Но Ианея лишь мило покачала головой. Это был твёрдый отказ.
Уходя, Бовиас столкнулся в двери с Конгвером, но лишь раскланялся с ним. Младший брат проводил старшего внимательным взглядом.
– Что он хотел?
Заполучить мою армию. – Ианея изысканно усмехнулась, но мыслями уже была далеко. Ей многое ещё предстояло сделать. – Забавно, что наложить на неё руку хотел именно он. Ведь к его услугам всё Овеяние. У кого, у кого, а у него так точно нет недостатка в солдатах.
– Всегда желаешь большего. Кстати, у меня важная новость.
– Мачеха рожает?
– Похоже, что да. Ты обещала значительное вознаграждение, и на него оказалось много желающих. Это понятно. – Конгвер сам наполнил себе бокал и медленно выпил. – Очень скоро зерно в столице будет на вес золота, а усилиями Кавира город кишмя кишит предприимчивыми людьми, которые за золото продадут хоть родную дочь. Я подтвердил, что за достоверные сведения ты готова отдать пять телег. Но желающему их получить нужно будет постараться, чтоб сведения были полными. В том числе и о том, где держат Гадара и что с ним.
– Спасибо, что позаботился тут обо всём.
– Как и ты о Ларе. Мне спокойнее, пока она в Лестнице. И безопасно, и будет чем заняться.
– Да, магазины там роскошные. Можно целый год гулять, и всё равно каждый день найдёшь что-нибудь новое, необычное… Могу я попросить тебя закончить это дело с осведомителем? И намекни ему, будь добр, что у меня хватает зерна. Я с удовольствием заплачу и за другие интересные сведения.
– Не я. С осведомителем общается мой адъютант. Он справится. Но как ты думаешь – если Алкеда сейчас рожает, то на какой день есть смысл назначать первую церемонию? Только что родившегося ребёнка не понесёшь на люди.
Думаю, пусть это решают чародеи-служители. Но о рождении принца надо будет объявить сразу, как только всё закончится. Объявить сразу и всем, и, разумеется, огласить в Храме. Чтоб не дать Кавиру возможность выбирать, когда и какую информацию пускать в ход. Нам с тобой, конечно, поверят.
– Согласен. Нужно действовать.
На следующий день к вечеру о рождении сына у вдовы его величества возглашали всюду в пригородах столицы, а чуть позже начали веселиться по этому поводу и в самой столице. Кавиру оставалось только скрипеть зубами. Осведомитель, который лично, конечно, с Конгвером или его адъютантом на связь не вышел, но определённо относился к самым близким сподвижникам предприимчивого торговца, сообщил всё подробно: и кого родила, и когда, и с какими параметрами, и что сказали врачи, и что сказал отец королевской вдовы, и что говорят по этому поводу в его окружении. Информации о Гадаре было меньше, но тоже имелась. В частности, мелькнуло, что Кавир и сам не знает, что ему делать с принцем.
Услышав это, Ианея успокоилась. Раз противник в замешательстве, значит, легче пойдёт у них в поводу. Ему придётся уступить, когда Храм объявит первую церемонию. На ней должны будут присутствовать все принцы и принцессы. Ларе уже было отправлено послание, она прибудет не позже, чем через два дня. Остальные братья и сёстры тоже получили приглашение. Дольше всего придётся ждать Метеру, семейные владения которой располагаются на самом южном полуострове Идевала. Но и она успеет добраться до столицы дней за пять.
По сути, распоряжаясь приготовлениями к высокому выбору, Ианея понимала, что своей инициативой вызовет гнев Аранефа, а потому прикрывалась решениями старших чародеев. Якобы она всего лишь передала им новость, ставшую её достоянием, и дальше они действовали сами и распоряжались сами – именно так, как требует их долг. Принцессе было безразлично мнение брата насчёт неё, но, как она считала, вступать в откровенное противостояние рановато. А лучше б и вовсе обойтись без скандалов. Это будет возможно, если поддерживать общение строго на людях, желательно в присутствии других братьев и сестёр.
Столицу и окрестности захватывал водоворот ликования. Даже удивительно: никто из чиновников или знати не давал к тому команду или разрешение, но трудяги бросали работу в мастерских, лавочники закрывали свои закутки со стремительно скудеющим ассортиментом – и отправлялись выпивать за здравие ещё одного королевского сына. Гуляли как в малых городках вокруг столицы, так и в самой осаждённой столице, где из угощений в достатке были только рыба и съедобные водоросли.
Кавир, похоже, ничего не мог с этим поделать.
Обыватели приветствовали появление Алкединого младенца потому, что наивно видели в этом конец своих бед. Кажется, все: от богатых промышленников до нищих – верили, что вот теперь-то, когда роды позади, закончится и напряжённое противостояние претендентов на престол и их представителей. И долгой войны, да будет благосклонно Пламя, не случится. От столицы наконец отведут войска, возобновится прежний ход жизни, приятный и лучезарный.
И если б кто-нибудь самонадеянно попытался предположить, что роды королевской вдовы лишь начнут настоящее противостояние и настоящую войну, от него бы просто отмахнулись. Да что он может понимать! Все хотят, чтоб было иначе, уверены, что события будут развиваться по желаемому сценарию – а значит, так и будет.
Даже у подножия Благой горы, в Главном храме Пламени, где отправляли лишь самые важные обряды, а большую часть времени, внимания и сил отдавали познанию законов магии и искусству обращения с нею (то есть подвизавшиеся там люди были из числа умнейших в мире), большинство служителей верили так же. Они с облегчением и глубокой радостью готовили встречу принцев и принцесс перед высшим выбором, видя в этом не только свой долг по закону, но и долг перед народом Лучезарного. Разумеется, Храм должен помочь королевству прийти к миру. Ему на чаяния торговца Кавира было тем более наплевать.
На следующий день после рождения мальчика Аранеф сменил гнев на милость и известил Ианею, что хочет встретиться с нею. Однако принцесса очень вежливо ответила, что, увы, занята, увидеться и поговорить они смогут в Велле, возле Храма. И отбыла к Благой горе вместе с Конгвером, всеми своими отрядами и обозами. И первая выбрала самое удобное место для того, чтоб расположиться с комфортом и продуманно. Может случиться всё, что угодно. Если встреча ограничится словами, то замечательно. Если же нет, то от внезапного нападения её надёжно защитят четыре сотни отличных солдат и скалы на подходе к реке – справа от тракта, прямо под стенами Храма.
Правда, Ианее всё ещё слабо верилось, что кто-то из братьев может попытаться её убить. Но мир быстро менялся, и лишняя осторожность не повредит. Поэтому, встретив Эшема, прибывшего к Благой горе с супругой и большой свитой, она предложила ему обосноваться рядом с собой, в соседнем особняке. Брат взглянул на неё вдумчиво, словно выслушивал сложный, насущно важный и хитрый план дальнейших действий, после чего любезно принял приглашение.
Солдат с ним было всего двести, но разместил он их с пониманием дела – и так одновременно защитил и себя, и сестру.
Эшем родился, когда ныне покойный король был ещё совсем юн и мало интересовался проблемами создания семьи. Мальчик рос вдали от королевского двора, со своей матерью и её родственниками, а позднее виделся с отцом и братьями очень редко. Бывало, что он годами не появлялся в столице. Теперь старший принц был уже немолод, мрачен, замкнут и молчалив, но его добрая репутация не обманывала. При личном общении очень чувствовалось, что он человек ответственный, умный и принципиальный. И честный.
Словом, со всех сторон достойный.
По сути, Ианея более или менее познакомилась с ним только на предыдущей храмовой церемонии, уже после смерти общего отца. И тогда очень удивилась, почему же государь не любил общаться с первенцем. Принцесса очень уважала родителя, а теперь прониклась уважением и к старшему брату. Как же могут не найти общего языка два достойных человека, к тому же кровные родственники?
Днём позже в Велл прибыли ещё трое братьев и две сестры. В тот же вечер они встретились в малой храмовой гостиной за поздним ужином. Как-то странно было бы трапезничать в одиночестве, проигнорировав ближайшую родню, раз уж так сложилось, что все они здесь сегодня собрались. Эшем с женой, дамой скромной и молчаливой, Диэйя, Бовиас, Аранеф, Тейир с таинственным выражением лица, уставшая с дороги Лара и Ианея с Конгвером расселись вокруг стола.
Братья и сёстры казались настолько разными, что удивительно было, как это они все произошли от одного отца. Причём эта разность выражалась скорее в характере, но нрав обязательно накладывал отпечаток на внешность, повадки, даже взгляд. И вот так они, хоть и, строго-то говоря, обладали чисто семейными чертами: все как один были рыжеволосы, светлокожи, синеглазы – были совершенно не похожи друг на друга.
Аранеф настолько же вспыльчив, насколько замкнут Эшем. Лара – прелестная и робкая, и вот Ианея, полная её противоположность. Тейир на изумление поверхностен, ему, кажется, даже взгляд трудно толком фокусировать – а ведь он всего на три года старше Конгвера, способного видеть насквозь и ситуацию, на которой сосредоточил внимание, и всех присутствующих в зале. Диэйя добродушна в той же степени, в какой Бовиас резок и безжалостен. Свои особенности нрава были и у отсутствующих сейчас детей короля. Но вместе они составляли многообразное, как сам мир, священное семейство, значимость которого была ни с чем не сравнима.
