— Никола… Никки, милая, да что такое?
— Все в порядке. Дай мне минутку, и все.
— Я понимала — что-то там не так. Слушай, мы ведь можем здесь присесть. Приди в себя, не дергайся.
Мы как раз подошли к придорожному алтарю над лимонной рощей. Поля отсюда не были видны, мельница казалась не более чем белым бликом, просвечивающим сквозь деревья. Я не помнила, как дошла сюда; должно быть, я учтиво раскланялась с Софьей, подождала, пока они с Франсис обменялись любезностями на прощание, каким-то образом, вслепую, взобралась сюда, продравшись сквозь заросли деревьев, и теперь остановилась у этого алтаря и потрясенно смотрела на Франсис, не в силах вымолвить ни слова.
— Ну-ка, — сказала она, — возьми сигарету.
Она чиркнула спичкой — резкий запах горящей серы смешался с ароматом вербены и лаванды, росших возле камней, на которых мы сидели, и воспоминания нахлынули на меня с мучительной остротой. Я провела пальцами по лиловым головкам цветов, с остервенением сорвала их со стебля и отбросила на землю, но теперь запах лаванды ощущался еще сильнее, пропитав кожу моей руки. Я потерла руку об юбку и заговорила, уставившись в землю:
— Они убили Колина. Ты была права. И похоронили его вон там… прямо рядом с мельницей.
Наступила тишина. Я наблюдала за муравьями, поспешившими обследовать упавшие цветки.
— Но… — Казалось, она озадачена. — Откуда ты знаешь? Ты что-то заметила?
Я кивнула.
— Вот как. Мельница. Ну да, почему бы нет? Что ж, рассказывай.
Когда я закончила, она еще немного помолчала, глубоко затягиваясь. Потом резко дернула головой, словно отгоняя назойливое насекомое.
— Эта милая женщина? Не могу поверить. Это нереально.
— Просто ты не видела Марка, как он лежит там, наверху, в грязи и с пулевым ранением. Все ясно, Колин мертв. И теперь я должна рассказать все Марку. И мы можем обратиться в полицию — теперь, когда уже слишком поздно. — Охваченная внезапной тревогой, я порывисто повернулась к ней. — Ты сказала, что догадывалась, что не все в порядке. Значит, по моему поведению это было заметно? Софья могла догадаться, что мне что-то известно?
— Наверняка нет. Я и сама-то не была уверена, а ведь я тебя знаю довольно хорошо. Да и о чем она могла догадаться? Она же не знает, что тебе вообще что-то известно об этом деле, да и увидеть там было нечего, если только не искать специально.
— Это все мышонок. Не заметь я того мышонка с кусочком хлеба, я бы так ничего и не нашла. Я бы заинтересовалась той кучей тростника, но мне бы и в голову не пришло искать хлебные крошки и осматривать веревку.
— Что ж, она не видела мышонка, и ей в голову тоже ничего не придет. Об этом можешь не беспокоиться. Она отправится восвояси, вполне довольная результатами своей уборки; и нас с тобой ни в чем нельзя заподозрить.
Муравьи сновали взад-вперед среди цветков лаванды.
— Франсис, я должна буду рассказать Марку.
— Да, знаю.
— Ты ведь согласна с этим?
— Боюсь, что придется, дорогая.
— Значит… ты думаешь, я права? Думаешь, так все и случилось?
— Что Колин мертв? Боюсь, похоже на то. В любом случае Марку следует узнать об этих уликах. Дела приняли такой оборот, что ему не удастся самому со всем разобраться. Ты пойдешь прямо сейчас?
— Чем скорее, тем лучше. А ты?
— Лучше иди одна, да и в любом случае мне придется побыть здесь, чтобы прикрыть тебя, если вернешься поздно. Буду болтаться вокруг и снимать фильм, ну и все такое, а потом вернусь к чаю, как договаривались. Скажу им, что ты отправилась дальше, а мне не захотелось и что ты будешь держаться поближе к тропинкам и вернешься до темноты, — Она напряженно улыбнулась мне. — Так что потрудись действительно вернуться. Я совсем не уверена, что мне удастся придумать что-нибудь убедительное, если ты предпочтешь провести там еще одну ночь!
— Об этом можешь не беспокоиться: встретят меня там еще менее радушно, чем в прошлый раз. — Слова эти, против моей воли, прозвучали с нескрываемой горечью. Я поспешно вскочила на ноги и обыденным тоном добавила: — Ладно, чем скорее, тем лучше. Может, разделим сухой паек?
Мой план, если это можно было назвать планом, был относительно прост. Вероятно, после вчерашнего ночного набега Марк с Ламбисом вернулись в пастушью хижину, где и провели остаток ночи, а не отправились в долгое путешествие к своей яхте. Но если принять во внимание кровь в сарайчике Софьи, не исключено, что Марк просто не сумел одолеть крутой подъем к хижине. Возможно, они с Ламбисом затаились до утра где-нибудь вблизи деревушки и даже, может статься, Марку пришлось прятаться там и сегодня, если рана его снова стала сильно кровоточить.
Как бы то ни было, я решила, что лучше всего отыскать тропинку, ведущую к развалинам церкви, — ту самую тропинку, на которой было совершено убийство, — и идти по ней вдоль подножия горы. Для туриста было вполне естественно туда отправиться; двигаться я буду в том же направлении, в каком придется идти Марку и Ламбису, к тому же местность там хорошо просматривается на многие мили, не только с площадки наверху, где стоит хижина, и с уступа, но и с возвышающегося над ними горного кряжа.
Я вспомнила, как отчетливо выделялся вчерашний критянин на фоне зарослей кипарисов рядом с тропинкой. Если я остановлюсь там и если Марк с Ламбисом будут находиться где-то выше, они наверняка меня увидят и я смогу каким-нибудь образом дать им понять, что у меня есть для них новости. А поскольку я обещала, что не стану докучать им, если только не узнаю что-нибудь очень важное, они, несомненно, подадут мне какой-то сигнал, дадут понять, где они находятся, а после этого я как можно осторожнее поднимусь к ним. Если же сверху не последует никакого сигнала, тогда мне придется решать, подниматься ли наверх и взглянуть на уступ и хижину или же идти дальше по тропинке и попытаться найти яхту. Все это было очень неопределенно, но при данных обстоятельствах ничего лучшего я придумать не могла.
А что до убийцы, коим являлся — в этом я теперь не сомневалась — Джозеф, то его я почти не принимала в расчет, будучи уверенной, что тут я практически ничем не рискую. Если встречу его на тропинке, у меня будут все основания там находиться, включая совет самого Стратоса посетить византийскую церковь. Осторожность придется проявить лишь после того, как я обменяюсь сигналами с Марком, а тогда уж Марк с Ламбисом наверняка сами позаботятся, чтобы защитить меня. Странно, что эта мысль не вызвала у меня раздражения, как случилось бы вчера. Сегодня я не способна была думать ни о чем, что последует после того момента, когда я освобожусь от тяжести своего ужасного известия, а вместе с тем — и от ответственности за дальнейшие действия.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});