Квадратный дом, сложенный из серого камня, примыкал к внутреннему дворику. В одном углу торчала старая башня. Дом стоял в распадке среди холмистых пастбищных нагорий, в окружении садов. Вниз по склону, под стеной, струился ручей.
Мордред свернул с наезженной дороги на тропинку, что вела вдоль ручья вверх по холму. Он уже проделал половину пути, как вдруг впереди показался всадник на серой кобыле. К вящему своему удивлению, юноша узнал короля.
Артур натянул поводья.
— Ты искал меня?
— Нет, сир. Я и не подозревал, что вы здесь.
— А, так значит, Нимуэ за тобой послала? Она сказала мне, что ты приедешь, но не объяснила когда и зачем.
Мордред изумленно воззрился на собеседника.
— Нимуэ сказала, что я приеду? Как так? Я ведь и сам о том не знал. Я… мне захотелось спросить у нее кое-что, вот я и поскакал сюда, можно сказать, поддавшись порыву.
— А, — отозвался Артур и оглядел Мордреда не без иронии.
— Чему вы улыбаетесь, сир?
Про себя Мордред с благодарностью подумал: «Отец и не догадывается, что у меня на уме. Ведь наверняка не догадывается! Но Нимуэ…»
— Если ты еще не встречался с Нимуэ, то перепоясай чресла и вооружись щитом, — рассмеялся Артур, — Никакой тайны здесь нет; во всяком случае, доступной простым смертным вроде тебя и меня. Нимуэ в любом случае узнала бы, что ты приедешь, потому что она знает все. Очень просто. Ей даже известно зачем.
— Тогда и слов тратить не нужно, — сухо заметил Мордред.
— Я раньше так и говорил Мерлину. — Лицо короля омрачилось, но тут же просветлело. Артур снова развеселился, — Ну, удачи тебе, Мордред. Пора тебе познакомиться с повелительницей твоего повелителя.
И он со смехом поскакал вниз по холму к дороге.
Мордред оставил коня у арки и вошел во двор. Вокруг пестрели цветы, пахло целебными травами и лавандой, на стене ворковали голуби. Старик, судя по платью — садовник, набирал из колодца воду. Он поднял взгляд, поднес руку ко лбу и указал на дверь в башне.
«Ну что ж, — подумал Мордред, — она ведь ждет меня, верно?»
Он поднялся по каменным ступеням и распахнул дверь.
В маленькой квадратной комнате обнаружилось одно-единственное огромное окно, глядящее на юг, под ним — стол. Помимо него, из мебели были только шкаф, массивное кресло да пара табуреток. На столе красовался ларец, в нем — аккуратно свернутые свитки. У стола, спиной к окну и лицом к двери, стояла женщина.
Она не приветствовала гостя ни словом, ни жестом. Встретил его — неодолимо, точно порыв холодного ветра, — враждебный и леденящий взгляд.
Молодой человек застыл в дверях. Ощущение ужаса, бесформенное и тяжкое, навалилось на него, словно стервятники рока вцепились ему в плечи, когтями впиваясь в плоть.
Затем туман рассеялся. Мордред выпрямился. Тяжесть отпустила. Комнату заливал солнечный свет, а напротив него стояла высокая, прямая как стрела женщина в сером платье, с холодными серыми глазами; темные волосы забраны назад и перевиты серебром.
— Принц Мордред.
Юноша поклонился.
— Госпожа.
— Прости, что принимаю тебя здесь. Я работала. Король частенько сюда заглядывает и принимает все как есть. Ты присядешь?
Мордред пододвинул табуретку и сел. Оглянулся на беспорядок на столе. Нимуэ вовсе не снадобье варила над жаровней, как он склонен был предположить. «Работа» скорее сводилась к кипе бумаг и дощечек для письма. В оконном проеме стоял незнакомый ему инструмент, одним концом направленный в небо.
Нимуэ уселась и выжидательно обернулась к Мордреду.
Гость перешел сразу к делу:
— Прежде мы не встречались, госпожа, но я вас уже видел.
Минуту Нимуэ глядела на него, затем кивнула.
— Замок в Лугуваллиуме? Я знала, что ты рядом. Ты прятался во дворе?
— Да. — И хмуро добавил: — Вы стоили мне свободы. Я пытался сбежать.
— Верно. Ты испугался. Но теперь-то ты знаешь, что причин для страха не было.
Мордред нерешительно помедлил. Голос собеседницы по-прежнему звучал холодно, во взгляде читалась неприязнь.
— Тогда зачем вы меня остановили? Вы надеялись, что король предаст меня смерти?
Брови ее взлетели.
— Почему ты спрашиваешь?
— Из-за пророчества.
— Кто рассказал тебе? Ах да, Моргауза. Нет, я велела Урбгену не спускать с тебя глаз и позаботиться о том, чтобы ты благополучно добрался до Камелота, потому что всегда лучше, если угроза остается в пределах видимости; упустишь — и гадай потом, откуда последует удар.
— Стало быть, вы согласны, что я представляю угрозу. Вы верите в пророчество.
— Приходится.
— Значит, вы тоже это видели? В кристалле, либо в заводи, либо… — Мордред оглянулся на инструмент у окна, — прочли по звездам?
Впервые в лице ее отразилось нечто иное, нежели враждебность. Нимуэ глядела на гостя с любопытством и отчасти озадаченно.
— Мерлин видел, Мерлин изрек пророчество, а я есмь Мерлин, — медленно проговорила она.
— Тогда объясните: почему, если Мерлин верил в свои пророческие голоса, он позволил королю сохранить мне жизнь? Я знаю, зачем так поступила Моргауза: она спасла меня, полагая, что я стану погибелью Артура. Она сама мне так сказала, а когда я вырос, попыталась настроить против короля. Но почему Мерлин вообще допустил, чтобы я родился на свет?
Нимуэ надолго замолчала. Серые глаза напряженно изучали гостя, словно пытаясь вытянуть все секреты из потаенных уголков его сознания. Наконец она заговорила:
— Потому что Мерлин не хотел, чтобы Артур запятнал себя неправедным убийством, какова бы ни была причина. Потому что он был достаточно мудр, чтобы понимать: мы не можем заставить богов отклониться в сторону, но должны идти, как сможем, по дорогам, что они для нас проложили. Потому что он знал: из мнимого зла порою возникает великое добро, а деяния во благо зачастую несут гибель и смерть. Потому что он видел, что в миг Артуровой смерти слава его достигнет своего апогея и пойдет на убыль, но через смерть эту останется жить, став светом, и трубным гласом, и дыханием жизни для тех, кто еще не родился.
Нимуэ договорила: казалось, что слабое эхо ее голоса, точно перезвон струны, все вьется и вьется в воздухе и, вибрируя, умолкает.
Наконец Мордред заговорил снова:
— Вы наверняка знаете, что по своей охоте я не причиню королю зла. Я многим ему обязан, я не видел от него ничего, кроме добра. Артур знал о пророчестве с самого начала и, веря каждому слову, все-таки призвал меня ко двору и принял как сына. Как же вы можете думать, что я по доброй воле стану ему вредить?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
