Это не соответствовало истине, но Гахериса привело-таки в себя. Он встревоженно оглянулся по сторонам, словно проснувшись и осознав, что в опасности.
— Мой меч? — резко потребовал он.
Мордред извлек клинок из-за аналоя и показал брату.
— Получишь, как только мы окажемся по ту сторону стены. Пойдем. Я видел, где ты оставил коня. Быстрее.
Они уже пересекали сад, когда Гахерис заговорил снова, истерзанный мучительным чувством вины.
— Этот человек, Ламорак. Я знаю, это был он, и ты тоже знаешь. Ты назвал его по имени. Не пытайся его выгораживать. Артуров прихвостень, из числа Сотоварищей. Он тоже должен умереть, и я об этом позабочусь. Но она, она… разделять ложе с таким… Знаешь, это ведь наверняка не в первый раз… Прислужниц опоили зельем. Эти двое — любовники… — Гахерис подавился последним словом, но продолжил: — Мать как-то рассказывала мне о нем. О Ламораке. Говорила, что это он убил нашего отца, короля Лота, и что она его ненавидит. Она солгала мне. Мне!
— Разве ты еще не понял, Гахерис? — тихо отозвался Мордред. — Она солгала, чтобы отвести тебе глаза, и солгала дважды. Ламорак не убивал Лота, как можно? Лот умер от ран, полученных в битве при Каледоне, а ведь они сражались на одной стороне. Так что, если только Ламорак не ударил Лота в спину, а он на такое не способен, убийца не он. Тебе это никогда не приходило в голову?
Но Гахериса снедали прежние мысли, грызущие и неотвязные; для иных просто не осталось места.
— Она взяла его в полюбовники, а мне солгала. Мы все остались в дураках, даже Гавейн. Мордред, ведь братья скажут, что я поступил как должно, правда?
— Ты знаешь не хуже меня, сколь вероятно, что Гавейн простит тебе содеянное. Или Гарет. Даже твой брат-близнец может не поддержать тебя. И хотя король вряд ли станет убиваться по твоей матери, ему придется прислушаться, ежели оркнейские принцы потребуют так называемой «справедливости».
— Они призовут к ответу Ламорака!
— За что? — холодно осведомился Мордред. — Ламорак собирался на ней жениться.
Это заставило его умолкнуть. Братья дошли до стены; задержавшись под яблоней, Гахерис обернулся назад. Из-за гряды облаков вставала луна, и пятна крови на его груди казались совсем черными.
— Если братья не убьют мерзавца, его убью я, — объявил он.
— Попробуй, — холодно предложил Мордред. — И Ламорак прикончит тебя, это как пить дать. А потом твои братцы попытаются зарубить его. Видишь, к чему ведут события одной ночи?
— А ты? Тебе, похоже, все равно? Ты так говоришь, словно это тебя не касается!
— еще как касается, — коротко отозвался Мордред. — Но мы зря теряем время. Что сделано, то сделано. Тебе придется покинуть двор, и ты об этом знаешь. И лучше бы ты скрылся до того, как сюда нагрянут братья. Ну же, Гахерис, перебирайся на ту сторону; твой конь там.
Гахерис перебрался через стену, а Мордред, вскарабкавшись вслед за ним, уселся на парапет верхом и оттуда наблюдал, как брат отвязывает коня и проверяет подпруги. Затем протянул Гахерису меч.
— Куда ты поедешь? — осведомился Мордред.
— На север. Не на острова, нет; а Дунпелдир тоже в руках Артура. Нет такого клочка земли, что не принадлежал бы ему. Но я уж найду, кому продать меч.
— А пока возьми мой кошель. Вот.
— Благодарствую, брат.
Гахерис поймал подарок на лету, вскочил в седло, оказавшись почти на одном уровне с Мордредом, и натянул поводья. Чалый нетерпеливо затанцевал на месте.
— Когда увидишь Гавейна и остальных…
— Рассказать им правду и заступиться за тебя? Сделаю что смогу. Прощай.
Гахерис развернул коня и растаял в ночи. Стремительный и глухой перестук копыт угас вдали. Мордред спрыгнул со стены и зашагал назад через сад.
Глава 5
Так погибла Моргауза, ведьма и королева Лотиана и Оркнеев, посредством собственной гибели заварив для ненавистного брата адское зелье новой распри.
А распря грозила последствиями. Гахериса отправили в изгнание; Ламорак, бледный и молчаливый, возвратился в гарнизон, сдал меч, был отстранен от командования и получил приказ исчезнуть до тех пор, пока страсти не улягутся.
А на это требовалось время, и немалое. Гавейн, вне себя скорее от оскорбленной гордости, нежели от горя, клялся всеми языческими богами севера отомстить как Ламораку, так и брату, и пропускал мимо ушей все, что мог сказать ему Артур, — как увешевания, так и угрозы.
Выяснилось, что Ламорак искал руки Моргаузы, а согласие дамы давало жениху доступ на ее ложе, а вместе с ним — право самому отомстить за убийство. От этого права Ламорак, один из первых и самых преданных Артуровых Сотоварищей, отказался, поклявшись не причинять зла Гахерису. Но Гавейн так и не смягчился: гнев его был по большей части подсказан самой обычной ревностью на сексуальной почве.
Столь же яростно Гавейн обрушился и на Гахериса, но здесь поддержки в братьях не встретил. Агравейн, неизменный лидер неразлучной парочки, без Гахериса словно не находил себе места. Теперь он потянулся к Мордреду, а тот, в силу собственных причин, охотно терпел его общество. Гарет ушел в себя и вслух говорил мало. В смерти, как и в жизни, мать причинила ему глубокую обиду: как ни горька оказалась правда о ее страшной гибели для младшего сына, но правда о ее порочности, ныне ставшая достоянием всех и каждого, ранила куда больнее.
Но призывам к мести пришлось умолкнуть. Ламорак уехал, куда — никто не знал. Гахерис затерялся в туманах севера. Моргаузу похоронили на монастырском кладбище, а Артур и его рыцари возвратились в Камелот. Постепенно, из-за недостатка масла, огонь, вспыхнувший было в результате убийства, угас сам по себе. Артур, искренне привязанный к племянникам и втайне вздохнувший с облегчением при известии о смерти Моргаузы, со всей доступной осторожностью лавировал между мелями. Он старался по возможности занять принцев; предоставлял Гавейну столько власти, сколько мог позволить, и устало предчувствовал, что буря разразится снова. За Гахериса король не особо переживал, но Ламорак, повинный разве что в недомыслии, был обречен. Рано или поздно дорогой Артуру Сотоварищ столкнется с одним из оркнейских принцев и погибнет — в честном ли бою или от предательского удара. И на том дело не кончится. У Ламорака тоже был брат, ныне сражавшийся в Думнонии под знаменами некоего Друстана: этого рыцаря Артур надеялся привлечь к себе на службу. Вероятно, что этот воин, или даже сам Друстан — близкий друг обоих братьев, — в свою очередь принесет клятву и потребует мести.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
