— Да что-нибудь придумаю… — отмахнулась та. — Танька Вареник нигде не пропадет! Индюков вон в гости приглашал — я, говорит, тебя перевоспитывать буду…
— На вот, возьми немножко денег. — Надежда сунула бывшей сокамернице несколько купюр. — У меня и самой не густо, но ведь у тебя совсем ничего нету…
— Да не надо… — Та сперва отмахнулась, но потом все же взяла деньги. — Спасибо тебе. Не знаю, как тебе удалось меня отмазать, но в любом случае спасибо! И желаю тебе, чтобы все у тебя утряслось!
— Ладно, давай прощаться, — рассмеялась Надежда, — а то мы с тобой как в том анекдоте про двух женщин, которые просидели двадцать лет в одной камере, а когда их выпустили, еще час разговаривали на перекрестке!
— Правда? — изумилась Танька. — А что, прикольно…
С этими словами она зашагала к центру города. Надежда проводила ее взглядом и направилась в пансионат.
Сперва она думала, что только заберет там свои вещи, но после вспомнила, что единственный поезд до Петербурга сегодня уже ушел и ей придется провести в пансионате еще одну ночь. Жалко, но что поделаешь…
Она прибавила шагу — и тут столкнулась с Сергеем Сергеевичем.
Он шел, погруженный в свои мысли, и заметил Надежду, только когда буквально столкнулся с ней.
— О, Надежда Николаевна! — Видно было, что он обрадовался встрече. — Я слышал, что с вами случилось, и хотел нанять для вас адвоката. Но смотрю, вас и без моей помощи выпустили.
— Выпустили и сняли все обвинения! Так что я сегодня у вас в городе последний день.
— Что ж, рад за вас! — На самом деле радости в его голосе не было, скорее, в нем звучали печаль и озабоченность.
— Что вас гнетет? Может быть, я могу вам помочь? — спросила Надежда Николаевна, которая была переполнена ощущением собственного всемогущества и хотела делать добро направо и налево.
— Спасибо за доброе намерение, но вряд ли кто-то в силах переломить ситуацию! Честно говоря, я расстроен последними новостями. Комиссия во главе с мэром приняла решение строить дорогу через парк. Значит, старинное имение обречено на снос, а после этого от нашего города ничего не останется… то есть, конечно, останутся бетонные и кирпичные коробки, останутся безликие кварталы пятиэтажек да пара торговых центров из стекла и бетона, но он уже ничем не будет отличаться от сотен невзрачных заштатных городков… он лишится главного — своей души, своей индивидуальности!
Сергей Сергеевич вздохнул и виновато улыбнулся.
— Да что я вас расстраиваю своими проблемами? Вы свободны, ваши неприятности кончились, завтра вы будете дома, с семьей — и я вас с этим поздравляю! Если позволите, провожу вас до дома… то есть до пансионата. Только нам лучше идти в обход, переулками…
— А что, там снова какая-то демонстрация? — поинтересовалась Надежда.
— Нет, с демонстрантами мэр разобрался — кого припугнул, кого подкупил, кого перетянул на свою сторону. А сегодня он сам вышел на улицу, к народу — общается с жителями города…
— Вот как? — заинтересовалась Надежда. — Так, может, мы с ним тоже пообщаемся?
Ей хотелось сделать какое-то доброе дело, прежде чем покинуть этот город. Кроме того, ей сегодня все удавалось, а в такие дни нужно стараться сделать как можно больше хорошего. И кто знает, вполне возможно, что та мистическая сила, что стоит за ней, поможет разобраться с парком и дорогой.
— Не знаю, что вы задумали, — вздохнул Сергей Сергеевич, — только мне кажется, ничего из этого не выйдет. Когда в деле замешаны большие деньги, никакие другие аргументы не принимаются в расчет!
— А мы все-таки попробуем! — решительно сказала Надежда.
Они прошли пару кварталов и увидели на перекрестке небольшую толпу.
В центре толпы стоял вальяжный мужчина начальственного вида и вещал хорошо поставленным голосом:
— Дорога, которая пройдет через наш город, вдохнет в Козодоев новую жизнь, создаст для горожан десятки рабочих мест. Не секрет, что наш город, хотя и расположен совсем близко к мегаполису, живет скучной, провинциальной жизнью. Теперь с этим будет покончено! По этой новой дороге Козодоев придет в двадцать первый век!
Мэр замолчал, довольный своей речью, и оглядел внимательную аудиторию.
— У кого-нибудь есть вопросы? — спросил он наконец.
Чуть в стороне от мэра стоял долговязый парень с микрофоном — корреспондент местной газеты.
Вперед выступила аккуратная старушка, открыла рот, но растерялась и замолчала.
— Это двоюродная тетка мэра, — шепнул Сергей Сергеевич. — Безобидная старушка, но умом не блещет, да и память ее, как видите, подводит!
— Ну что же вы, Марья Никитична? — поощрил ее мэр. — Наверное, вы хотели задать вопрос от лица наших славных пенсионеров, ветеранов войны и труда?
Старушка посветлела лицом и заученно проговорила, с легким испугом поглядывая по сторонам:
— А где смогут отдыхать пенсионеры, если эта дорога пройдет через парк?
— Хороший вопрос, Марья Никитична! — похвалил ее мэр. — И я на него немедленно отвечу. При строительстве дороги будут учтены интересы всех групп населения. В придорожной зоне будут построены торгово-развлекательные центры, около которых предусмотрены скверы и удобные зоны отдыха, где можно будет спокойно посидеть, не боясь хулиганов, которые, как все знают, в последнее время облюбовали этот так называемый парк!
Сергей Сергеевич переглянулся с Надеждой и прошептал:
— Какой лицемер! Вместо огромного старинного парка он построит асфальтовые площадки, поставит на них несколько скамеек — и хочет этим заткнуть рот горожанам!
— Есть еще вопросы? — повторил мэр и покосился на корреспондента.
— А вот еще у меня вопрос! — Вперед выступил крепкий дядька средних лет в заляпанном машинным маслом комбинезоне. — Я слышал, что новая дорога даст городу новые рабочие места?
— Хороший вопрос! — повторил мэр. — Совершенно верно, как я уже сказал, около новой дороги будет построено несколько торговых центров, а кроме того — две или три автозаправочные станции и станция техобслуживания… само собой, на этих предприятиях смогут работать наши земляки…
— Это Берендеев, хозяин половины всех автомастерских в городе, — прошептал Сергей Сергеевич на ухо Надежде. — Мэр обещал ему продать на выгодных условиях две новые автозаправки, если Берендеев поможет ему с дорогой…
— Еще у кого-нибудь есть вопросы? — проговорил мэр, бросив взгляд на часы. — Если нет, то позвольте…
— Постойте! — воскликнула Надежда, пробираясь сквозь толпу. — У меня есть к вам еще один вопрос!
Ее попытался остановить крепкий парень в черном костюме, но мэр, благожелательно улыбнувшись, махнул рукой:
— Валентин, не суетись! Пусть женщина задаст свой вопрос, мы никому не затыкаем рот! Что вы хотели спросить?
— Я хотела спросить вас: вы никогда не задумывались, что после вас останется на земле?
— Что?! — Мэр удивленно уставился на нее. — Это вы о чем, женщина?
— Это я о том, что каждому человеку когда-то приходится задуматься, сделал ли он в этой жизни что-то хорошее. Знаете, это звучит банально, но — посадил ли он хоть одно дерево?
— Что-то я вас не понимаю, при чем здесь какое-то дерево… — пробормотал мэр и, повернувшись к корреспонденту, вполголоса проговорил: — Это не записывай!
— Сейчас поймете. — Надежда приблизилась к нему еще на шаг и продолжила: — Кто-то сажает деревья, строит красивые дома, пишет музыку. А кто-то из-за мелкой корысти вырубает старинный парк, который украшал город, придавал ему собственное лицо… А ведь с каждым годом в России становится все меньше таких парков, таких имений, таких городов! Если так пойдет дальше, что останется от нашей страны?
— Это демагогия! — прервал ее мэр. — Откуда у вас такой текст? Кто его для вас составил? Кто санкционировал ваше мнение?
— Никто его не составлял! — Надежда повысила голос. — Я говорю то, что думаю и чувствую, и не нуждаюсь для этого в чьей-то санкции! И еще… — Она сделала паузу, ее переполнило возмущение этим продажным, обнаглевшим чиновником, который меряет всех по себе и не способен поверить в чью-то искренность. Она сделала еще шаг к мэру и проговорила с угрозой: — Вы думаете, что за дурные дела воздается где-то в другом мире, то есть нигде и никогда? Так вот неправда — ничто не остается безнаказанным! За дурные дела воздается здесь и сейчас! Вот, например, начальник вашей городской милиции — он считал, что может говорить и делать все, что угодно, и чем он кончил…
Надежда Николаевна осеклась. Она подумала, что в запальчивости сказала лишнее, что о мертвых нельзя говорить плохо… И вообще лучше помолчать…
Мэр завертел головой, к нему тут же подскочил невзрачный человек в сером пиджаке и очках. Мэр схватил его за лацкан и прошипел сквозь зубы:
