и, после нескольких таких посещений, заметно повеселели.
Мы приехали в город вечером, когда на улицах уже мерцали редкие фонари. Неожиданно мы увидели великолепный ресторан, — один из тех, которыми так славится Новый Орлеан. Дверь была открыта, и нас ослепил блеск хрустальных стаканов, графинов и зеркал. Было чувство, что мы находимся перед заколдованным замком или пещерой Аладина.
Войдя в ресторан, мы очутились среди самой разнообразной публики; здесь находились шкиперы, земледельцы, ремесленники, мелкие плантаторы. Почти все они были богато одеты, по последней моде.
Мой товарищ, жизнерадостный молодой человек, только что окончивший университет, быстро разговорился с этими людьми. Они оказались очень радушными и приняли нас, как старых знакомых. Один из присутствующих особенно привлек мое внимание, — может быть, тем, что был с нами более любезен, чем остальные, а может быть, и тем, что в нем было что-то необычное.
Это был юноша лет двадцати, с манерами тридцатилетнего человека. Он был среднего роста с правильными чертами лица, черными вьющимися волосами. Его можно было бы назвать красивым, если бы не его тяжелый взгляд, отталкивающий и холодный. Этот молодой человек, на щеке которого виднелся небольшой шрам, был одет изящно и имел вид франта.
Позже я узнал, что этот юноша происходил из мексиканской семьи, изгнанной во время революции из Мексики или Южной Америки.
Подобных изгнанников очень много в Новом Орлеане, они встречались повсюду, втирались в общество, существовали за счет игры в карты и других неблаговидных заработков, так как для работы были слишком ленивы.
Господин, о котором я говорю, относился именно к такого типа людям. Моему товарищу он понравился гораздо больше, чем мне. Нельзя не заметить, что мой спутник выпил больше меня и потому не был в состоянии здраво судить. Они стояли недалеко от меня, мирно беседуя, с бокалами шампанского в руках.
Я отвернулся и разговорился с другим посетителем, как вдруг услышал голос своего друга, говорившего резко и взволнованно:
— Да они пропали, и это вы их взяли!
— Извините, сударь…
— Да! Я повторяю: вы взяли мои часы. Вы их украли!
— Черт возьми!.. — вырвалось из уст мексиканца, и вслед за этим восклицанием послышался металлический звук от взведенного курка.
Быстро повернувшись к ним, я увидел в руках мексиканца револьвер, который тот уже успел направить на моего безоружного друга. Я бросился вперед и, схватив револьвер рукой, помешал выстрелу.
Между мной и незнакомцем произошла схватка, во время которой из оружия выпали патроны, и револьвер остался в моей руке. Видя, что револьвер безвреден, я вернул его владельцу, советуя обращаться осторожнее с такими опасными вещами.
— Вы мне ответите за это оскорбление! — крикнул он моему другу.
— Какое там оскорбление! — ответил Кезей (так звали моего спутника). — Еще раз повторяю: у меня пропали часы, их оторвали от цепочки — и это сделал он! Он — вор! — говорил мой приятель, обращаясь к соседям.
Мексиканец был вне себя от гнева, стараясь снова зарядить револьвер.
Я зорко следил за ним, зная, что Кезей не в состоянии защитить себя.
Некоторые из присутствующих решили выяснить суть дела и, если возможно, добиться примирения.
Глава II
ОБЩИЙ ОБЫСК
Сначала я думал, что Кезей ошибся. Бесспорно было то, что часы украдены; но вокруг моего приятеля толпилось много людей с более подозрительными физиономиями, чем тот, кого Кезей обвинял. Я советовал ему сознаться в своей ошибке, но он отказался. Это меня удивило. «Стало быть, у него есть доказательства, и его обвинение на чем-то основано», — подумал я.
Поднялась суматоха. Стали требовать, чтобы заперли двери и произвели общий обыск.
Последнее предложение было принято, но двери остались открытыми, так как все равно никто бы не ушел.
Решили, что обыск произведут помощник капитана с нашего парохода и хозяин ресторана.
Они тщательно обыскали всех по очереди, но часов ни у кого не нашли. Когда обыск был окончен, присутствовавшие стали недружелюбно посматривать на Кезея. Однако, последний продолжал стоять на своем, но уже не говорил этого громко, а подтверждал свои подозрения вполголоса. Наш разговор был прерван молодым мексиканцем, который вызывающим тоном спросил Кезея:
— Ну, что же, сударь? Теперь вы извинитесь передо мной?
— Нет, — твердо ответил мой спутник. — Я по-прежнему стою на своем. Вы украли мои часы!
— Лжец! — воскликнул мексиканец, и оба бросились друг на друга.
К счастью, они не были вооружены и ограничились лишь кулачным боем, в котором преимущество оказалось на стороне Кезея.
Врагов скоро удалось разнять, и они обменялись карточками, после чего мы отправились домой в гостиницу Святого Карла.
Глава III
ОБМЕН КАРТОЧКАМИ
Жак Депар.
Улица Дофина, 9.
Эту надпись я увидел на визитной карточке, в спальне Кезея, когда вошел туда утром следующего дня.
Мой друг еще спал. Помедлив, я все же разбудил его. Мне не очень-то хотелось возвращать его к неприятной действительности, которую так омрачила потеря часов — удар для небогатого Кезея весьма чувствительный.
Об этой потере мой друг действительно чрезвычайно сожалел, но вот к ссоре отнесся достаточно шутливо и даже со смехом бросил карточку на пол. Затем, однако, поднял ее и, бережно пряча в бумажник, сказал:
— Может быть, тут настоящее имя и адрес этого человека. Тогда я смогу найти его и вернуть свои часы или заставить дорого заплатить за них…
И Кезей стал одеваться так спокойно, словно собирался в гости, а не готовился к дуэли, которая была теперь, очевидно, неизбежна.
Кезей в качестве вызываемого, а не вызывающего, имел право выбора оружия. Разумеется, мы остановились на пистолетах, так как Кезей совершенно не умел фехтовать, а его противник, как нам сообщили, был, напротив, большой мастер этого дела. Согласно правилам дуэли, мы должны были не выходить из дома в ожидании вызова. Полагая, что секунданты не замедлят явиться, я поторопился заказать завтрак, а мой друг был уверен, что Депар не только не станет спешить, но, пожалуй, и вовсе не явится.
Предположение Кезея оправдалось. Мы успели позавтракать, пообедать и даже поужинать, а Депар так и не явился.
Прощаясь со мной на ночь, Кезей обещал прийти рано утром и переговорить о дальнейшем плане наших действий.
Он сдержал это обещание и вошел ко мне на следующее утро, когда еще не было и шести часов. Он извинился, что пришел так рано, с горькой усмешкой, не забыв сослаться при этом на отсутствие часов, что мешало ему точно определять время.
— Что же ты намерен делать относительно дуэли? — спросил я.
— Отыскать этого
