Ящик пронесли мимо – длинный, аккуратно сколоченный из выкрашенных в защитный цвет досок, но крышка была подогнана плотно, и Данил не смог увидеть содержимого. Судя по прошлому опыту, речь, вероятнее всего, идет о боеприпасах, в таких вот ящиках бывают и заряды от подствольников, и минометные мины среднего калибра…
– Поговорим под протокол свидетельских показаний?
– Давайте, – кивнул Данил, как будто у него был выбор.
Глава 6
КАК УМНЫЙ ЧЕЛОВЕК ПРЯТАЛ ЛИСТ
Выйдя из автобуса, Данил плотнее запахнул простецкий пиджачок – зацепился полой за поручень, и на свет божий едва не явилась взглядам антенна мобильника. Что плохо вязалось с его обликом деревенского комбайнера, решившего в выходной скатать в столицу, дабы привезти ближним скромные гостинцы. Не спеша направился в искомом направлении.
Справа тянулся высоченный бетонный забор шарикоподшипникового завода, за которым угрюмо громоздились корпуса. Крайняя из трех высоченных труб, правая, довольно-таки энергично дымила серым – завод работал, иногда прихватывая и выходные, никто в этом идиллическом захолустье не додумался растащить его по ваучерам, а если в чьей-то хитромудрой голове и бродили такие мысли, реализовать их не удалось.
Слева тянулись грязно-кремовые двухэтажки из штукатуренного кирпича, судя по виду, возведенные в одно время с заводом, в те времена, когда Берия уже потерял доверие и Маленков надавал ему пинков, по царица полей кукуруза еще не начала свое шизофреническое шествие по одной шестой части земного шара. В Шантарске таких тоже хватало на правом берегу, так что Данил почувствовал себя почти что дома.
Но, конечно, и не подумал расслабиться. Не быстро и не медленно, чтобы и внимания не привлечь, торча на одном месте, и не выглядеть чужаком, не знающим местности, пошел в конец улочки, где городская окраина представала взору в виде обширного пустыря, с легкой руки какого-то любителя апокалиптического дизайна украшенного брошенными в незапамятные времена великанскими бетонными кольцами, ржавым кузовом самосвала и прочим мусором явно заводского происхождения. Видно было, как по этой свалке бродят согбенные фигуры – здешние клошары со всем своим африканским усердием искали все, что хоть в малейшей степени годилось в дело или на продажу. А меж свалкой и облупленными двухэтажками стояло девятиэтажное здание из того самого желтого кирпича, каким, по слухам, была вымощена дорога в Изумрудный город. «Мы в город Изумрудный идем дорогой трудной…», – мысленно пропел Данил, профессионально определяя точку, где мог таиться наблюдатель.
Не так уж и трудно было ее определить. Вряд ли о не станут лезть в одну из квартир, чьи окна выходят на желтый дом, и, представившись оперативниками на задании, занимать там позиции. Им тоже не след лишний раз светиться…
Свернул в последний подъезд последнего домишки. Ничуть не прячась, не приглушая шагов, поднялся на второй этаж, зажав в зубах пластиковую сумочку, влез по вертикальной ржавой лесенке, шумно отвалил столь же ржавую квадратную крышку люка. Опять-таки не маскируясь, повернул налево – краем глаза отметив пригнувшуюся у чердачного окна фигуру. Шумно плюхнулся на сломанный ящик вполоборота к неизвестному, упорно того не замечая, угнездил сумку меж расставленных ног и принялся в ней копаться.
– Эй!
Только теперь якобы сообразив, что он тут не один, Данил нехотя повернул голову. Хрипло отозвался:
– Ну?
– Что ты тут шляешься?
– А ты что, управдом? – прокряхтел Данил, извлекая бутылку водки и плавленый сырок. Дернул жестяной язычок. – Я тутошний, через дом живу, вот и решил похмелиться, пока моя не просекла…
– Пошел отсюда. В темпе.
– Ой ти-нате, хрен из-под кровати… – протянул Данил с истерической агрессией злого на весь мир нераспохмеленного алкаша. Достал стакан и, позвякивая горлышком о край, принялся заботливо его наполнять. – Выпить, что ли, хочешь? Ладно, набулькаю пол-аршина… Иди сюда.
Неизвестный двинулся к нему – напористо, целеустремленно, уж безусловно не за тем, чтобы пригубить даровых сивушных масел. Приближаясь, с решимостью уверенного в себе, трезвого и сильного мужика процедил сквозь зубы:
– Говорю, вали отсюда, потрох.
– Я тебе что, дрочить помешал? – возмутился Данил, держа стакан на весу. – Захлопнись, пидер…
Ага! Правая нога незнакомца грамотно пошла на удар, способный сделать больно кому-нибудь неподготовленному…
Вышло с точностью до наоборот. Полнехонький стакан водки полетел прямо в лицо нападавшему. Данил без труда ушел от удара, взмыв с ящика, поймал за щиколотку вмиг ослепшего субъекта, крутанул, взял на излом и припечатал гада к полу, еще на полпути врезав ребром ладони по соответствующей точке черепа.
Прислушался – ну, тишина, конечно, – достал из сумочки три больших рулончика широкого скотча, сноровисто задрал лежавшему без сознания обе штанины и принялся пеленать по голым ногам. Запас карман не тянет, скотч штука легкая, а по эффективности превосходит традиционные веревки и даже наручники. Задрав рукава пиджака, проделал то же самое с запястьями.
Осталось аж полтора рулончика. Недолго думая, Данил быстренько их пустил в дело, превратив пленника в некое подобие голливудского героя, опутанного засохшей слизью инопланетного чудовища. Освободиться из этакого кокона трудновато.
Быстренько обыскал. Документов никаких, оружия тоже нет, зато во внутреннем кармане почти такого же простецкого, как у Данила, клифта обнаружилась небольшая импортная рация – отличная игрушка, с большим радиусом действия. А у окна на очищенной от пыли приступочке лежал хороший десятикратный бинокль. Данил приложил его к глазам – желтокирпичная девятиэтажна оказалась под самым носом.
Пленник, наконец, застонал. Данил подошел, присел на корточки, несколько секунд разглядывал неприметную рожу мужичка средних лет, усмехнулся:
– Очухался, сердешный? Нехорошо людей ногами бить… Ты мне не расскажешь, голубь, на кого работаешь?
Пленник молчал, зло таращась. Не было времени беседовать с ним вдумчиво, как ни искушала ситуация. Принеся бутылку, Данил осторожненько поднес горлышко к губам лежащего, предупредил:
– Будешь плеваться и мешать, глаза выдавлю… Старательно выпоил пленному оставшиеся полбутылки, протер опустевшую скляницу, хмыкнул:
– Оценил заботу? Таперича извини, отдыхай…
Оставшейся полосочкой скотча туго перетянул рот, заботливо проверил, может ли пленник дышать носом, раскланялся с ним и спустился с чердака, хозяйственно прихватив рацию.
Направился к единственному подъезду девятиэтажки – бывшего общежития, судя по архитектуре: и вход один, и балконов нема… Точно, бывшая общага.
Даже перегородка, за которой сидел вахтер, наполовину сохранилась. Выглядел вестибюль так, словно по нему пронеслась Мамаева орда, мимоходом заглянув сюда по пути из варяг в греки. Запашок стоял неописуемый, густой, как кисель, в два счета отшибший всякое обоняние.
Данил стал подниматься по лестнице, стараясь не наступать в наиболее сомнительные пятна. Было довольно тихо, хотя временами слышались шумные возгласы на незнакомом языке – то ли перебранка, то ли просто светская беседа.
Ну вот, наконец-то… Надежно перегородив пузом лестницу, ему заступил путь необъятный негр в тренировочных штанах и футболке, по-домашнему босой.
Заслышав сзади шорох, Данил без спешки оглянулся – обратный путь отрезали еще два негра, поджарые, должно быть, верткие в драке. Что ж, здешний Гарлем, где в подвешенном состоянии обитали незадачливые мигранты, должен был, конечно, быстренько установить строгий внутренний порядок, как оно всегда бывает в достаточно большой стае млекопитающих, – независимо от того, хомо сапиенс они или нет, белая у них шкура или черная…
– Что, милый? – почти ласково спросил Данил, дружелюбно ухмыляясь толстому пахану. – Что глазеешь? Ну нету у меня бананов, не припас…
Толстяк почесал брюхо и осведомился на более-менее сносном языке родных осин:
– Фули ходиш, писта?
– Вай, говорящий… – покачал головой Данил и спросил уже на английском: Ты меня понимаешь, толстый черный человек?
– Понимаю, – ответствовал здешний вождь племени на том же наречии. – Тебе чего здесь надо, белый?
– Мне нужен умный человек, который умеет прятать лист, – сообщил Данил.
Вождь почесал необъятное чрево уже обеими руками, кивнул:
– Тогда пошли, – и сделал обоим шестеркам какой-то знак, после чего они мгновенно испарились.
Данил поднялся за ним на четвертый этаж, свернул направо, в длиннющий коридор: запахи, белье на веревках, иные двери приоткрыты, из них настороженно поглядывают черные люди, по одежке почти неотличимые от российских бомжей, комнаты разгорожены на клетушки натянутыми простынями, картонными ящиками, что-то шипит и чадит на электроплитке, что-то киснет в тазу…
