Это были гордые упрямые люди, следовавшие тем путем веры, который считали правильным. Они одевались в серое, поскольку яркие цвета греховны, полностью, не считая лица и рук, скрывали тела под одеждой и допускали близость между мужчинами и женщинами исключительно ради рождения детей. Они не поклонялись идолам и изваяниям, соблюдали субботу как день отдохновения и все надежды возлагали на то, что обретут мир на Бета-Андромеде-XII.
Однако через пятнадцать минут после приземления они поняли, что это не так. Дело в том, что, пока женщины разбивали лагерь, а мужчины добывали пропитание, блаженный Енох Браун, сын Мирона, отправился в полет на вертолете, чтобы посмотреть, какая планета им досталась.
Когда он вернулся, его суровое лицо больше обычного выражало страдание. Заговорил он поистине погребальным тоном:
— Господь посылает нам новое несчастье, даже здесь, в этой дикой местности.
— Что такое? — спросил блаженный Мирон.
— Этот мир населен людьми!
— Немыслимо! Мы получили гарантии, что это девственная планета, что тут нет ни колонистов, ни туземцев.
— Тем не менее,— с горечью сказал блаженный Енох,— здесь есть люди. Я видел их. Обнаженные дикари, по виду похожи на землян. Они танцуют и резвятся в свете огромного костра вокруг гниющего корпуса покинутого космолета, наполовину погрузившегося в склон холма,— Он нахмурился. — Я низко пролетел над ними. Почти голые, тела смазаны жиром, дико скачут и в открытую совокупляются, как животные.
На мгновенье Мирон Браун утратил дар речи и просто стоял, мрачно глядя на сына. Кровь отхлынула от его худого лица. Потом он заговорил хриплым от гнева голосом:
— Даже здесь дьявол преследует нас.
— Что это могут быть за люди?
Блаженный Мирон пожал плечами.
— Какая разница? Может, потомки колонистов с Земли... Какой-нибудь корабль, направлявшийся вдаль, разбился здесь и не послал сообщения на Землю,— Он поднял взгляд к темному безлунному небу и пробормотал короткую молитву.— Завтра мы посетим этих людей и побеседуем с ними. А пока займемся лагерем.
Утро выдалось свежее и ясное. Солнце встало рано, стало тепло, и сразу после утренней молитвы группа из одиннадцати мужчин, прихожан церкви Нового Воскрешения, двинулась в путь через труднопроходимую лесистую местность, отделявшую их лагерь от дикарей. Коленопреклоненные женщины предались очищающим душу молитвам, а оставшиеся в лагере мужчины занялись повседневными делами.
Отряд возглавлял блаженный Мирон Браун, с ним были его сын Енох и еще девять человек. Не разговаривая, они шагали по лесу. По мере того как огромное желтое солнце поднималось в небе и в лесу становилось жарче, блаженный Мирон чувствовал все больший дискомфорт и обильно потел под толстой шерстяной и, конечно же, серой одеждой. Однако это был всего лишь физический дискомфорт, переносить его было нетрудно.
Но то, что они обнаружили в новом мире людей,— вот настоящая мука. Он рвался увидеть их собственными глазами, убедиться, что это правда.
Около полудня показалась деревня туземцев. Блаженный Мирон первым заметил ее. Деревня представляла собой кучку грубо сколоченных низких хибар вокруг средних размеров холма, из верхушки которого торчал нос ржавого космического корабля, врезавшегося в землю годы или столетия назад. По указанию блаженного Мирона все направились к селению.
Навстречу им выступили двое туземцев — девушка, юная и красивая, и мужчина в узкой набедренной повязке. Такая же повязка и еще одна на груди прикрывали наготу девушки. Остальные части стройных и загорелых тел были обнажены. Мирон пробормотал молитву, чтобы уберечься от греха.
Девушка выступила вперед.
— Я жрица Джин из рода Маккейга,— сказала она,— а это Лиль из рода Квитни, он тут главный. Кто вы?
— Вы... вы говорите по-английски? — удивился блаженный Мирон.
— Да. Кто вы и что делаете в Мире? Откуда прибыли? Что вам здесь нужно?
Девушка явно не знала стыда; при виде ее гладких бедер на скулах блаженного Мирона заиграли желваки.
— Мы с Земли,— холодно ответил он.— Хотим поселиться здесь.
— С Земли? Где это?
Блаженный Мирон улыбнулся с оттенком высокомерия и бросил взгляд на сына и остальных, с неодобрением отметив, что Енох с излишним интересом разглядывает стройную гибкую девушку.
— Земля это планета далеко-далеко в небе, откуда первоначально прилетели и вы,— сказал он.— Задолго до того, как впали в дикость.
— Вы прилетели оттуда же, откуда и мы? — Девушка нахмурилась.— И мы вовсе не дикари.
— Вы ходите обнаженными, а по ночам совершаете странные церемонии. Это и есть дикость. Все это необходимо изменить. Мы поможем вам снова стать настоящими землянами. Покажем, как строить дома, а не жалкие хибары. И вы должны научиться носить одежду.
— Не нужна нам никакая одежда, кроме той, что у нас есть,— удивленно сказала Джин, двумя пальцами захватила складку серого шерстяного одеяния блаженного Мирона и пощупала ткань.— Твоя одежда промокла от пота. Как можно ходить в таком по жаре? Это же глупо!
— Нагота — грех! — прогремел блаженный Мирон.
Внезапно в разговор вмешался мужчина по имени Лиль.
— Кто ты такой, чтобы учить нас? Зачем вы пришли в Мир?
— Чтобы свободно служить Богу.
Туземцы обменялись взглядами. Джин кивнула на мерцающий в полуденном солнце, наполовину погрузившийся в склон холма космический корабль.
— Вместе с нами?
— Конечно нет! Вы поклоняетесь кораблю, куску металла. Ваша религия деградировала.
— Мы поклоняемся тому, что привело нас в Мир, и, значит, оно свято,— горячо возразила Джин.— А вы?
— Мы тоже поклоняемся тому, кто привел нас в мир. Ничего, мы научим вас. Мы...
Блаженный Мирон смолк — распинаться ему было уже не перед кем. Джин и Лиль внезапно развернулись и бросились обратно в деревню.
Верующие выжидали более получаса. В конце концов блаженный Мирон сказал:
— Они не придут. Они испугались нас. Давайте возвращаться и решать, что делать.
Наверху послышался смех. Блаженный Мирон резко вскинул голову.
Деревья были усеяны обнаженными людьми, незаметно окружившими их со всех сторон. Среди них блаженный Мирон заметил насмешливое личико той девушки, Джин.
— Возвращайтесь к своему богу и оставьте нас в покое, глупые люди! — крикнула она.— Покиньте Мир к завтрашнему утру, не то мы убьем вас!
Блаженный Мирон яростно потряс кулаком в сторону деревьев.
— Вы просто болтливые обезьяны! Но ничего, мы снова сделаем из вас людей!
— Заставите носить эту безобразную одежду и поклоняться ложному богу? Тогда вам придется сначала убить нас — если сумеете!
— Уходим,— сказал блаженный Мирон,— Возвращаемся в лагерь. Больше нам тут нечего делать.
Тем же вечером в грубо сколоченном здании церкви Нового Воскрешения старейшины собрались на совещание, чтобы обсудить проблему лесных жителей.
— Очевидно, они потомки колонистов, потерпевших крушение на том корабле,— заявил блаженный Мирон.— Однако они возвели грех в добродетель, опустились до уровня животных. Со временем их тлетворное влияние может оказать пагубное воздействие и на нас.
Слова потребовал старейшина Соломон Кейн — аскетический суровый человек с холодным строгим разумом математика и теолога.
— Насколько я понимаю, брат, перед нами три пути: можно вернуться на Землю и подать прошение о новой планете; можно попытаться переделать этих людей по нашему образу и подобию; и можно уничтожить их до последнего мужчины, женщины и ребенка.
— Возращение на Землю невозможно,— возразил блаженный Доминик Агнелло.— У нас не хватит топлива.
— И я свидетельствую,— сказал блаженный Мирон,— что эти создания неисправимы. Им ничто не поможет. Не обращать же их в рабство? А жить на равных с нами они недостойны.
— Значит, остается один путь,— отозвался блаженный Соломон Кейн.— Уничтожить их под корень, как вредоносное поветрие. Сколько их там?
— Триста или четыреста. Может, пятьсот, но не больше. Мы определенно превосходим их числом.
— И у нас есть оружие. Мы скосим их, как сорную траву.
В глазах блаженного Мирона Брауна вспыхнул свет.
— Это будет акт очищения. Мы сотрем этих дикарей с лица нашего нового мира. Он должен быть чистым, ведь здесь мы построим Новый Иерусалим!
Блаженный Леонид Маркелл, худощавый мистик с длинными золотистыми волосами, мягко улыбнулся.
— Было сказано, брат Мирон: «Не убий».
Блаженный Мирон резко повернулся к нему.
— Нам даны заповеди, да, но они требуют интерпретации. Скажешь ли ты «Не убий» мяснику, занесшему нож над коровой? Скажешь ли ты...
— Эта доктрина относится только к человеческой жизни,— кротко сказал блаженный Леонид.— Но...
