердце болит.
Вот если бы кто-то послушал этого соловья-исполнителя, наверное, уморился бы со смеху. Но кто искренне любил девушку, тот знает, что такое юношеская любовь. Ни в метрах, ни в тоннах ее не измеришь. Она безмерна, широка в пространстве и неизмерима в весе. Любовь — многотонная штука. Разумеется, честная, искренняя любовь. О ней сложены тысячи и тысячи стихов, не счесть сколько написано романов. О любви на разных языках звучат песни и частушки. А кому не вспоминается романтическое гадание на ромашках. Были же, наверное, такие глубокие душевные чувства, когда мальчики и девочки на луговом поле срывали цветок-ромашку и гадали на удачливую судьбу влюбленного. Гадание на ромашках было всегда целевое, под конкретного человека: мальчика или девочку…
Лейтенант Грунин удалился немножечко в сторону от дороги, затем медленно нагнулся и, сорвав самую большую белоснежную шляпку, начал гадать. Почти вслух он произносил сам себе: «Любит — не любит, к сердцу жмет, к черту шлет…» Так облетал лепесток за лепестком. И, надо же, выпало такое счастье, последний лепесток ответил на волнующий вопрос так: любит. Повеселел Алексей. Немножечко еще побыв в этом райском уголке, он вновь отправился в путь…
Впереди Грунина ожидала переправа на пароме на противоположный берег Оки. А там еще надо было проехать около двадцати, а может быть не менее тридцати километров. Словом, предстояла очень дальняя и трудная дорога. А солнце знает свое время, оно уже давно свернуло на запад, и стрелки часов показывали время далеко за полдень. Хотя солнечные лучи по-прежнему светили ярко, но они, как бы скрываясь где-то вдали, прямо на глазах исчезали за макушками деревьев.
Но Грунину опять же повезло. Сегодня он был настоящим счастливчиком. Паром на переправе работал ежедневно и строго по графику. С очередным рейсом без всякого промедления оперативник перебрался на правый берег Оки. Затем по крутому склону поднялся в гору, где впервые в жизни состоялась встреча Грунина с городом Горбатов-на-Оке.
Этот провинциальный городок как будто врос в большую высокую гору над рекой Окой. Небольшой по своим размерам город окольцован со всех сторон садами. Что и говорить, чудный городок. Неслучайно в его окрестностях расположены дома для отдыхающих. На центральной улице города вся дорога покрыта булыжником, кое-где даже заасфальтирована, а дальше, за околицей, пошла уже грунтовая дорога. Ехать по такой дороге на велосипеде было намного труднее. «Но раз взялся за гуж, не говори что не дюж», — гласит народная поговорка. Хочешь ехать, так жми что есть сил на все педали. И Грунин жал, прижимаясь к бровке автомобильной колеи, изредка в нее влетая, он все же дул что есть сил по выбитой машинами дороге.
