тушенка, — сказал он. — Я месяц назад ее возил. Как это вам удалось? — Не выслушав ответ, он тут же спохватился: — Вот же черт… — Быстро, быстро в машину! В кузове брезент, накройтесь хорошенько, чтобы ни щелки. Впереди пост, если вас увидят… Вот же черт! — снова повторил он. — Надо же всех предупредить… Семеныч в Александровку поехал, а Митрохин так вообще… — он подсадил Лену в кузов, Катя запрыгнула сама, остальные кряхтя залезли за ней.
Ребята присели к дальнему бортику, расположившись на грязных мешках — все лучше, чем на голых досках. Через пару мину замерзшими руками им удалось полностью закрыться брезентом. Сразу потеплело.
Шофер снова выскочил из кабины, окинул взглядом кузов.
— Нормально. Только слева торчит чья-то нога. Он залез в кузов, примял брезент, сверху набросил что-то еще, удовлетворенно поддакнул сам себе и спрыгнул на дорогу. Водительская дверца хлопнула.
Витя ощутил, что грузовик разворачивается. Под брезентом сразу потеплело. Лена сидела справа рядом и дрожала всем телом. Он подумал и одной рукой обнял ее.
— Ты… ты очень смелая… — прошептал он ей в ухо. — Мы думали… я подумал, что тебя сейчас заберут и… и я больше тебя не увижу.
— Я тоже так думала, — ответила она, стуча зубами. — Но что-то нужно было делать. Мы бы никогда не дошли сами.
Грузовик, подпрыгивая и трясясь, понесся по грунтовой дороге. Кажется, водила выжимал из него все соки — на ухабах ребята подпрыгивали, в животах на мгновение замирало и не успевали колеса коснуться земли, как полуторка вновь взлетала. Он гнал во весь опор, будто позабыв, что в кузове сидят перепуганные школьники. Потом, видимо вспомнив о них, водитель слегка сбросил скорость, а еще через какое-то время и вовсе остановился.
— Пост, — прошептала Катя. — Замереть, не дышать, не двигаться!
Они легли на борт и застыли. Витя прислушался.
Где-то спереди сквозь шум ветра раздались мужские голоса. Он напряг слух.
— До Николаевки не доехал… встретил местных, они бежали из Сосновки, там уже немец сидит, развернулся быстрее и на базу.
— Пустой что ли?
— Из сельпо должен был забрать оставшийся товар, но какой там… поздно. Решил не рисковать машиной.
Голоса переместились вбок и теперь они раздавались так близко, что Витя почувствовал, как его сердце заходится от волнения и страха. Лена сжала его руку с такой силой, что он едва не вскрикнул.
— Надо предупредить людей, а вы своим скажите… — шофер постучал рукой по двери.
Витя услышал, как звякнула защелка заднего борта. Наверное, патрульный хотел залезть и посмотреть, что лежит в кузове. Он перестал дышать.
Внезапно, будто совсем рядом раздался взрыв, за ним еще один, бортик снова лязгнул.
— Черт! Фоккеры бьют! Всем в укрытие, — раздался крик патрульного. — Езжай быстрей, я сообщу про Сосновку куда надо.
Шофер не заставил себя долго ждать. Мотор прерывисто заурчал и полуторка, ускоряясь, понеслась вперед. То слева, то справа хаотично раздавались взрывы, небо прорезал высокий монотонный гул, но каким-то чудом грузовик продолжал свой путь.
— Держитесь, ребята! — заорал из кабины водитель и до упора вдавил педаль газа.
Витя вжался пол, обхватил двумя руками Лену, а грузовик, словно маленькая игрушечная машинка, пробирался вперед посреди кромешного ада. Теперь никто из них не думал, что происходящее — всего лишь возможные учения или отработка плановых мероприятий по гражданской обороне.
Школьников кидало из стороны в сторону. Чтобы не вылететь за борт, Витя ухватился одной рукой за железную скобу, торчащую из кузова. Кто-то вцепился в его ногу: судя по темным волосам и блеснувшей линзе, это был Денис. В в вышине гудели бомбардировщики и кажется, конца и края им не было видно, однако скоро разрывы переместились восточнее — в ту сторону, куда они и направлялись.
Город бомбят, — с ужасом подумал Витя. — Москву! Как же так⁈
Осторожно он приподнял голову, брезент над ним натянулся и по его поверхности зашуршал насыпавшийся сверху песок. Витя потянулся, ухватился за бортик и осторожно, одним глазом выглянул наружу.
Мимо неслась бурая лесополоса. За нею проглядывалось поле, черное, бугрящееся, волнами оно простиралось до самого горизонта. Витя вдруг заметил огромный ров и насыпь за ним, а возле рва — сотни людей с лопатами, кирками и мотыгами. Люди были похожи на муравьев, снующих возле важной стройки. Видение мелькнуло и пропало так быстро, что он подумал, будто ему это показалось. Но сквозь следующую прореху в лесополосе он увидел обратную сторону вала, на нем десяток человек, всматривающихся в линию горизонта.
— Что там, Витька? — кто-то потянул его за ногу. — Что ты видишь?
Он юркнул под брезент.
— Там… строят укрепления… — стараясь перекричать шум двигателя, сказал он. — Чтобы немцы не прошли… Очень много людей…
— Это московская зона обороны, — отчетливо произнес Денис. — Я был на экскурсии с отцом в прошлом году. — Он быстро подполз к бортику и выглянул наружу. Даже несмотря на то, что в его очках осталась всего одна линза, да и та — еле живая, было видно, как меняется его лицо. Денис был шокирован. — Да… — прошептал он. — Скорее всего, это второй, главный рубеж обороны на расстоянии пятнадцати километров от Москвы. Ну а третий рубеж прямо в черте города — идет вдоль окружной железной дороги, по Садовому и Бульварному кольцу.
Катя смотрела на Дениса круглыми глазами.
— Откуда ты знаешь? Это же военная тайна!
— Да какая тайна! — отмахнулся Денис. — В учебнике истории с подробными картами все есть, я возле доски эту тему отвечал, между прочим. — Он внимательно посмотрел на друзей и вдруг спросил: — А какое сегодня число?
— Вроде… пятнадцатое… вчера было четырнадцатое… — с сомнением ответил Витя.
— И что… никто ничего не помнит? Мы же проходили оборону Москвы совсем недавно!
Петя и Давид переглянулись.
— Что мы должны помнить? — им приходилось почти кричать, чтобы Денис мог услышать их голоса.
Витя посмотрел на Катю — она выглядела как человек, попавший на собрание инопланетян.
Денис схватился за голову, тут же потерял равновесие и едва не грохнулся на пол — Петя успел схватить его за куртку и утянуть на себя.
— Как что⁈ Пятнадцатого октября комитет обороны принял решение об эвакуации Москвы.
Наступила тишина, в которой натужный вой двигателя казался чем-то далеким
