— Они действительно будут его пытать? — Нервно сглотнув спросил один из «зрителей».
— Нет что вы, — покачал головой генерал, отчего, кажется по комнате пронесся шелест синхронного выдоха. — Пытать — это узнавать правду у подозреваемого. Нам от этого отщепенца ничего уже не нужно, да и пытки в империи запрещены. Во всяком случае официально. Его будут наказывать, причем исключительно пользы для. Чтобы вы, посмотрев на его страдания, когда-нибудь в будущем, когда вам предложат тридцать серебряников, сделали свой выбор правильным образом.
Палачи за стеклом тем временем закончили приготовления и принялись, не торопясь «обрабатывать» клиента. Начали с пальцев на руках, которые без особых затей по одному раздробили металлическими молотками; стало окончательно понятно, что это не какое-то представление, специально устроенное для зрителей, а самая настоящая по средневековому изощренная казнь. Крик привязанного меж тем превратился в натуральный визг и ушел в ультразвук. А когда после очередного удара несколько капель крови брызнуло на разделяющее два помещения стекло один из кандидатов не выдержал и, издавая утробные звуки, рванул прочь из комнаты. Через несколько секунд за ним последовало еще двое. Что ни говори, как бы просто люди в 19 веке не относились к смерти, наблюдать за кровавым мучением живого существа вот так с расстояния в несколько метров сможет далеко не каждый.
Долго, впрочем, представление не продлилось. Генерал внимательно наблюдал за реакцией собравшихся и уже через полчаса ощутил, что все прониклись достаточно, а значит в дальнейших пытках смысла уже нет.
— Ну что ж, я думаю, что каждый из вас понял мысль, которую мы хотели донести, — Дубельт вновь постучал в стекло, а когда один из палачей повернулся к нему, сделал характерное движение пальцами под подбородком. Человек на той стороне «экрана» кивнул, взял в руку длинный узкий клинок и без особого размаха вогнал его лежащему на столе под подбородок, оборвав тем самым мучения. — Сейчас у вас есть пять минут, чтобы подумать и дать ответ, согласны вы поступить к нам на службу или нет. Те, кто хочет уйти — может сделать это сейчас, это ваш последний шанс, никто не будет вас осуждать и это никак не скажется на вашей дальнейшей участи. Обещаю. В конце концов, вы все еще лучшие из тех, кого мы смогли найти, так что применение вам в любом случае найдется.
По итогам последнего отсева на предложенную службу согласились шестеро из десяти. Далеко не самый худший результат, укладывающийся, впрочем, в уже ставшие стандартными показатели. Половина — иногда больше, иногда меньше.
Дальше, после получения формального согласия будущих имперских порученцев сначала направляли в военный лагерь, где они проходили ускоренную подготовку новобранца — что зачастую было крайне неприятным сюрпризом для сугубо гражданских людей — а потом вновь возвращались к учебе. Пару лет на то, чтобы впитать наиболее востребованные навыки — немного юриспруденции, немного бухгалтерского учета, немного знаний в сфере финансов и фондового рынка — и вперед в бой.
По статистике служба в «императорских аудиторах» — именно такое прозвище приклеилось сначала неофициально, а спустя годы и войдя в казённый оборот — была гораздо опаснее, чем даже армейская стезя. Из десяти молодых людей, поступивших на службу сразу после окончания Лицея или другого ВУЗа, благополучно на пенсию выходило меньше половины. Три-четыре в среднем. Кто-то становился жертвой нечистых на руку вельмож, кто-то просто сгорал на работе не выдерживая ответственности и уходя в неполные пятьдесят лет от инфаркта или инсульта. Были те, кто пропадал без вести, были те, кто оказывался на разделочном столе, становясь для новых поколений наглядным пособием «как делать не надо».
Тем не менее польза которую приносила эта маленькая — всего несколько десятков человек, меньше сотни — спецслужба была просто огромна. Миллионы рублей и тысячи сохраненных жизней.
* * *
Привет, если хотите оммаж, одному известному писателю. Я без сомнения считаю его сукой и предателем, но «Аквариум» прочитал в старшей школе с большим интересом.
Глава 16
— Смутное время,
Призрак свободы на коне,
Кровь по колено,
Словно в каком-то диком сне,
Мечется люд, бьют
Старых богов,
Молится люд, ждут
Праведных слов.
https://youtu.be/vnRbw62LDh8?si=bUbxrgLUso-ULDly
Я лежал, откинувшись на мягкой кушетке возле окна и тихонько перебирал струны гитары. Настроение было… Философским. Год потихоньку подходил к концу, на дворе стоял традиционно дождливый в Питере ноябрь. Впрочем, именно этой ночью погода расщедрилась на ясную погоду, что иначе как настоящим подарком небес назвать было просто нельзя.
На юга в этом году выбраться не удалось — просто не хватало времени, одновременно навалилось сразу куча дел, пришлось проводить ноябрь и декабрь в Питере, что совсем не улучшало настроения. На письменном столе лежал проект манифеста об учреждении в Российской империи губернского ополчения. Военные все-таки сумели меня уломать и продавить увеличение армии, пусть не действующей, но ее ближайшего резерва. Согласно новому правилу, в каждой губернии должен был быть сформирован один полк из отставных, но еще пригодных к службе офицеров, а также нижних чинов, недавно уволенных в запас. Они были обязаны ежегодно устраивать двухнедельные военные сборы и иметь полное пехотное снаряжение полка в губернском арсенале, чтобы при объявлении военного положения сформировать полноценный полк всего за десять дней. В качестве поощрения за участие в данной самодеятельности — я насчет боеспособности таких ополченческих частей был настроен крайне скептически — нижним чинам выплачивалась небольшая денежка, а у офицеров шла выслуга лет. Три года в ополчении как год на действующей службе.
Лишних шесть десятков полков, которые можно будет в случае чего использовать и как силы территориальной обороны, и как источник для пополнения личного состава действующей армии, должен, был обойтись казне в полтора миллиона рублей ежегодного содержания. Скрепя сердце пришлось внести эту строчку в бюджет следующего года подрезав немного в других местах. Думается мне, что я с гораздо большим удовольствием нашел бы более полезное применение этим деньгам. Открыл бы на пару десятков школ и сельских фельдшерских пунктов больше, положил бы лишних полсотни километров рельсов или переселил бы на дополнительную восток сотню семей, но какая теперь уже разница…
Ну и в общем, нужно было сесть и хорошенько еще раз просмотреть хозяйским глазом, чего там военные понаписали, но мне было совсем лень. Хотелось лежать на кушетке, теребить струны и ничего не делать.
— В небе комета —
Близких несчастий верный знак,
Воины света
Павших сжигают на кострах,
Воины тьмы
Мир взяли в кольцо,
Тысячи птиц
Вниз рухнут дождем…
Песня «Арии» пришла на ум не случайно. В небе второй день висела белесая блямба кометы Галлея, вызывая внутри неприятные воспоминания из не случившегося еще будущего. Понятно, что там была совсем не комета, хоть вслед за ушлыми журналюгами именно так ее все и начали называть, да и конкретно этот кусок льда и пыли, который сейчас проползал по ночному небу — повезло, что температура упала в минус, и над городом не было привычного облачного покрова, через который даже Солнца не видно не то что какую-то комету — точно не мог угрожать планете. Он, как и тысячи лет до того, совершал свой привычный вояж из центра системы на ее окарины, и даст Бог, этот цикл повторится еще не раз. А если получится как-то сбить летящую к Земле каменку, то, возможно, еще не один десяток раз. Однако сердце все равно екало.
Дверь кабинета тихо отворилась и внутрь кто-то зашел. Послышались приближающиеся шаги.
— Тоже не спится, Мари? — Александра с младшими уехала в гости к родителям в Берлин, благо теперь это было быстро и относительно безопасно. Саша днем ранее дал телеграмму из Красноярска, — на наследника размеры Сибири произвели неизгладимое впечатление — оставалась только старшая дочь из тех, кто мог в такое время без спроса войти к самому императору Всероссийскому.
