— Да.
— Почему ж тогда они наполовину во мгле были?
— Значит, их пытались утащить туда целиком! — воскликнул Винсент. — И только за счет отключения от сумрака — не смогли.
Теперь все более-менее сходилось.
— Вот странно, — Алейна морщилась и кусала губы. Так всегда бывало, когда она пыталась вспоминать страницы учебников и хроник. — Я плохо помню, но… Диламенция вроде не должна быть такой… синхронной. У них у всех получилось одинаково, разом отключиться. Одинаково, разом уйти на грань между материальным миром и первым слоем мглы.
— А должно было как?
— А должно было, что с каждым выйдет по-своему. Один отключится, другой не успеет, третий уйдет полностью в сумрак, четвертый останется полностью в сознании. Кто-то лучше воспротивится воздействию, кто-то хуже. А тут все ровно, как под одну гребенку.
— Значит, еще какой-то фактор есть, — пожала плечами Анна. — Который мы не учитываем.
— Есть, — проронил Винсент. И продолжил свой рассказ. — Когда тени съежились, юнцы наконец проснулись. Только проснулись не здесь, а в мире теней. Пытались звать взрослых, но естественно, не дозвались. Пытались идти в сером тумане, но не могли сойти с места, потому что полностью привязаны к своим телам здесь. Вот и стояли так двое суток, зато смогли наконец вдоволь друг с другом поговорить. И выяснилось важное: старшая девушка все-таки помнила сны. Марет, дочь Выдера… не смотрите на меня, я понятия не имею, кто это такой… видела во снах дворцы, сияющие залы, королевские приемы и балы, рыцарские турниры, в общем, все, от чего деревенской девушке может захватить дух. И она была на тех балах, конечно, главной.
— То есть, детей пытались заманить в мир теней посулами? — уточнил глубоко нахмуренный Кел, на лице которого напряжение сочеталось с брезгливостью, не сулящей злоумышленнику ничего хорошего.
— Похоже на то.
— Все-таки не под одну гребенку, — сказал Дик. — Одна вот вспомнила.
— Не совсем, потому что это еще не все, — возразил серый маг. — Они мне быстро рассказали главное, и я просеял тени у пары мальчишек, и у этой Марет. И увидел… что тончайшие нити идут от юнцов к девочке. Решил всех проверить, и у всех идут. Как будто она центр паутины.
— Поэтому она и помнит сны? — спросил Кел.
— Поэтому они и ушли в сумрак так синхронно? — спросила Анна. — Что все связаны между собой.
— Да, — кивнул маг. — Я думаю, это и есть неучтенный фактор этой твоей диламенции, Алейна.
— А если, — сказала Алейна звенящим голосом, — низверг пытался утащить в сумрак именно ее? А остальные просто… вцепились и не дали?
Анна вспомнила слова Беррика про общину, про братство. Про то, чему он учит юнцов.
— Но как же они это могли почувствовать? Неужели они настолько тут дружат, что у них даже сны общие?
— Низверг мог снами всех прощупывать. Искать того, кто ему нужен, — сказал Кел. — А когда нащупал девочку, то общность уже создалась. Если мальцы здесь дружные и стоят друг за друга горой… Потянули за нее одну, а другие во сне почувствовали, вцепились и не дали.
— Красивая история, — даже без сарказма, вполне серьезно, но тем не менее, осадил его Дик. — Хочется в нее верить. Но как-то уж совсем красиво.
— Главный вопрос, зачем низвергу именно Марет. Как это связано с тем, что он отнял дар Кела. С криком на все горы и лавиной зверей. С тем, что канзорцы пытались освободить низверга и при этом знали про нас.
— Итого уже пять главных вопросов.
Лисы замолчали, обдумывая все сказанное.
— Еще, почему у них тени после пробуждения не проявились. Почему остались? — Алейна озабоченно поджала губу.
— Все в порядке с их тенями, — уверенно ответил Винсент. — Не беспокойся об этом.
— В порядке?
— Да, поверь мне.
— Ну, что будем теперь делать? — спросил Ричард. — Отчитаемся уже Гвенту, учитель?
— Еще немного погодим. Мы так и не выяснили, как один низверг может делать такие разные вещи. Теперь еще и через сумрак в разумы спящих детей проникать…
— В разумы, — повторил Кел. — В разумы.
Все уставились на него.
— Смотритель! — позвал светловолосый. — Встань передо мной, как камень земляной. Открой свою книгу и читай про семьдесят… а, нет. Про шестьдесят девятый Холм.
Френ с прытью вышагнул на середину горницы, привычно поставил одну ногу на скамью и уложил книгу на колено. Овитая черной кожей, скрепленная бронзовыми накладками, книга была о белой бумаге, вся насквозь ухоженная. Тисненые шелковые заклади в количестве не менее десятка, защелка на боку и клапан для письменных принадлежностей у книги на спине — любо-дорого смотреть, в первую очередь дорого.
Толщины она была невеликой, страниц на сорок. Оно и понятно, смотритель Землецкой области обязан записывать и при необходимости выдавать хантам важные знания и приметы всего про шесть Холмов, сгрудившихся в этой оконечности древней земли. Более того, книга была на три четверти пустая. Данных про эти Холмы сохранилось не особенно много.
— «Ареана, белая мистрис, страстоликая госпожа, запечатана под сиим Холмом, дня седьмого, месяца грянца, года триста шестьдесят третьего от Нисхождения. Багряный месяц принес избавление от стыда скверны и безумства похоти баронству Лендорф и всей Патримонии, мы славим сиятельную баронессу Хельгу, восславим и несгибаемых рыцарей Канзора и Гундагара, и Корпус Чистоты…»
— Пропусти это, — усмехнулся Кел. — Ты же наизусть свои хроники знаешь, давай сразу туда, где она разум честным людям смущала. Слышал наш разговор?
Френ закивал, торопливо повел пальцем по строкам, дерг, дерг, нащупал нужное:
— «Всенародная страсть, денно и нощно обращенная к лже-баронессе, истоки свои питала в демонизме оной. Являясь в мысли подданным и преследуя их с хохотом, мистрес вторгала в одних ужас, в других боль; верных ей награждала наслаждением, а в предметы любовного интереса, обоего полу, вселяла неодолимую похоть! Сильнее всего она безумствовала в ночи, и в каждой семье благочтивые отцы и матери баронства со страхом отходили ко сну. А те, кто могли, спали дни напролет, а работали и бодрствовали ночами, только чтобы не оказаться в кошмарном сне, полном разврата и порока, в который белая демонесса погружала все королество!»
— Оно.
— Ну разумеется оно. Воздействие через сны.
Лисы столпились вокруг смотрителя, зажав его вспотевшую залысину в тесном кругу, и сами стали читать страницы, посвященные Ареане Безвестной, в замужестве Лендорф.
— «Всенощные оргии», ага-ага.
— «Королева сладостных истязаний».
— Ну вот смотрите, к Генриху Раммельдину во сне пришла, но он был инквизитор Корпуса Чистоты, и не дался, развеял морок.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
