в затуманенном сознании «уродов», показался Ари-Гард. Высокие стены спускались к воде. Зловещего столба дыма над городом уже не было, темные дымки тянулись с холмов, но багровое пламя, не видимое никому, кроме Саша и Баюла, взмывало языками ненависти к небу. Салес загнал скованных в воду и заставил вымыться. В последний день убыли среди бегущих не было. Их осталось три дюжины, но эти три дюжины старались выжить, напрягая жилы и животы. Затем Скет объявил привал.
— Я боюсь одноглазого! — хрипло прошептал Баюл на ухо Сашу, распластавшемуся на прибрежных камнях. — Точно тебе говорю, он ночью глодал отрубленную руку, что болталась в браслете у него за спиной. Однажды он перегрызет мне горло!
— Не перегрызет, — пробормотал в ответ Саш, торопясь восполнить силы лучами пылающего светила.
Скет по-прежнему не спускал глаз с худощавого парня, который бежал, не зная устали, то и дело подхватывая на плечи маленького, но отнюдь не легкого друга. Не знал беззубый разбойник, что закинутая за голову рука на самом деле сжимает рукоять меча Аллона, который пополнял запас силы и стойкости бегуна. Саша же больше всего занимали слова Мантисса. В один из дней их обогнал строй крепких воинов. Мантисс легко бежал в первых рядах, он с ужасом окинул взглядом цепную процессию и крикнул Сашу:
— Запомни, Сиггрида убил свар по имени Манк! Он ушел с отребьем за день до вас, но он защищался. Совершенно точно, что Сиггрид сам спрыгнул с повозки и бросился на него с ножом! Это непохоже на старика, и мне это не нравится. Запомни — Манк!
— Поднимайтесь, уроды! — заорал Скет, пиная ногами и охаживая плетью самых медлительных. — Мимо Ари-Гарда пройдем шагом. Чтобы выглядели молодцами! Ночевка будет за рекой, скоро доберемся до места. Радуйтесь, радды идут вперед, а значит, вам бежать меньше!
Наверное, если бы Саш не был у горящей арки, открывшийся у стен Ари-Гарда вид мог бы лишить его разума. По крайней мере, даже Скет не проронил ни слова, пока скованные цепью наемники шли вдоль высокой стены, переходили памятный Сашу мост, выбирались на тракт и продолжали путь по каменистым холмам на север. Сладковатый запах гнили стоял в воздухе. Тут и там валялись истерзанные трупы стариков, женщин, детей. Еще живые доходяги стаскивали умерших к кострам и сжигали их, но урожай смерти не оскудевал. Вероятно, лиги пленников, назначенных к смерти над пылающими вратами, теперь использовались на самых тяжелых работах. Они перекатывали огромные валуны, тесали камень, углубляли ров у городской стены, копошась прямо среди закручивающихся водоворотами вод Маны. Вновь возведенные бастионы возвышались у моста, значительно подросла городская стена, оборонительные валы окружали тракт за рекой, начинаясь от крутобоких холмов и уходя к вновь блеснувшему на горизонте озеру. Пленники старались идти ровно, чтобы Скету или Салесу не было причины взмахивать бичами, но серое небо казалось столь низким, что голова опускалась помимо воли. Хотелось закрыть глаза, чтобы не видеть между сваленными грядами валунов торчащие руки и ноги не успевших увернуться строителей. Бесконечные ряды шатров, лошадей, дымящихся костров под огромными котлами, лиги и лиги воинов, упражняющихся с оружием, которые начались сразу после моста, не могли развеять отчаяния и ужаса, воцарившегося среди отребья.
Уже в темноте Скет объявил привал, и это была первая ночевка, когда о еде не прозвучало ни слова. Ночью Саш пытался спать, чтобы набраться сил, но Баюл явно видел кошмары, стонал и бился о землю. Утром и он, и остальные наемники выглядели не лучше чем после дня бесконечного бега.
— Ничего, — довольно проорал Скет. — Еще день пути, и у вас будет возможность разом прекратить собственные мучения. Бегом!
Звякнула цепь, и неровный строй добровольных мучеников вновь двинулся с места.
— Все правильно, — изможденно хрипел Баюл за спиной Саша. — Если есть справедливость, то негодяи должны получать возмездие за совершенные злодеяния сполна уже в этом мире, а не в царстве Унгра. Ошибка только в том, что и мы попали в их ряды!
— А мертвые у стен Ари-Гарда тоже получили в этом мире по справедливости? — разъяренно обернулся Саш.
— Забудь о справедливости, — поморщился Баюл. — Или, точнее, так: забудь пока о справедливости. Иначе ты ее никогда не добьешься!
— Я сам закончусь в тот миг, когда забуду о справедливости, — прошептал Саш.
Последний бросок отребья закончился в полдень, когда, пройдя сквозь очередной военный лагерь, сопровождаемые оскорблениями и насмешками закованных в сталь крепких воинов, наемники оказались возле скопища повозок.
— Уроды! — рявкнул Скет и, прокашлявшись, продолжил: — Сейчас вы будете вооружены, кому это требуется, и разбиты на дюжины. Ваш оружейник уже ждет вас, а вармик скоро появится. Оружейника зовут Дикки, он добрейший человек, почти такой же добрый, как и я. А вот вармик ваш — сущий зверь. Его имя Сабл. Рядом с ним даже Салес будет казаться вам родной мамочкой. Не злите Сабла. Не советую! А вот и он…
Скет махнул рукой вперед, к северу, куда смотреть не хотелось, потому что оттуда тянуло дымом, кровью, смертью и из-за рядов изодранных шатров, сожженных повозок и каменных валов поднималось такое же багровое пламя, какое стояло и над Ари-Гардом. По каменистой дороге между огромных валунов скакал всадник. Дым поднимался от его доспехов, пена выбивалась из ноздрей коня.
— Ой, не наша эта война! — одними губами прошептал Саш, взглянул на Баюла, у которого на лице отразился неописуемый ужас.
Всадник остановил коня, в полной тишине спрыгнул, подняв облачко пыли, сбросил с плеч кирасу. Он оказался выше ростом и шире в плечах любого из скованных цепью. Сабл подошел к повозкам, пристально оглядел строй постаравшихся вытянуться наемников. Снял шлем. Под слипшимися от пота волосами открылось грубое, но спокойное лицо, и это спокойствие заставило Баюла судорожно сглотнуть.
— Три дюжины? — холодно спросил Сабл Скета, заставив того вытянуться на ладонь выше своего роста.
— Именно так! — рявкнул Скет.
— Не полные три дюжины, — процедил Сабл. — Одноглазый и однорукий вместе пойдут за одного. И этот… банги, что он может? Это же полвоина, причем нижняя половина. Нижняя половина воина способна только гадить и убегать!
— Отличный каменщик, лекарь, костоправ! — рявкнул побледневший Скет. — К тому же он выдержал бег от ворот Маонд! Одноглазый — исключительный лучник… если не врет. А однорукий машет мечом так, что впору и мне позавидовать!
— А ты считаешь себя образцом фехтовальщика? — холодно спросил Сабл. — Салес, снять цепи. Дикки, лук сюда!
