Галкой, они забыли о репетиции и с любопытством уставились на них. Марина даже смутилась.
— Простите нас, пожалуйста. Можно мы с вами посидим?
— Ну, конечно. — Матушка Наталья приветливо улыбнулась и показала на стулья рядом с собой. — Это очень хорошо. Мальчики, — сказала она строго, повернувшись к своим артистам. — Я понимаю — вы устали. Но я прошу вас обоих — соберитесь и в последний раз прочитайте всё сначала. У нас теперь есть зрители, вот для них и прочитайте эти стихи так, чтобы вас было интересно слушать. Ну, с Богом! Фёдор, начинай.
Марине этот мальчик всегда нравился — такой подтянутый не только внешне, но как-то внутренне. Немногословный, но с правильной речью и выразительным голосом. Матушка Наталья заприметила его ещё в младших классах и стала занимать во всех спектаклях, которые ставила в детдомовском драмкружке.
Фёдор откашлялся и начал читать.
— Дар напрасный, дар случайный,
Жизнь, зачем ты мне дана?
Иль зачем судьбою тайной
Ты на казнь осуждена?
Кто меня враждебной властью
Из ничтожества воззвал,
Душу мне наполнил страстью,
Ум сомненьем взволновал?
Цели нет передо мною:
Сердце пусто, празден ум.
И томит меня тоскою
Однозвучный жизни шум.
Наталья Владимировна удовлетворённо кивнула головой. Фёдор, и вправду, прочитал это стихотворение очень достойно. Марине понравилось
— Теперь ты, Миша. Только постарайся не завывать.
Миша выпрямился, откашлялся и прочитал своё.
— Не напрасно, не случайно
Жизнь от Бога мне дана,
Не без воли Бога тайной
И на казнь осуждена.
Сам я своенравной властью
Зло из тёмных бездн воззвал,
Сам наполнил душу страстью,
Ум сомненьем взволновал.
Вспомнись мне, Забвенный мною!
Просияй сквозь сумрак дум –
И созиждится Тобою
Сердце чисто, светел ум!
— Ну, как тебе? — Повернулась Наталья Владимировна к Марине.
Мальчики выжидательно смотрели на неё.
— Мне очень понравилось… — И добавила. — Вы молодцы, мальчишки.
— Всё, ребята. Вы свободны до четверга. Передайте девочкам, что в четверг будем репетировать «Руслана и Людмилу». А ты, Фёдор, ещё поработай над монологом Пимена.
Ребята дружно покивали и, попрощавшись, вышли из столовой.
— А чьи стихи они читали?
Матушка Наталья укоризненно взглянула на Марину.
— Фёдор читал Пушкина.
— Опять Пушкин!
— Почему «опять»?
— Потому что я Пушкина, оказывается, совсем не знаю.
— Неужели не знаешь?
Марина расстроено вздохнула.
— Не знаю, Наталья Владимировна. Я ничего не знаю!
Матушка засмеялась.
— Эту фразу сказал один древний философ. Так что ты не огорчайся, на первую ступень познания ты уже поднялась.
Но Марина даже не улыбнулась в ответ.
— Но ведь второе стихотворение противоречит первому. Это тоже Пушкин?
— Нет, конечно. Это митрополит Филарет написал ответ на его стихи. Современник Пушкина, писатель и поэт, удивительный человек. Ты ведь поняла, почему я выбрала этот поэтический диалог?
— Кажется, поняла. Вы мне расскажете когда-нибудь про этого митрополита?
— Ты в Интернете про него почитай. А ещё лучше, поговори с отцом Михаилом. Он диссертацию о нём защищал, много интересного тебе расскажет. Всё, всё, Марина, мне надо домой бежать. –
— Наталья Владимировна, вы извините… — Смущённо попросила Марина. — Я на минуту Вас задержу. Я кое о чём спросить хотела…
— У тебя какие-то проблемы?
— Нет, у меня всё нормально. Вы не знаете случайно, в той квартире, в той комнате, на которую у меня смотровая была, никто не живёт?
— Месяца полтора назад я Валентину встретила, слава Богу, трезвую. Она мне сказала, что к ним всё-таки поселили какого-то парня из детдома. Он там прописался, за жильё платит исправно, но живёт где-то в другом месте. Ты знаешь, кто это?
— Да, Николай Найденов.
— Из вашего выпуска? Николай? Что-то не припомню.
— Мы дружили. Я его ищу. Несколько раз ему звонила, сначала мне сообщали, что абонент не доступен, а потом вообще оказалось, что его номер не обслуживается. Вообще-то он у знакомых сторожем работал на даче, наверно, там и живёт.
Раздался звонок в дверь — это пришёл отец Михаил с дароносицей. Он, как и прежде, приходил по просьбе Елены Ивановны, но в то время, когда Марина была дома и могла ему открыть. Уходить было проще — легко защёлкивался один из многочисленных замков, и, подёргав для проверки ручку двери, можно было спокойно покинуть дом. Получив благословение, Марина куда-то убежала, а священник приступил к выполнению своего пастырского долга. После они ещё немного поговорили. Елена Ивановна вести долгие беседы была уже не в состоянии, да и отец Михаил торопился по своим приходским делам. Но она неожиданно остановила его в дверях.
— Как там дела с новым домом? Когда его будут сдавать? Я у Марины спрашиваю, она в ответ только плечами пожмет или буркнет что-нибудь нечленораздельное. Ничего добиться не могу.
Отец Михаил внимательно посмотрел на неё.
— Она Вам ничего не сказала?
— А что она должна была мне сказать?
Он ответил не сразу. Подумал и произнёс.
— Она отказалась от квартиры. Давно.
— Отказалась?! Почему?
— Она решила остаться с Вами…
Когда за духовником захлопнулась тяжёлая дверь, Старуха ещё долго лежала не подвижно, глядя тусклыми глазами в потолок. Потом, словно встрепенулась, и села в постели.
Дежурный завтрак, оставленный Мариной, стоял на журнальном столике. Она налила себе из термоса чаю, расплескав его на пододеяльник, и мысленно отругала себя за неуклюжесть. Потом с аппетитом съела два сытных бутерброда, и, отодвинув чашку подальше, взяла в руки мобильный телефон, который всегда лежал возле её подушки.
Прошло несколько дней и, когда Марина вечером собиралась на дежурство, вдруг раздался звонок в дверь. Она вопросительно посмотрела на Елену Ивановну.
— Открой, — кивнула та. — Это ко мне.
Марина открыла дверь. Женщина средних лет, держа в руках небольшой тонкий портфель, прошла в комнату к Старухе.
— Здравствуйте, Елена Ивановна.
— Здравствуйте. Наконец-то я Вас дождалась! — Непривычно приветливо прозвучал голос хозяйки. — Садитесь, пожалуйста, где Вам удобно.
Марина, конечно, очень удивилась, но надо было спешить на работу.
— Я ухожу! — Возвестила она в дверях.
— До свидания! Всего хорошего, девочка.
Она даже поперхнулась. Никогда Старуха не разговаривала с ней так ласково. Отнеся этот порыв к присутствию гостьи, Марина фыркнула, пожала плечами и побежала на дежурство.
Недели через две, когда после работы Марина вернулась домой, Старуха показалась ей на удивление бодрой. У неё был какой-то торжественно-загадочный вид. Она велела накрыть завтрак на журнальном столике. Они поели, перебрасываясь какими-то незначительными фразами. Марина, конечно, ломала голову, что такое случилось с её подопечной, но ни о чём не спрашивала. Когда стол был водворён на своё обычное место, Старуха торжественно произнесла.
— Сядь, Марина…
Марина послушно села, вопросительно глядя на неё.
Старуха неловко повернулась на
