дорожкам или сидели в тенистых' беседках, где трудились на клумбах робосадовники, где циркулировали роболакеи с чаем, сандвичами и пирожными. У некоторых на подносах я заметил запотевшие бокалы. Анжелина перехватила мой взгляд и укоризненно покачала головой.
– Джим, рано заливать зенки. Сначала найдем фокусника.
Дама за стойкой бюро обслуживания, обладательница элегантного платья и изысканной прически, была сама обходительность.
– Великий Гриссини? Конечно, он проживает у нас. Ну-ка посмотрим...
Она перебирала ключи, а я ломал голову: где же я ее раньте видел? В таких ситуациях у Анжелины мозги работали гораздо быстрее.
– Да вы же Хеди Ластарр! Подумать только, я вас видела в “Планете страсти”. Какое это было удовольствие – словами не передать!
– Неужто поклонница? – проворковала Хеди, приглаживая стильные седые локоны. – Как мило с вашей стороны. Мало кто в наши дни помнит старое доброе объемное телевидение.
– Кто забыл, тот очень много потерял. Старое кино – не то что нынешняя мура.
– Всем сердцем согласна. Ага! Великий Гриссини – в западном саду. Ступайте за служителем, он вас проводит. И не забудьте: мы освобождены от уплаты налогов. – Она деликатно указала на ящик для пожертвований с надписью красивыми узорными буквами: “Подавать бедным никогда не вредно”. Я затолкал в щель несколько кредитов, и Хеди Ластарр просияла. Затем робот голубой окраски вывел нас в сад.
– Вот человек, которого вы ищете, – указал он на сидящего под зонтиком мужчину и покатил восвояси.
Великий Гриссини вовсе не выглядел исполином. Кожа да кости, бледный как смерть, парик смахивает на старую швабру. Нас экс-факир встретил подозрительным взглядом. Я вспомнил, как реагировали (и не реагировали) фокусники на мои попытки сближения. Ершистый народ. Не стоит повторять ошибки. Пока Анжелина везла меня в “Счастливые Гектары”, я ознакомился с биографией Гриссини и решил не излагать свою фальшивую “легенду”. Тут нужен деликатный подход.
– Позвольте спросить, имею ли я честь обращаться к Паскуале Гриссини, известному всей галактике как Великий Гриссини?
Невнятный горловой звук мог означать все, что угодно. Я попытался изобразить располагающую улыбку и представил себя и Анжелину. Гриссини не дослушал до конца:
– Тяпнуть хотите?
– Ода, конечно. Вы очень любезны.
Он снова булькнул горлом – на этот раз оживленнее – и нажал на столе перед собой кнопку. Когда он отводил большой палец, я увидел на ногте рисунок – стилизованный бокал для коктейлей. Что ж, вполне красноречиво.
Приехал робот – ящик на колесах. Ящик обладал руками и был увенчан головой мужского манекена.
– Чего изволите? – спросила эта штуковина. – Сегодня наш фирменный напиток – Цубенельгенубийский чай со льдом. Сто пятьдесят градусов. – Мне двойную!
Великий Гриссини с заметным воодушевлением подался вперед.
Мы с Анжелиной тоже заказали фирменный.
Внутри у робота погудело, затем откинулась крышка люка и показался поднос с охлажденным напитком. За прозрачной перегородкой!
– Это стоит двадцать два кредита, – сообщил робот. – Только наликом. – И широко раскрыл рот, показывая прорезь для денег на месте языка.
Я покосился на Гриссини. Тот уподобился мраморной статуе. Стало быть, мой ход.
Я шпиговал робота монетами, пока вмонтированный в него рожок не исполнил краткий туш. Перегородка скрылась, механические руки водрузили поднос на стол.
– А еще – прожаренных крендельков из морских водорослей, – потребовал наш новый друг, улыбаясь одними глазами.
Я с удовольствием расплатился. А когда Великий Гриссини присосался к стакану с токсичным чаем, я ударил по самым ярким параграфам его карьеры:
– Ваш “Исчезающий бойспраут” – подлинная вершина циркового искусства. Настоящий мальчик поднимался по канату на глазах у публики, а затем мгновенно пропадал. Вам известно, что этому фокусу посвящены две книги? И оба автора утверждали, что знают, в чем тут хитрость.
– Они и правда знали?
– Нет. Во всей галактике ваша тайна – до сих пор тайна. И она жива в памяти благодарных зрителей.
– Да, им этот номер нравился.
Он покивал, но несильно, чтобы губы не оторвались от стакана.
– Но больше всего, насколько мне известно, завсегдатаев цирка восхищал “Исчезающий свинобраз”. Прямо на глазах у зрителей огромная свирепая тварь просто-напросто дематериализовалась. О да, это было поистине чудо! Цирковое искусство в неоплатном долгу у Великого Гриссини, в галактике несть числа его почитателям, и он никогда не познает забвение.
– Дерьмо свинобразье! – рявкнул он, подавая наконец признаки жизни. – Если бы меня помнили, я бы не ушел с арены, не страдал бы от жажды на солнцепеке, не жил бы одними воспоминаниями!
У него на миг увлажнились глаза. Он осушил бокал, отодвинул, посидел с опущенной головой, жалея себя, а затем протянул к роботу руку с посудиной. И молчал, пока она не наполнилась. Изрядный глоток вернул ему самообладание.
– Когда ты стар, публика за тебя гроша ломаного не даст. Не дадут и продюсеры. Молодых фокусников со свежими номерами – пруд пруди. Вот я и ушел, не дожидаясь пинка под зад. И увяз в этой выгребной яме, чей девиз “Живи, пока не сдохнешь”. Подписал контракт и получил обещанные стол и кров. Да вот незадача – не прочел набранный петитом текст. Самоуверенный я тогда был, самоуверенный и глупый. Положился на своего хитрозадого адвоката, а когда хватился, было уже слишком поздно. Он впал в маразм, и теперь с него взятки гладки. Представляете, этот олух устроил меня сюда, даже не заглянув в контракт! Даже не заметив, что меня брались обеспечивать лишь самым необходимым! Обещали кормить, но не вкусно. Обещали стелить, но не мягко. Захочешь еще чего-нибудь – плати. Разумеется, адвокаты забыли об этом предупредить.
Он с шумом высосал последние капли, и я азартно нажал кнопку на столе. На этот раз улыбка на моем лице была совершенно непринужденной. Что плохо для него, то хорошо для меня.
– Запомните сегодняшний день, – сказал я. – Поскольку это первый из дней, которые вам суждено провести в холе и неге. Подумайте о лучших яствах, какие только можно вообразить. Подумайте о холодильнике, где никогда не иссякнет выпивка.
– Чего ради я должен обо всем этом думать?
В нем мгновенно проснулась подозрительность. Впрочем, она не помешала сцапать бокал коктейля, едва тот появился на столе.
– А того ради, что все это вы получите. Плюс лучшие гериатрические процедуры. К чему вам столько морщин? Все это мы гарантируем, как и то, что ваши замечательные чудеса снова украсят звездные арены и принесут вам известность.
– Какие арены? Какая известность? Да из меня песок сыплется.
– Не волнуйтесь, вам не придется ударить пальцем о палец. Но вы будете почивать
