– Вознесем хвалу Господу! – воскликнул Иванище. – Ниспослал он нам редкую удачу. На колени, братья!
Ловцы и Денис покорно бухнулись в пыль. Илья, кутаясь в обрывки рясы, огляделся.
– С дороги-то отползите, православные, – сказал он. – Не ровен час проедет кто, всякое может подумать.
– И то верно, – согласился Иванище. – Это я поспешил. Но такая удача, брат Илюша, такая удача!.. Дай-ка я тебя поцелую, сколько лет не виделись!
Он сжал Илью до хруста, осмотрел со всех сторон и нашел, что храбр ничуть не переменился.
– Ты прибыл вовремя, брат. Задержитесь вы самую малость, и затею пришлось бы надолго отложить. Завтра утром стратиг выезжает в Сугдею. Когда вернется, неизвестно. Дорога – вон там. До удобного места два шага. Где ладья?
– Мы подошли как можно ближе. – Илья ткнул пальцем. – Я оставил пятерых сторожить, тут тридцать пять воинов. Что за удобное место? И сколько конных у Цулы?
Место, выбранное Иванищем, оказалось рощей в прогалине между холмов. На холмах даже коз не пасли – население полуострова тянулось к морю. По меркам бескрайней Руси до города было рукой подать, какая засада, но по здешней тесноте можно и отважиться. Тут куда ни плюнь, в чей-то глаз попадешь. Иванище уверял: дальше от Херсонеса места более открытые, а буде случится погоня, малое преимущество в расстоянии не спасет, только утомит.
Конная охрана стратига насчитывала, как и ожидали, два десятка мечников. Легкие длинные копья, легкие доспехи, кони без брони.
– Если всех тихонько передавите, вам потом и спешить нечего, – сказал Иванище.
– Тихонько не выйдет, будем давить громко.
– Ну… Так и так местные подумают на греков. Поскачут вдогон на восход. А вы в другую сторону – и поминай как звали. Но коли хоть одного конного упустите, тогда держитесь. Уж больно морды русские у твоих молодцов. Сразу ясно, откуда пришли. Вся херсонская рать на закатный берег кинется искать ладью русов.
Можем и упустить, подумал Илья, еще как можем, но вслух своих опасений не выразил. Чем ближе подходило к засаде, тем больше он злился. Про себя витязь уже не раз помянул добрым словом воеводу, греков, новгородцев, херсонского стратига, ни в чем не повинного Иванища и даже самого великого князя. Илья знал твердо, что Цулу он возьмет и утащит, пробьется к ладье, выйдет в море. Но сколько ловцов останется за его спиной, поляжет на херсонской земле?
– Морды русские, это да, – согласился Илья. – Не поверишь, церковь сожгли по пьянке.
– Матерь Божья, – сказал Иванище, – тогда они все могут. Тогда я спокоен за тебя. Где ты нашел таких уродов?
– У митрополита одолжил! – гордо сообщил Илья.
Сейчас ловцы залегли вдоль дороги, по обе стороны. Микола, очень недовольный возложенной на него скучной обязанностью, сторожил ладью. Денису Илья строго-настрого приказал укрыться в монастыре и носу не казать наружу, пока шум не утихнет. Монах ахал и охал, сокрушался, что не принес никакой пользы, но был, похоже, втайне рад. Долгополого Илья тоже хотел услать, однако не на того напал. «Я буду рядом, – сказал бывший храбр. – Сяду на холме, посмотрю. И хватит ругаться, ты мне не указ. Может, я хочу написать князю большое письмо о новом подвиге Урманина. Не выдумывать же! Это только летописцы корябают при свечке, что им начальники укажут. А я передаю истинную правду, своими глазами виденную при ясном свете дня».
Взяли с ладьи два десятка луков, длинные копья оставили, все равно с ними было не развернуться в узком месте. Приготовили топоры и кистени. Насадили лезвия рогатин на посохи, закрепили втулки железными шипами. Перехваты-«рога» ладить к древкам не стали, перехваты от медведя, а человек в тесной сшибке за них уцепиться может.
Илья примерил рогатину к руке и решил, что двое-трое мечников за раз ему не страшны.
Оставалось ссадить мечников с коней на землю…
– Едут, – просто сказал Иванище. – С Богом, брат.
Вдалеке засверкали начищенные доспехи и поднялась пыль.
– С Богом, – ответил Илья. Попытался одним движением скинуть рясу и с треском разорвал ее надвое.
– Я знал, – хмыкнул Иванище. – Ладно, теперь иди и так же порви этих. Да пребудет с тобой благословение Господне!
Илья перекрестился, кивнул и побежал по холму вниз, приседая, широко раскинув руки, чтобы вдруг не вспахать землю носом.
Он бесшумно прошмыгнул между деревьев, толкнул Касьяна, высунулся к дороге, махнул рукой своим по ту сторону. Принял рогатину, встал на выбранное место. Засада сильно растянулась, это беспокоило Илью, но иначе было нельзя – как еще запереть конницу в роще? Перекрыть оба выхода по дороге, вынудить к отступлению вбок, между деревьев, где ловцы заведомо сильнее. Эх, сюда бы русскую чащу вместо этой жидкой заросли.
Эх, сюда бы проверенных сечью дружинников вместо ловцов, которых Илья не знает в деле.
Эх, меду бы!
Послышался топот копыт.
Конница шла рысцой, ни быстро, ни медленно, втягивалась в рощу, вот уже промелькнули головные, идут бок о бок, в два ряда, как и предполагал Илья… Где Цула? Есть! Ишь, красавец раззолоченный. Ну!
Урманин дунул.
В этот свист Илья вложил не всю силу – всю душу. Останься жив Соловый, признал бы нынче храбра за своего. Яростный скрежет разорвал небо, стряхнул пыль с листвы. А потом Илья дико и тоскливо взвыл. Само получилось.
И вторя ему, с бешеным ревом выметнулись на дорогу ловцы.
Илья выскочил из-за дерева и тут же шагнул обратно – мимо проломился, едва не затоптав его, обезумевший конь. На дороге всадников больше не было, одни пешие. Некоторые лежали, кто со стрелой в горле, кто просто расшибленный. Кувыркались в пыли кони, судорожно бьющие копытами. Повсюду валялись длинные копья, брошенные стражей. И со всех сторон орудовали рогатинами ловцы.
Херсониты споро отмахивались мечами, однако тяжелые, окованные железом двуручные копья новгородцев были явно сильнее. Броня мечников неплохо защищала от пробоя рогатиной, но не могла сдержать мощь удара. Тут и там мечники валились наземь и уже не успевали подняться. Несколько самых опытных сгрудились посреди дороги, заслоняя стратига. Георгий Цула сидел, обхватив руками кудлатую голову. Похоже, ему разрубили шлем метко брошенным топором.
Ловцы теснили херсонитов, окружая. Ловцов набежало много, очень много. Илье просто некуда было сунуть рогатину. Он быстро огляделся и заметил, что по двое-трое новгородцев стоят на выходах из рощи. Кто-то уже бегал, собирая уцелевших коней.
Из-за спин наступающих в мечников полетели топоры, и это решило дело. Ошеломленного стратига подняли на ноги, связали, заткнули ему рот собственным рукавом. Между делом оборвали все золотые украшения.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
