ориентировались лучше иных обитателей Трех Царств.
— Да вторую неделю уже, — вздохнула Таисия, скорбно заламывая руки. — Карина до этого как раз встречалась с отцом. Он ей зеркальце маленькое подарил, велел что-то над ним шептать сначала на Летнее Солнцестояние. Потом на Осеннее равноденствие. Но то ли девчонка что-то перепутала, то ли колдовство, которое ее мать заперло, слишком сильным оказалось, только теперь Ленка тело моей дочери заняла, а Арину в рысь обратила.
— То есть вы говорите, если Арина сумеет покормить Кирюшу молоком, то она снова вернется в человеческий облик, — уточнил Михаил, продумывая план дальнейших действий.
— Другого способа нет, — кивнула Таисия. — Да только как она покормит, если не может перейти ручей?
— Я помогу вам, если сумею, — устраиваясь на отдых, пообещал Михаил. — У меня к вашей Ленке старинные счеты.
— Уж не ты ли, милый человек, ее, змеюку, в зеркало загнал? — всплеснула руками, догадавшись, хозяйка избы.
Но Михаил уже спал и видел во сне Веру и Леву.
Поднялся он до свету и еще до того, как над лесом появилась первая зарница, стоял возле ручья, готовый в любой момент призвать духов. Таисия баюкала на руках спящего внука.
Когда предутренний сумрак немного рассеялся, сменившись прозрачной синеватой дымкой, в лесу на той стороне ручья мелькнул знакомый пестрый мех. Маленький Кирюша, вновь почуяв родную мать, потянул крохотным носиком, наморщил розовый лоб, да и разразился плачем, от которого у Михаила рвалось сердце. Впрочем, он понимал, что, если сегодня удастся преодолеть темное колдовство, разлуке малыша и его матери придет конец.
— Арысь-поле! Дитя кричит,
Дитя кричит, пить-есть хочет! — затянула свою жалостливую песнь Таисия, с надеждой глядя на глубоко запавшие бока дочери, ее слипшийся сосульками, свалявшийся колтунами мех.
На болоте между Молочной рекой и Заповедным лесом пленница чужого тела не имела возможности насытиться охотой, да и не могли пока звериные инстинкты одолеть человеческий разум.
Арина-рысь остановилась возле ручья, и Михаил достал дудочку, чтобы вызвать духов, и изничтожить уже преграждающую дорогу злокозненную Навь. Однако в этот миг в далеком Наукограде в комнату Кирюши вошла Елена, почуявшая неладное.
— Старая хрычовка! — пробормотала она. — Опять внука утащила. Хочет молоком своей дочери его накормить! Не бывать этому. Мне, конечно, в Аринкином теле не совсем сподручно, но к себе вернуться я способ найду и Константина Щаславовича вытащу! А если им так нужен этот Кирюшенька, то пускай подавятся!
Подойдя к кроватке, она выдернула из-под головы малыша подушку и набросила ее ему на лицо, явно намереваясь задушить. К счастью, до того, как она успела причинить племяннику вред, Михаил призвал духов. Огненный Семаргл пришел на помощь малышу и, не причинив вреда телу Арины, принялся жечь и язвить Елену изнутри, вынуждая ее убраться прочь. В это время мамонт-эхеле, появившись у ручья, бивнями рвал в клочья порождений Нави, топтал их могучими ногами, поддевал хоботом, подкидывая выше вершин леса.
Другое дело, что бедная Арина снова пустилась наутек, и Михаилу, который, продолжая играть, забрал у Таисии ребенка, не подпуская к нему Елену Ищееву, пришлось снова прибегать к помощи Семаргла. Крылатый вестник, приняв кошачий облик, без труда догнал беглянку и убедил вернуться, подталкивая ее лбом, призывно порыкивая и что-то объясняя с помощью языка усов и хвоста.
Хотя возле ручья все выло и стонало, а из Нави, закручиваясь жуткими кольцами, угрожая клыками и когтями, лезли невообразимые гнусные чудовища, эхеле не позволял ни одному из них приблизиться к броду через ручей, оттесняя вглубь, в болото и обратно во тьму исподнего мира. Семаргл вел Арину по созданному его магией золотому мосту. Едва беглянка оказалась на том берегу, лапы ее подкосились, дыхание прервалось, но Михаил и Таисия уже приложили ребенка к ее груди. Михаил даже не пытался осмыслить, каким образом маленький Кирюша понял, что мягкая пушистая киса — это его мать. Малыш, подражая Ромулу и Рему, извечным рефлекторным движением всех младенцев отыскал сосок, а в следующий момент свершилось чудо, которого безуспешно дожидалась бедная Таисия.
Звериный облик исчез, а мать и сын возвратились домой в детскую. Арина привычно сидела на диване и кормила маленького Кирилла. Михаил услышал негодующий вопль Елены Ищеевой, которая снова вернулась в потусторонний темный мрак зеркала Нави.
— Арина, ты все-таки решила его покормить? — удивился вошедший в комнату муж. — Но доктор же сказал…
— Да много он понимает, — ласково потянулась к нему жена, явно наслаждаясь прикосновениями его рук.
Кирюша уже наелся и довольно гулил.
— Пойду собираться на работу, — полюбовавшись умиротворяющей картиной, засуетился муж.
— У тебя же еще есть время? Я пожарю котлеты, — улыбнулась ему Арина, укладывая мигом уснувшего сына в кроватку.
— Мама? — в комнату зашла заспанная Карина, бросила взгляд на треснувшее зеркальце, висевшее у нее на шее, все поняла и остановилась на пороге. — Я хотела сказать, тетя.
— Доброе утро, милая.
Карина вместо ответного приветствия убежала к себе в комнату и со стуком захлопнула дверь.
Михаил только усмехнулся, переводя дух и желая счастья воссоединившейся семье. Хотя присутствие дочери Константина Щаславовича в доме не могло не вызывать опасений. Но Арину и ее близких он надежно защитил, да и на Елену успел наложить дополнительные чары, снять которые мог только он сам. А за девчонкой он еще успеет присмотреть.
— Спасибо тебе, мил человек, — поблагодарила его на прощание Таисия, бросая на землю отрез полотна, а вернее, длинную скатёрку, которая, прямо как в ставшей иронично-ругательной поговорке, тотчас развернулась гладкой удобной дорогой. — Иди по этой тропинке, не сворачивая, она тебя доведет до самого Медного царства. Только Скипера зверя опасайся. Коварный он, спасу от него нет. Голову заморочит, памяти лишит, добро и зло местами поменяет. Если сам не совладаешь, проси заступничества у мужа моего Полоза. Он за Арину и Кирюшу теперь тебе должен. А от меня возьми в подарок вот это просяное зернышко. Оно тебе в самый трудный момент поможет и от беды убережет.
Скипер-зверь
Хотя, ступая по тканой поверхности, Михаил поначалу испытывал неловкость, ощущая себя на ковровой дорожке где-нибудь в Каннах или Лос-Анжелесе, он не мог не признать, что скатерка вела его наиболее удобным и безопасным путем через лес. Она безошибочно отыскивала сухие тропинки и стежки даже в топких низинах, указывала на ягодные и грибные поляны, ближе к вечеру приводила к удобным местам стоянки у чистых родников. Для обустройства лагеря оставалось лишь собрать хворост для костра, наполнить котелок водой, поставить палатку, окружить место стоянки оградительным кругом на случай визита непрошенных гостей и
