Я внимательно разглядывал наши отражения: что-то с ними было не так. Надо сказать, незнакомый пейзаж за окном взволновал меня куда меньше… И тут до меня наконец-то начало доходить.
– Ты тоже заметил? – несчастным голосом сказал Мелифаро.
Он уже давно пялился в зеркало. Я поначалу даже грешным делом подумал, что парень в восторге от нового наряда и собрался было должным образом откомментировать сей прискорбный факт.
– До сих пор мы с тобой всегда выглядели ровесниками, правда? – требовательно спросил он. – Меня даже иногда принимали за старшего, а теперь…
– А теперь я вполне могу сойти за твоего папашу, – мрачно кивнул я. – За моложавого и бодрого, но вполне папашу… Я здорово постарел, да?
– Да, – эхом откликнулся он. – Но не только это. Ты стал старше, а я… Я сейчас выгляжу, как в те дни, когда только-только поступил в Королевскую Высокую Школу. И не могу сказать, что меня это радует. Пока-то ничего страшного, но если так будет продолжаться и дальше… Слушай, Макс, по-моему, дело дрянь!
Я угрюмо пожал плечами: что уж тут возразишь! Мелифаро тем временем почти испуганно толкнул меня в бок:
– Макс, посмотри-ка туда. Со своими рожами потом разберемся! Там та-а-акое!
Я послушно обернулся в указанном направлении и подавился собственным удивлением. Дверь, соединявшая вестибюль, в котором мы крутились перед зеркалом, с соседним помещением, приоткрылась от сквозняка, и теперь перед нашими взорами предстало нечто, весьма похожее на парикмахерский салон: зеркальные стены, многочисленные полки с гребнями, щипцами, бигуди и стеклянными флаконами. Вот только вместо кресел там стояли топчаны, а фены для сушки волос больше напоминали душевые кабинки.
На одном из топчанов лежала женщина, руки, плечи и грудь которой густо поросли темной, волнистой, как у овцы, шерстью. Животик, впрочем, был очень даже ничего: плоский и соблазнительно гладкий, а все, что находилось ниже, скрывала длинная цветастая юбка, из-под которой виднелись только острые носки туфель. Возле топчана хлопотал цирюльник: обнаженный до пояса мохнатый мужчина – просто снежный человек какой-то! На нем тоже была юбка, белая, с крупными голубыми горошинами, но она едва доходила до колен, открывая нашим взорам крепкие ноги в «гетрах» естественного происхождения и изящных кожаных сандалиях на толстой подошве. Дядя сосредоточенно накручивал на бигуди длинную шерсть, растущую на плечах клиентки. Ее руки уже были покрыты мелкими папильотками, а локоны на груди, щедро смочены каким-то красящим составом.
– Пошли отсюда, а? – едва слышным шепотом попросил Мелифаро.
Я молча кивнул, и мы устремились к двери, ведущей на улицу. Сейчас у меня было только одно желание: чтобы в том месте, куда мы сейчас попадем, не было никаких обитателей. Все остальное – на усмотрение безумного сценариста, будь он неладен!
Разумеется, это оказалась совсем не та улица, вид на которую открывался нам из окна. И вообще не улица – пустынное пространство, немного похожее на свалку, которой уже несколько столетий никто не пользуется. Добро пожаловать в новый «тупик» Лабиринта Мёнина, дорогие господа туристы!
– Грешные Магистры! – в сердцах сказал Мелифаро. – И как тебе понравились эти красавчики?
– По большому-то счету, ничего особенного – я пожал плечами. – Мало ли у кого где волосы растут… Когда попадаешь в другой мир, следует сказать спасибо, если его обитатели хоть немного человекообразны – все не так жутко!
– И как они живут, бедняги? – хмыкнул Мелифаро. – Нечего сказать, красавчики! А дамочка эта – просто умора! Мало того что шерсть на груди растет, так ей еще понадобилось, чтобы по всему телу кудряшки были!
– Ну, наверное, у них такая мода, – равнодушно предположил я. – Сам подумай: если бы к нам в Ехо пожаловали чужаки из Мира, где живут только лысые люди, – какими уродами мы бы им показались! И все эти наши жалкие попытки причесаться, подстричься поприличнее…
– Да уж, – хмыкнул он. Немного помолчал и спросил: – Макс, как ты думаешь, куда мы с тобой на этот раз попали? Похоже, заброшенное место. И не очень приветливое…
– Приветливых мест здесь, по-моему, просто не бывает! – сердито фыркнул я. – Насколько я могу судить, Его Величество Мёнин специализируется исключительно на издевательствах над живыми людьми. Представляю, как были счастливы его подданные, когда он исчез!
– Ты бы все-таки не ругал его вслух, – серьезно посоветовал Мелифаро. – А то короли – обидчивый народ, знаешь ли, особенно древние…
– Это его проблемы! – буркнул я. – Я – тоже обидчивый народ.
В глубине души я понимал, что Мелифаро прав, но ничего не мог с собой поделать: я злился. Поскольку у меня не было решительно никакой возможности немедленно свести счеты ни с настоящим виновником наших бед Мёнином, ни с Его Величеством Гуригом, которого ни с того ни с сего понесло на поиски приключений, мой гнев постепенно трансформировался в черную меланхолию, тягостную, как затяжная простуда.
– Макс, – нерешительно сказал Мелифаро, – а как ты думаешь, мы… ну, то есть наш возраст… – он будто подавился этим словом и угрюмо умолк, уставившись куда-то вдаль.
– Что – наш возраст? – резко спросил я. – Ты имеешь в виду, есть ли от этого лекарство? Стану ли я моложе, а ты – старше, когда мы выберемся отсюда? Не знаю. Сомневаюсь, откровенно говоря.
– Вот и я… сомневаюсь, – уныло согласился мой спутник и с неожиданной злостью пнул ногой некий археологический экспонат, очертания которого давным-давно утратили определенность, обычно свойственную предметам любой, пусть даже совершенно чужой материальной культуры. – И вообще, – неохотно добавил он, – ты еще веришь, что мы сможем вернуться? Я что-то не очень. Лабиринт – он и есть лабиринт. А мы – два идиота. Короля еще искать собирались…
– До сих пор я всегда как-то выкручивался, – вздохнул я. – В последнее мгновение великодушная судьба непременно вытаскивала меня из любой передряги, словно моя жизнь – и не жизнь вовсе, а просто увлекательная сказка с обязательным счастливым финалом в конце каждой главы… Ладно, поживем – увидим. Что еще я могу тебе сказать, дружище? И вообще, уж ты-то точно зря паникуешь. Повзрослеть – дело наживное, это у всех получается, причем без особых усилий. И у тебя со временем снова получится. А вот я, кажется, серьезно влип. Мало радости – вот так сразу, с бухты-барахты, стать стариком.
– Понимаешь, – тихо сказал Мелифаро, – у меня такое ощущение, что не только наши лица меняются, вот что паршиво. Не знаю, что с тобой происходит, тебе виднее. Но я чувствую, что становлюсь… как бы это сказать? – глупее, что ли. Ятолько что понял, что забыл многое, чему успел научиться за годы службы в Тайном Сыске. Совсем забыл, как отрезало. Осталось только смутное воспоминание, что раньше я знал кучу полезных вещей… И еще меня покидает уверенность в себе. И еще… Знаешь, чего мне сейчас хочется больше всего на свете?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
