— Вы здесь давно? — спросила она, чтобы поддерживать светскую беседу.
— Четырнадцать лет. Когда началась смута в России, я здесь отдыхал. И не смог уехать, когда все рухнуло… Так и прижился, знаете ли, коров пас… Да и теперь, собственно… Иногда приходится когонибудь учить читатьписать, попадаются даже в нашей глуши люди, учат детей. Богатые, конечно, местная аристократия, если можно так выразиться. Бог ты мой, как хочется в город, вы бы знали…
— Вот совпадение! — сказала Марина. — Мне тоже.
— Но как вы тут оказались?
— Отстала от поезда. Он остановился, все вышли погулять, я отошла в лес по некоторой надобности… Поезд ушел.
— Ну, конечно, вы не знаете нашей жизни, вы же ученый… — старик наклонился к ней. — Что там у вас говорят? Когда Америка развалится?
— Развалится? — переспросила Марина. — А собственно, почему она должна развалиться? Чтото она на моей памяти таких поползновений не выказывала… А вы что, ждете?
— Ого! — он перегнулся к ней через стол, глаза сверкали лихорадочным блеском. — День и ночь! Она когданибудь окончательно развалится, и Россия вновь станет великой!
— Потому что Америка развалится?
— Ну конечно!
Марина с сомнением покачала головой.
— Помоему, одно из другого не вытекает автоматически…
— Да что вы, девушка! Вы хоть имеете представление о величии истории России? Куликовская битва, Бородинское поле!.. Мы еще будем править миром! Я! — он ударил себя в грудь. — Я пасу коров! А ведь я профессором был, понимаете? Профессором! Еще в Советском Союзе! Я формировал умы и вел людей к знаниям!.. Что вы на меня так смотрите?
Марина, в свою очередь, наклонилась к нему и, не в силах с собой справиться, сказала с расстановкой:
— Значит, это ты все устроил? Ты?! И такие, как ты?
— О чем вы? — спросил он в недоумении.
Она не владела собой, ее подхватила обжигающая дикарская ярость. Выбросив молниеносным движением руку и сграбастав старичка за ворот ветхой рубахи, она продолжала почти спокойно:
— Я не помню, что такое Советский Союз, знаю только одно: если он развалился, был неполноценным, следовательно, и жалеть о нем незачем!.. Что такое Россия, я помню чуточку лучше. Какникак первые восемь лет жизни прожила в России. Она оказалась столь же ублюдочной, рассыпалась, но я не о том… Это вы все устроили — профессора сраные, политики дерьмовые, ученые!.. Умы он формировал, старый лидер! К знаниям вел! Ну, и к чему ты привел, козел? К чему вы все привели?!
— Но, простите…
— Молчать, тварь! — сказала она холодно. — Все обрушилось, когда мне было восемь лет. К нам пришли домой. Пьяные, гомонящие, с оружием. Отца зарезали штыком, а мать стали трахать всем скопом. Меня тоже хотели, раздели уже, но я была совсем маленькая, им стало неинтересно, и меня просто выкинули вон!.. Я больше никогда не была дома. И не видела мать. Я два года жила в развалинах, жрала крыс, чуть не сдохла, меня периодически пытались отодрать разные скоты!.. Если бы ты был какимнибудь кровельщиком, с тебя и спроса никакого, но ты — профессор!.. Я всю жизнь мечтала найти хоть одного вроде тебя и удавить не спеша!..
Старикашка трясся мелкой дрожью, смотрел на нее и плакал. Марина чувствовала, какой он легкий и бессильный, словно пустой пыльный мешок. Ей както сразу стало скучно и противно, она бросила его, встала, прошлась по комнате. Сказала задумчиво:
— Но тебя слишком просто придушить, никакого удовольствия… И все вроде тебя, что еще дотянули, выглядят наверняка точно также, мешки с костями… Я этого както не понимала, пока не увидела тебя и не подержала за глотку. Вот и рассыпалась прахом светлая девичья мечта!.. Ладно. Не стоит рассусоливать о старых временах, а то я опять разозлюсь, профессор, могу и двинуть. Сколько до железной дороги?
— Примерно…
Крохотное окошко заслонила какаято большая тень, в мутное стеклышко постучали, и послышался уверенный, спокойный мужской голос:
— Профессор, затейник старый! Куда красавицу подевал? Изволь предъявить!
— Это кто? — спокойно спросила Марина.
— Атаман…
— Здешнее начальство?
— И не только здешнее. Он начальство над всем районом, одиннадцать сел… Целая маленькая страна…
— Вот и прекрасно, — нетерпеливо сказала Марина. — Всего наилучшего!
И быстро вышла на улицу. У забора стояли на высоких, красивых и сытых конях трое всадников — в одинаковой одежде наподобие какихто совершенно старомодных мундиров: синие штаны с красными полосами по бокам, зеленые кители. У одного китель расшит на груди чемто вроде золотого позумента. Все они были при оружии. За спинами вполне современные магазинные винтовки, на боку — разнокалиберные сабли, а у человека с золотым позументом еще и пистолетная кобура. На головах тоже одинаковые черные береты с султанами из пестрых птичьих перьев. У того, с позументом, с берета свисал еще белый шнур, собранный затейливыми петлями.
Сначала Марина приняла их за таких же стариков, как тот, к которому она невзначай попала в гости. Однако, , присмотревшись, она поняла: если они и старше ее, то не более чем лет на десять. Пожилыми они показались в первый миг изза бород, впрочем, аккуратно подстриженных, ухоженный.
Человек с позументами проворно спрыгнул с коня и улыбнулся Марине, показав великолепные зубы.
— Добрый день, девушка. Издалека будете?
— Из Питера, — сказала Марина. — А вы, как я понимаю, здешнее начальство?
— Вот именно, — сказал он значительно. — Атаман Тимофеев. Законный глава этого края, практически вольной казачьей республики.
— Казаки? — переспросила Марина. — Ах, да… Они еще скакали верхом с диким визгом, махали саблями… Но это было ужасно давно…
— Зато остались славные потомки, — сказал атаман, приосанясь. — Из Питера, говорите?
Марина протянула ему паспорт. Атаман бросил на него беглый взгляд и тут же вернул.
— Как же вы к нам вышли?
— Долго рассказывать…
— Пойдемте, — сказал он, сделал пару шагов, ведя коня в поводу, и выжидательно обернулся.
— Пока дойдем до резиденции, по дороге расскажете…
Двое его людей поехали следом, дисциплинированно помалкивая. Начинало смеркаться. Со стороны леса, погромыхивая своими бубенчиками, брели кучей коровы. Попадавшиеся навстречу, стоявшие у ветхих заборов люди низко кланялись атаману, он чуть заметно кивал.
— Совершенно глупая история, — сказала Марина. — Поезд зачемто остановился, все вышли, я думала, будем стоять долго, и отошла в лес… Ну, мне понадобилось. А поезд ушел совершенно неожиданно. Я не знала, что делать… — она подумала и решилась. — По дороге проехали какието странные люди, вооруженные, с красными повязками, мне стало страшно…
— Ага… — сказал атаман, задумчиво хмурясь. — Ну, понятно… Ходил слушок, что они опять тут маячили.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
