— Пожалуйста.
Голос ее прозвучал совершенно бесцветно. Она поставила свою сумку на пол и следом за мной стала подниматься.
На втором этаже находилось помещение для взвешивания муки. Здесь стояли старомодные весы — хитроумное приспособление, состоявшее из цепей, перекладины и начищенных до блеска чаш, которое подвешивали на крюке, крепившемся на массивной деревянной балке. Повсюду на полу стояли большие квадратные жестяные посудины, в которые из жерновов через желоб поступала перемолотая мука. Некоторые из этих емкостей были заполнены сейчас мукой грубого помола. Здесь, так же как и внизу, стояли мешки с зерном.
Но Колина Лэнгли здесь не было. Да и негде было бы его тут спрятать.
Все это я машинально отметила, пока поднималась по ступенькам. Место это было не более таинственным, чем лодка Стратоса. Здесь просто негде было спрятать никого крупнее мышонка. Едва я ступила на дощатый пол, как из щели между двумя жестяными посудинами и в самом деле вынырнула мышка, зажав в зубах какой-то лакомый кусочек.
Но здесь оказалась еще одна лестница и еще один этаж…
Рядом со мной Софья произнесла все тем же бесцветным голосом, так ей не свойственным:
— Если вам интересно, тэспойнис… Это вот желоб, по которому поступает мука. Видите? Это весы, чтобы ее взвешивать. Их прицепляют на крючок, вот так…
Я наблюдала за ней в свете, проникавшем сюда из единственного окошка. Разыгралось ли у меня воображение или лицо ее и в самом деле залила восковая бледность? Конечно, в поведении ее ощущалась некоторая сдержанность, которую можно было истолковать как неловкость или даже тревогу, но ее крестьянское достоинство пришло к ней на выручку, и на лице Софьи я не смогла прочесть ничего определенного, кроме того разве, что мое назойливое вторжение и интерес к ее делам ее ничуть не радуют.
Она завершила свои объяснения и принялась разбирать весы, ясно показывая своим видом, что все разговоры закончены.
— А теперь, если госпожа извинит меня…
— Ой, погодите, не убирайте! — взмолилась я. — Наверняка моя кузина захочет на них посмотреть, это ведь ужасно интересно! Франсис! — заорала я, подбежав к лестнице, но тут же, видя, что бедняга Софья замерла в нерешительности с весами в руках, сердечно добавила: — Как же это мило с вашей стороны; боюсь, мы вам доставили кучу хлопот, но в самом деле так замечательно увидеть все это, и я уверена, кузина моя придет в восторг! Вот и она! А я теперь быстренько сбегаю наверх и осмотрю все остальное…
— Госпожа… — Наконец-то хоть какие-то эмоции окрасили этот бесцветный голос. Сейчас в нем сквозило раздражение. — Госпожа, наверху нет ничего, кроме жерновов, совершенно ничего! Не ходите туда, пол совсем прогнил!
И это было правдой. Снизу мне были видны дыры в досках.
Я бодренько затараторила:
— Ничего, я не боюсь. В конце концов, вас-то он, наверное, выдерживает, когда вам приходится туда подниматься! Я буду осторожна. Господи, а это и есть жернова? Удивительно, что ветер способен сдвинуть их с места!
Я даже не задумывалась, что стала бы делать, окажись Колин там, но маленькая круглая комнатка была пуста — если такое определение применимо к пространству, почти целиком заполненному гигантскими жерновами и битком набитому примитивными механизмами.
Потолок имел коническую форму и фактически являлся крышей мельницы. С вершины этой напоминавшей вигвам соломенной крыши к центру комнаты, словно шест, держащий палатку, спускался громадный столб, вокруг которого вращались жернова, достигавшие в ширину восьми-десяти футов. Глядя на них, казалось, что сдвинуть их с места не способна никакая сила — разве что паровая турбина. Из стены торчал металлический рычаг, с помощью которого можно было повернуть всю крышу целиком вокруг центрального столба, чтобы уловить ветер любого направления; а огромное колесо, прикрепленное к жерновам, несомненно, передавало им энергию от крыльев. Это ведущее колесо было вытесано вручную из дерева и сплошь изъедено червями, как и пол. Но все здесь было чистым, а сама комнатка производила впечатление свежей и очень светлой — солнце проникало сюда через два окошка, прорубленных в толстых стенах с обеих сторон на уровне пола. Одно из них было закрыто ставнями, скрепленными деревянным колышком, а рядом с ним возле стены была небрежно свалена куча тростника, оставшегося, по-видимому, от недавнего ремонта крыши.
Я перешагнула через дыру в старом полу и стала задумчиво разглядывать тростник. Рядом на гвозде висел глиняный кувшин, а под ним стоял веник. Похоже было, что тростник только что свалили кучей у стены, а пол недавно подметали…
Меня заинтересовало, когда в последний раз пользовались этим кувшином и найду ли я — если наклоню его — на дне капельки воды… Однако проверить это не было никакой возможности — теперь Софья уже стояла наверху лестницы, и я слышала, как Франсис поднимается сюда.
Я быстро обернулась.
— Франсис! Здесь так здорово! Тащи сюда кинокамеру, здесь очень светло! — И радостно добавила, обращаясь к Софье: — Я так счастлива, что мы все это повидали! Знаете, у нас в Англии нет ничего подобного — ну, то есть мельницы-то, наверное, где-нибудь есть, но мне ни разу не доводилось побывать внутри. Можно, моя кузина поснимает здесь? А что, если открыть второе окошко?
Я продолжала тараторить, стараясь держаться с самым обезоруживающим видом. В конце концов, она всего лишь раздосадована; я уже вчера показала себя беспардонной нахалкой, и если, продолжая играть эту роль сегодня, добьюсь желанной цели — что ж, в таком случае моя репутация принесена в жертву не напрасно.
Франсис проворно взобралась наверх, издавая радостные возгласы. Софья, возможно, уверившись в ее неподдельном и совершенно невинном интересе, стала держаться приветливее, вполне охотно открыла окно и принялась объяснять принцип действия жерновов. Я перевела все, что она сказала, сама задала несколько безобидных вопросов и затем, когда Франсис стала настраивать свою кинокамеру, убеждая Софью изобразить какие-нибудь действия с пусковым рычагом и зерновым желобом, я незаметно покинула их и сбежала вниз по ступенькам.
Я знала, что ищу. В этом я была уверена. Софья тщательно здесь прибрала, но все же недостаточно тщательно. В конце концов, я сама недавно проделала аналогичную работу в пастушьей хижине, а посему глаз у меня был наметан. Если не искать специально, невозможно было бы догадаться, что вплоть до недавнего времени здесь, внутри мельницы, держали пленника. Но я-то знала, что именно надо искать.
Я была уверена, что права. Куча тростника на верхнем этаже была заново переворошена и уложена, но недавно на ней кто-то лежал. И пол Софья подмела, но не учла того, что доски возле подстилки из тростника прогнили. И кое-что из сметаемого ею мусора наверняка провалилось сквозь дыры на этаж ниже.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
