— Ей к ошейникам не привыкать, — пробурчал Серп. — И Крестэль мне не друг. Земляк.
— Тем более похвально, что пирольцы друг за друга горой.
Благодушие Вермея оказалось не так-то легко поколебать, и Серп был рад, когда палач ушел, напоследок довольно подробно поведав о свадьбе Лилеи и Бурьяна, на которую оказался зван вместе с женой.
— И тебя бы пригласили, коли здоров был, — заверил помощника на прощание.
Чародей вспомнил слова Вермея, когда пришел в замок после болезни и обнаружил, что стражники перестали плевать ему вслед. Изменившееся отношение заставляло чувствовать себя неуверенно, но это быстро прошло после разговора с Юнкусом.
Верховный пожелал видеть Серпа ближе к вечеру, держался прохладно, но, как ни странно, доброжелательно.
— Я решил не налагать на тебя серьезное взыскание.
— Благодарствую, — Серп заставил себя почтительно поклониться.
— Сокровищницу и стену, пока ты выздоравливал, успели восстановить. Нарочно решил не прибегать к помощи целителей?
— Нет. Я полагал, что ты распорядился не оказывать мне помощи, — такая мысль посещала Серпа, и теперь он изо все сил стремился убедить себя, что полностью ее принял.
— Хм, видно, в голове у тебя еще не прояснилось окончательно, — недовольно заметил Юнкус, так и не сумев понять, лжет помощник палача или нет. — Ты должен будешь напитать силой запас очей полнолуния, как только камни доставят в Мелгу. Восполнить то, что уничтожил. Сумеешь?
— Сумею. Если Госпожа Луна снизойдет до моей просьбы после того, как я осквернил ее сияние кровью, пролитой без предупреждения.
— Ты до сих пор не испросил прощения?
— Конечно, испросил, и у Госпожи, и у Светлого Солнца. Пожертвования сделать не успел, потому что в храмах еще не был.
— Я уверен, ты справишься с заданием. Ночная Госпожа снисходительна к тем, кто ищет ее благословения.
— Ищет благословения? — непонимающе переспросил Серп. — В чем?
— В заключении брачного союза.
Помощник палача в полном недоумении уставился на верховного чародея. Юнкусу немало удовольствия доставило наблюдение за лицом заносчивого одаренного, выражение которого постепенно менялось от неведения к прозрению.
— Я на нее опирался… — пробормотал Серп. — Она подошла, когда ты надо мной куражился. Подошла и постаралась поддержать. А я уже мало что соображал. И Госпожа сияла над нами во всей своей славе…
— Не куражился, а отчитывал. Кто-то должен довершить твое образование, раз наставник не со всем справился. А на свой подзаборный источник ты не столько опирался, сколько обнимал. Как только будете готовы, приходите. Я лично совершу над вами обряд в храме Светлого Солнца.
— Подзаборный? — повергнутое в панику сознание Серпа выхватило только самое явное оскорбление из всей тирады Юнкуса.
— Да, именно. Не станешь же ты утверждать, что твоя девица родилась в достойной семье, образована и хорошо воспитана?
— Я знаю, что отвечать вопросом на вопрос невежливо, но никак не могу удержаться, о верховный, — Серп сумел-таки отогнать мысли об оплошности, которую невольно совершил в ночь полнолуния, и говорил очень спокойно. — Скажи, от меня несет рыбой?
— Глупый вопрос! — поморщился Юнкус. — Нет, не несет. Это странно, ибо доходы твои невелики, а рыба в Мелге дешева.
— Значит, пройдет не так уж много времени, и мой источник трудно будет отличить от твоей невесты. Кстати, сей благородной девице не идет презрительное выражение лица. У нее губы слишком тонкие.
— Убирайся, — холодно бросил Юнкус, повернулся и скрылся за дверью, что вела во внутренние покои.
* * *
Выйдя из замка, Серп направился прямиком в храм Госпожи Луны, небольшое круглое строение с высоким куполом, которое стояло на обрывистом берегу Восточного зубца. Храм был построен в отдалении от жилых домов, дабы их тени лунными ночами не падали на святилище.
Родная Пирола скрывалась в туманной мгле, что перед заходом солнца незаметно вползла в пролив с моря. Вольный город не зря получил свое название — Мелга — мглистая. Осенью, зимой и ранней весной туманы не были здесь редкостью. Даже летом по утрам и вечерам морские дали часто подергивались сизоватой дымкой.
Храм пустовал, только у входа, на стуле с высокой спинкой клевал носом старенький служитель. Заслышав звон монет, упавших во вместительную кованую кружку, он стряхнул дрему и поднял голову, но покидать насиженное место не торопился. Закутанный в плащ посетитель уверенно направился туда, где в куполе зияло круглое отверстие.
В эту часть храма беспрепятственно проникали лучи ночного светила, и предназначалась она для чародеев, пожелавших пообщаться со своей Госпожой. Одаренным не требовались для этого посредники, и храмы они посещали не так уж часто, разве что прощения попросить, коли провинились в чем, да оставить искупительное пожертвование.
Серп пришел в святилище не только затем, чтобы отдать обещанное бледноликой Госпоже золото, выкуп за пролитую без предупреждения кровь. В глубине души он надеялся узнать, сильно ли оплошал, позволив себе прикоснуться к женщине в свете полнолуния. Конечно, спрашивать об этом Госпожу бессмысленно, она не ответит, как полагают лишенные дара простаки. Но если сосредоточиться мысленно на тревожащем вопросе, вспомнить, как вел себя до неудачной ночи, как стал держать себя с девчонкой после, может быть, что-то и прояснится.
Чародей застыл прямо под отверстием в куполе. Оно было зачаровано и не пропускало ни дождь, ни редкий в Мелге снег. Только вездесущий морской ветерок пробирался внутрь, разгоняя висящий в храме аромат дорогих благовоний.
Их курили в особо значимые дни цикла Госпожи Луны. В черные ночи новолуния — с резким, бодрящим запахом, чтобы помочь светилу оправиться от нездоровья и вернуться в темные небеса. В полнолуние храм наполнялся сладкими, чувственными ароматами, ведь именно эти светлые ночи благоприятствуют влюбленным и желающим продолжить род. Сейчас в храме витали нежные, тонкие запахи, приветствующие нарождение молодого месяца. Они не мешали Серпу ясно ощущать терпкий аромат лунной пыли, хорошо знакомый каждому, кто хоть раз ступал на лунный луг. Интересно, птахе понравилось бы, если б он позволил ей уйти с ним из хижины Кверкуса в человеческом обличье?
Чародей стиснул кулаки. Что за мысли? Неужели знак? Нет, одна глупая праздная мысль никак не может быть знаком.
Серп поморщился. Размышлять о своих отношениях со служаночкой не хотелось. Он вообще не привык много думать о женщинах. Да, они необходимы для пополнения чародейской силы, и как мужчина он в них нуждается. Но с его внешностью (спасибо матери с отцом) трудностей в получении желаемого не возникало, пока не обзавелся ошейником.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
