я подхватил ведра. — Куда идти, кого мочить? — шутливо уточнил.
— Это необязательно, Алеша. Мы сами справляемся, — хозяйка попыталась сопротивляться моему напору, но я молча пошел по протоптанной тропинке туда, где стояла большая зеленая лейка, и лежал ковшик.
— Ну, хорошо, спасибо, — тихо вздохнула женщина и пошла за мной. — Сюда, к огурчикам. Ковчишком в каждую луночку, справишься?
— Справлюсь, — ответил я и принялся аккуратно поливать.
Честно говоря, огородные работы терпеть не мог с детства. Одно время отцу на работе выделили участок, и все лето мы всей семьей проводили там. С тех пор ненавижу колорадского жука, не убиваемую тварь, картошку (ни сажать, ни копать), и прочие растительные радости, кроме отдыха на природе под шашлычок, коньячок, костерок и гитару с задушевными песнями. Ну и утреннюю зорьку отстоять, это святое.
К собственному удивлению, работалось легко и даже с удовольствием. Соскучился что ли по физическому труду? Какое-то время мы молчали, а потом я решил вернуться к тому нашему первому разговору, когда не стал слушать соседку архивариуса, отмахнулся от ее мыслей.
— А скажите, Анна Сергеевна, вы второй герб признали? Чей он?
— Герб? Какой герб? — рассеяно откликнулась женщина, озабочено разглядывая огуречные листы.
— Ну, что на брелке. На одном имперский, а на втором… Вы тогда хотели сказать, а я, болван, не дослушал. Вот понадобилось, пришлось ехать, чтобы узнать.
— А, ты про эти, — хозяйка грустно вздохнула. — Значит, и ты влез на поиски клада.
— Не по своей воле, — кивнул я. — Мне оно нафиг не надо. Извините. Но пришлось. Так что за герб?
— Так князей Юсуповых, чей же еще. Отказался бы ты, Алеша, от этой авантюры, — снова тяжкий вздох. — Вон гляди, что с Федором Васильевичем-то стало. Не к добру это, в старых тайнах копаться, не к добру. Ну, вот и справились, спасибо тебе, хороший ты парень, Алеша. И Манюне нравишься. А дети, они, знаешь чистые души. Как животные, добрых людей с первого взгляда определяют.
Анна Сергеевна сунула руку в карман, достала ключи и снова протянула мне. Я сгреб их с узкой женской ладони, и стоял, не зная, что делать дальше. Вроде и уйти сразу совесть не позволяет, а вроде и разговор сегодня не клеился.
Хозяйка в своих мыслях и заботах, вон уже на внучку поглядывает, видно, пора ужинать, купать и спать укалывать. А тут я весь такой красивый и жаждущий общения.
— Анна Сергеевна, а почему вы про хороших людей заговорили? Приходил кто?
— Кто только не приходил, Алешенька. Да всех спровадила, — женщина улыбнулась, погладила меня по плечу. — Пойдем в беседку, компотом напою да пирогами угощу.
— Спасибо, пойду я, — но попытка отказаться провалилась.
— Без разговоров. Руки мыть и за стол. Манюня! Проводи Алешу к рукомойнику и за стол!
— Хорошо, бабуля! — непонятно откуда раздался
Мы с мелкой взялись за руки, и пошли умываться. Анна загрохотала ведрами, убирая их в сарайку, а мы с Маней, привели себя в порядок и пошли расставлять посуду. Маша хозяйничала и командовала, я помогал.
Ужинали мы в молчании. Я угостился свежим домашним компотом, пирожками с капустой, картошкой и печенью. Уточнил, в какой стороне искать шоферов, которые мотаются в город, и хотел попрощаться, когда Анна Сергеевна заговорила.
— Все равно ж полезешь, да?
— Так не по своей воле, пришлось, — развел я руками.
— Так вот, Алеша, брелки никому не отдавай. Говорил Федор Васильевич, что они вроде как ключи сами по себе, не просто украшение. От чего, от каких дверей, не спрашивай, не знаю. Я его рассказы как сказку слушала местную, колоритную. И ему говорила: нет никаких сокровищ, вывезли все давным-давно, да припрятали по музеям и запасникам. Только он не слушал, свою линию гнул. Упрямы был, — и улыбнулась грустно, глаза затуманились.
— Сказка правдой оказывается, Анна Сергеевна. К сожалению, придется в ней до конца разбираться, чтобы у сказки счастливый конец был.
— Знать бы где, соломки б себе стелили. Ты будь осторожен, Алеша. У соседского дома все время кто-то чужой крутится. В основном парни молодые, не наши. А однажды девушка приезжала. Городская, красивая.
— Как выглядела, помните? — встрепенулся я.
— Не разглядела. Платок на ней был, очки темные, рубашка да брюки летние. Обычная.
— Вы сказали, красивая. Значит, лицо разглядели.
— Да нет, Алешенька, статная она, гордо себя держит. Так ходят только женщины, знающие себе цену. Красивые и уверенные в себе. Такие в нашей деревушке редкие гости.
Сердце как-то странно громыхнуло, перед глазами отчего-то встал образ Нины в купальнике, когда Игорек с товарищами пытались со мной драку спровоцировать. Статная, гордая, красивая и цену себе знаете. Из всех женщин и девушек, прямо или косвенно замешанных в истории, только она и подходила под такое сомнительное описание.
— Ладно, Анна Сергеевна, пойду я, спасибо за ужин, вкусно было, — поднимаясь из-за стола, поблагодарил я.
— Оставайся, куда ты на ночь? — предложила хозяйка.
— С утра дел много, вставать рано.
— Ну, подожди, соберу тебе, — засуетилась женщина.
— Да не надо, что вы.
— Надо, надо, я много напекла, куда нам с Манюней столько. Ты вот что… Через три дня хоронить будем, если сможешь, приезжай, Алеша, — упаковывая пироги, тихо произнесла Анна Сергеевна.
— Постараюсь, — кивнул я, принимая сверток. — Спасибо вам за все. До свидания.
— Ступай с Богом, Алеша. Береги себя, — к моему удивлению, женщина перекрестила меня и махнула рукой, прощаясь. — Все, ступай, ступай, пока Маня не видит. Григория Иваныча спроси, он в город чаще других мотается, подвезет и без пива.
— Хорошо спасибо, — еще раз поблагодарил я и покинул гостеприимный двор.
До полей я добрался достаточно быстро, нашел мужичка, которого посоветовала Анна Сергеевна, договорился быстро, но пришлось подождать, когда дойдет его очередь. Успел даже вздремнуть, пока спал. В город добрался по темноте, но умудрился успеть до закрытия общежития.
К моей радости, Женька в кои-то веки оказался на месте.
— Ого, какие люди и без охраны, — пошутил я, открыв двери.
— И тебе того же по тому же месту, — отозвался друг, отрываясь от какой-то книги.
— Что читаешь?
— Да вот, детектив достал, — Жека заложил пальцем страницу, зевнул и поинтересовался. — А ты
