Мой помощник-студент по-прежнему стоял, но за него я не сильно волновалась. Американец в первую очередь будет преследовать меня.
Так и случилось. Пистолет он выхватил, но палить на переполненной людьми автостоянке не отважился.
Тем временем я юркнула под следующую машину.
Посадка спортивной гоночной тачки чересчур низкая, и я застряла под ней. Втиснулась, а вылезти не могла. Левая рука с сумкой барахталась снаружи. Ухватившись за нее, американец вытащил меня на белый свет.
Припечатал к полированному капоту так, что в ушах зазвенело.
– Ты не дослушала вопрос. Что ты здесь делаешь?
– Хотела попасть на фестиваль пива.
– Он проходит в октябре. Что ты здесь де…
Он снова не успел договорить. За его спиной внезапно выросли двое полицейских и, скрутив ему руки, оттащили от меня. Позади этой троицы, напоминавшей мне шестиногое трехголовое чудовище, мелькнул мой помощник с улыбкой на устах.
– Отпустите меня! Или вам будет плохо! – заорал американец. Ответом послужил щелчок наручников на его запястьях.
– Фройляйн, с вами все в порядке? – вежливо поинтересовался один из полицейских, тыкая американца носом в крышку капота.
– Да, спасибо, – ответила я, отряхивая юбку.
– Он, случайно, не ваш муж?
– Боже упаси! – сказала я и добавила доверительно: – На вашем месте я бы проверила, что он прячет под мышкой. И засадила бы его за решетку на тысячу лет.
Руки полицейских похлопали мулата по бокам, лица их повеселели – они явно обрадовались находке. На свет появился вороненый – как я и предполагала! – пистолет.
– У вас есть разрешение на ношение огнестрельного оружия? – поинтересовался полицейский.
Мулат что-то промямлил, и я поняла, что дальше все будет развиваться стандартно, что хотя бы временно проблема решилась. Вот только…
– Можно я его спрошу кое о чем? – попросила я у полицейских.
Они пожали плечами. В самом деле, почему бы и нет.
Я наклонилась к уху помощника Бейкера:
– Где искать «живую воду»?
Он расхохотался. Так и закатился со скованными за спиной руками, уткнувшись лицом в полированный капот. Полицейские вопросительно смотрели на него. Небось подумали, что я ему анекдот рассказала.
– Полагаешь, если бы мы знали, был бы такой переполох? – спросил мулат.
– А в каком городе жил Ганеш?
– Какой смысл мне отвечать? Ты, считай, уже в могиле. Шеф приказал: если мисс из России появится в Европе, тут же разнести ей голову чем придется.
– Что же ты не разнес?
– Людей на стоянке слишком много.
– О чем вы говорите? – спросил один из полицейских.
Я не обратила на него внимания, «вставив» под ребро собеседнику шпильку:
– У меня в руке шприц с «мертвой водой». Ты ведь знаешь, как она действует, не правда ли?
Мулат некоторое время изучал свое отражение в полировке капота, а потом ухмыльнулся:
– Не знаю. Продемонстрируй!
Я выпрямилась. Ничего не добилась.
– Фройляйн, – обратился ко мне один из полицейских. – Вы будете писать заявление? Нам необходимо пройти в отделение.
– Да, конечно, – ответила я. – Сейчас, только запру свой «лексус». Он там, в конце стоянки.
Вернулась к своему студенту. Вот и пригодился парень. Вовремя вызвал полицейских. Если бы не он, этот громила придушил бы меня по-тихому.
– Темными делами ворочаете, фройляйн, – укорил студент. – Вредно это для здоровья.
– Все тут такие шутники, что хоть спектакль устраивай! – обозлилась я. – Немедленно отправляйтесь в Брюссель и сделайте так, как я велела.
– Поцелуйте меня на прощание, – произнес он, изображая робость. – Путь будет долгим и опасным.
– Когда вернешься, тогда и поцелую. А пока – счастливо! Тебя ждет Брюссель. И не забудь поменять машину.
Не открывая дверцу, парень прыгнул в свой серебристый кабриолет. Я повернулась к полицейским, знаком показала, что скоро вернусь, и бросилась в конец автостоянки. Там как раз находилось шоссе.
Что ж, помощника отправила за телом и самой времени нельзя терять. Пора убраться со стоянки. Готова поспорить, что недолго мулат будет пребывать в наручниках. Один звонок – и их снимут, вернут пистолет, да еще извинятся перед задержанным. А то, что он собирался «разнести мне голову» по приказу шефа, никого не интересует.
Куда же бежать? Ведь у меня нет и в помине никакого «лексуса»…
Столь необходимый лимузин неожиданно материализовался в виде темно-коричневой «тойоты», возникшей рядом буквально из воздуха. Еще один преследователь! Сколько же их в Мюнхене?
Дверь открылась, из нее выскочил человек, которого я и разглядеть толком не успела. Какой смысл изучать форму подбородка или цвет глаз, когда собираешься врезать объекту промеж ног.
Удар коленом – вещь убедительная и неприятная.
Человек свалился на асфальт, держась за дверцу. Я запрыгнула в водительское кресло. Собиралась тронуться и оставить пострадавшего как минимум с переломанными лучезапястными костями.
– Стойте! – вымолвил он с таким трудом, словно тянул зубами трос с автобусом.
– Ну конечно! – откликнулась я. – Может, вам еще пистолет в руку вложить?
Его пальцы стиснули дверь, и он, собравшись, ответил:
– Я тот, с кем Энкель должен был встретиться на приеме у Жаке!
Глава 3
Галерея вайденхофа
Не теряя времени, помогла человеку подняться и запихнула его на заднее сиденье «тойоты». Сама села за руль – только меня и видели.
Ну и дела! Тот самый мужик, с которым должен был встретиться Энкель на приеме! Важный источник информации. А я засадила ему коленом в пах…
По пандусам вылетела на автобан, который вел… Не знаю, куда он вел. В принципе, чтобы узнать это, есть дорожные знаки, но когда я за рулем – не успеваю на них смотреть. Моя манера езды, очевидно, нравилась немцам, поэтому они спешно уступали мне дорогу и позволяли выполнять любые обгоны и перестроения.
Человек на заднем сиденье пошевелился. Я глянула на него в зеркальце. Он глубоко дышал и почему-то держался за лицо, а не за мошонку.
– За нами нет погони? – спросил он, убрав ладони с глаз.
– А что, должна быть?
– Вполне. Меня преследуют не меньше, чем вас.
– Простите меня, – сказала я.
– Ничего, – произнес он после паузы. Кажется, осмотрев предварительно свои штаны. – Поставленный у вас удар.
– Я полагала, что вы – один из них.
– Так и есть.
«Тойота» выполнила бешеный зигзаг, заставив белый фургон с надписью «Телесети», который следовал законно по крайней правой полосе, выскочить на обочину и скользнуть бортом по ограждению. Послышался визг скребущего металла.
Когда машина вновь подчинилась мне, мой попутчик подал голос:
– Вы чем-то обижены на жизнь?
– А в чем дело?
– Ведете машину так, словно собираетесь распрощаться с грешным миром.
– Вожу, как умею.
– Тогда, может быть, поменяемся местами?
– Травма уже не беспокоит?
Он сглотнул.
– …Мне полегче.
Я прижалась к обочине, едва не воткнувшись в столб. Перелезла на сиденье пассажира, а мужчина занял водительское кресло.
Теперь я смогла разглядеть его. На вид лет сорок, однако волосы остались только на висках и на затылке. Лицо блеклое, невзрачное. Выделялись только глаза – такие же серые, как у Бейкера, но не садистские, нет. Внимательные, чуткие. И какие-то усталые.
– Меня зовут Дуглас Чедвик, – представился он.
Чедвик, Чедвик… Где-то я слышала эту фамилию… Ну точно! Все сходится! Она имелась на рамке гравюры, которую я нашла в подводной лаборатории. Надпись гласила: «Другу Чедвику от Клауса Энкеля».
– Как вас зовут? – спросил он.
– Меня? Элеонора Рузвельт.
– Неправда. Вы – Алена Овчинникова, русская скалолазка и переводчица.
– Значит, вы один из них? – спросила я, ткнув пальцем назад, в сторону аэропорта. – А почему до вас не довели приказ о моем немедленном уничтожении?
– Я ушел из спецотдела «Мгла».
– Что, просто сказали Кларку – ну, типа надоело мне с вами, ребята. Скучная работа: беготня, стрельба, убийства невинных граждан… Пора найти занятие повеселее… Неужто вас отпустили?
– Трудно заставить человека работать, когда в сгоревшем автомобиле находишь только его обугленный труп, – произнес он без тени улыбки.
– А на моей работе, в архиве, чтобы уволиться, достаточно просто написать заявление.
– У меня вредные условия работы.
Пусть вам не покажется излишней моя ирония. С замиранием сердца я ловила каждое его слово. Дуглас Чедвик – человек, который работал в спецотделе Левиафана! Его знания – серьезная подмога в моих поисках. Какая удача, что он вышел на меня.
– И какая же кошка пробежала между вами и Кларком?
Чедвик не ответил, только быстро глянул на меня. Я смутилась и уставилась на дорогу, наматывая прядь волос на указательный палец.
– Значит, вы собирались встретиться с доктором Энкелем на приеме у Анри?
– Я задержался. Приехал поздно, когда Энкель был уже мертв. Видел, как вы тащили раненого этнографа и мужественно противостояли двум жандармам.
