Самое интересное заключалось в том, что он определенно заинтересовался Лазелем, и вовсе не как другом, а во вполне определенном смысле. Проще говоря, потомок египетских царей, фараон Тутанхамон оказался отъявленно бисексуален. Причем большее предпочтение отдавал именно своему полу.
Не то, чтобы приставания Тана - изящные, но настойчивые, шокировали Лазеля. скорее досаждали. Он был еще готов пойти на приятельские отношения, но на большее - нет. Парень во всех смыслах не в его вкусе, о чем Лазель не раз красноречиво заявлял. Но, похоже, Тан не желал ничего слушать, видеть и слышать, кроме объекта своей негаданной страсти.
Конечно, Лазель от него не прятался по всему кораблю, но к концу плавания был близок к этому, хотя понимал всю тщетность подобных попыток. Он выбрал другую тактику: холодное и отстраненное приятельское общение, и ни на йоту больше, без малейших намеков. Лазель сожалел, что они на корабле, и нельзя использовать еще один аргумент против.
Но все, даже самое приятное или неприятное, имеет обыкновение заканчиваться. Завершилось и плавание. С вечерними сумерками корабль вошел в порт Каира. К еще большей радости Лазель заметил, что его встречает Ариэль, держа двух горячих коней в поводу.
Лазель уже вскакивал в седло, когда услышал ставший до боли знакомым голос Тана:
– Где ты остановился?
– Не думаю, что тебе стоит меня искать, - вампир пришпорил коня. И все-таки ветер донес до него ответ:
– Но я найду!
Тан жадными глазами провожал всадников. Но его тоже ждали. Пора было предстать перед господином. Затянувшееся ожидание может ему не понравиться.
Имхотеп критически оглядел прибывшего птенца, и, наконец, заключил:
– Все-таки наша одежда нравилась мне больше.
– Но я в ней ходить не могу, - возразил Тан.
– К сожалению, уже никто не может. Как прошло путешествие? Я не видел тебя больше двух веков.
– Нормально. Мне понравилась Европа, ее города, - ответил вампир без особого энтузиазма.
Имхотеп улыбнулся и сказал:
– Опять эта мрачная одухотворенность. Могу я полюбопытствовать, кто на этот раз?
– Вампир, - Тан знал, что отпираться бесполезно, но это вовсе не значит, что он тут же выкладывал все, что знал.
– Мальчик, девочка?
– Мальчик, - вздохнул бывший фараон. Его создатель вздохнул тоже и проговорил:
– Опять?
– А что в этом такого? - Тан тут же окрысился.
– Ничего. Но эти твои… загулы весьма беспокойны. Ну что ж, поостынешь здесь.
– Это вряд ли.
– Почему?
– Я познакомился на корабле. Он где-то здесь.
– Где-то?
– Он не сказал своего адреса, но я узнал у тех, кто занимался его багажом.
Имхотеп еще раз вздохнул, так как не первый век лелеял надежду, что его птенец остепениться - но тщетно, поэтому не смог не сказать:
– Попадешь ты когда-нибудь в переделку из-за своей безрассудной влюбляемости.
– Да ладно, - осклабился Тан. - Мне за три тысячи лет. Кто со мной может сравниться?
– Найдутся такие, - сухо ответил глава клана. - А твоя опрометчивость застит тебе глаза. Привез письма, и что я просил?
– Да, вот почта. А остальное в багаже, - неожиданно смиренно ответил вампир.
– Хорошо. Можешь идти, все равно от тебя пока никакого толку.
Птенец ушел. Глядя ему вслед, Имхотеп вспомнил, каким его принесли в храм. Храм Имхотепа, бога врачевания. Дом Жизни.
Да, его считали богом, и он поддерживал эту веру. Ему поклонялись, он этого не отвергал. И исцелял. Сначала сам, потом через жрецов. За долгие века вампир привык видеть болезни, раны, смерти и исцеления. И "бог" все реже сходил к своей пастве. Имхотеп понял простую философию, что всем не поможешь, к тому же научил жрецов практически всему, что мог сам, остальное им было непостижимо.
Лишь в самых чрезвычайных случаях взывали к личному снисхождению бога. Именно таким случаем стал Тутанхамон.
Залитого кровью, едва живого и перепуганного, юного фараона принесли в святилище Имхотепа. И что-то заставило вампира взглянуть на него. Вряд ли именно страдания мальчика - к подобному он за тысячелетия уже привык, но что-то в его лице. Вампир действительно захотел помочь.
Еще Имхотепа поразили мысли придворных, которые принесли Тутанхамона. Они истово молились, просили за его жизнь, но мысленно… Мысленно почти все заявляли: "он не должен жить! Пусть умрет! Слишком юн для ноши фараона, не сможет. Юнец на царстве! А если еще и калекой станет? Сразу надо было кончать!"
Вампиру даже стало как-то не по себе от такого отношения к божественному. Да, Великому Египту нужен Великий Царь, но фараонами становились и моложе. Чем же этот им не угодил, раз они пошли на такое святотатство? Впрочем, интриги были всегда.
Для себя Имхотеп уже все решил. Разогнав царедворцев, он остался с мальчиком наедине. Взяв его на руки, вампир ушел в свои "рабочие" покои, дабы осмотреть паренька. И осмотр его не обнадежил. Тутанхамон умирал, так как ему пробили голову. Еще час, может два - и все будет кончено. Но оставался еще один способ, к которому Имхотеп прибегал очень редко, и почти никогда к пациентам. Но Тутанхамон должен принять решение сам.
С помощью сильных и далеко не безвредных (но хуже уже не будет, ибо некуда) снадобий вампир привел юношу в сознание. Глаза парня прояснились, он с трудом произнес пересохшими губами:
– Больно!
– Знаю, мальчик. Потерпи, недолго. Понимаешь, ты умираешь.
– Все-таки…
– Да. Но я могу спасти тебя, дать новую жизнь. Правда она не будет похожа не прежнюю. Ты станешь сыном Ночи, и кровь станет твоей единственной пищей.
– Пусть, - сжав зубы, проговорил Тутанхамон, чтобы не закричать от боли.
– И ты не сможешь более быть фараоном. Для всех, кто тебя знал, ты умрешь. Это тяжелый выбор.
Повисло тягостное молчание, нарушаемое хрипящим дыханием юноши. Наконец, Тутанхамон с трудом проговорил:
– Я… согласен!
Имхотеп понимал, что в таком состоянии парень согласится на что угодно, обещающее надежду на спасение. Уж слишком обострилась охота жить. И все-таки что-то подсказывало вампиру, что этот сможет. А может, слишком сильно напомнило о дочери…
Так или иначе, но Имхотеп обратил мальчика, прямо на этом мраморном столе. В эту ночь для всего Египта фараон Тутанхамон умер, и появился вампир Танх Амон, и лишь Дети Ночи знали о его прежнем имени и называли его так.
Чтобы скрыть все следы, Имхотеп заменил тело фараона умершим мальчиком-рабом, на которого еще и наложил иллюзию сходства. Обман не раскрылся. А появление нового слуги у вампира никто и не заметил.
Но для самого Имхотепа Тан не был слугой. Птенцом, почти сыном - так вампир со временем привязался к нему.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
