С наступлением ночи автомобильное движение в городе сошло на нет. Пешеходы тем паче не рисковали выходить на улицу в поздний час, боялись стать вампирской закуской.
Мы с Лизой замерли под Надиным окном в неуютном мерцающем полумраке. Огоньки фонарей Центральной площади едва теплились. В городе случились перебои с электроснабжением.
Квартира Ежовых находилась на втором этаже девятиэтажного дома. Окна смотрели во двор позади каменного ангела. Половина окна комнаты Нади была открыта. Из него доносился пугающий приглушенный кашель, чередовавшийся с хриплыми стонами.
— Лезь по водосточной трубе, — я просчитал самый удобный для Лизы путь наверх.
— Я? — хозяйке мясокомбината не понравилась моя идея. — Разве не ты — вампир?
— А разве я протиснусь в узенькую щелку, золотце мое? — я показал руками ширину лаза. — Не я придумал моду на несимметричные створки окон, где одна половина больше, другая меньше… И разве меня выдержит водосточная труба?
— Но я боюсь! Я упаду! Сломаю что-нибудь ценнее каблука! Лучше тебе высадить железную дверь подъезда.
— И напугать жильцов. Нетушки, голубушка. Со всякой стороны рассмотрения вопроса у нас выходит, что в окно полезешь ты. Не бойся, я тебя поймаю, ежели упадешь. Смелей, вперед, — я подсадил Лизу на железное крепление трубы. — Вспомни, как ты спасалась от алабаев господина Ливкина и одним махом взлетела на дерево. Хочешь, я залаю для придачи тебе ускорения?
— Тиша, молчи! — шикнула девушка.
Все-таки ей кое-что из дедовых способностей по наследству передалось. Вполне проворно она взобралась на второй этаж. Держась за крепление трубы, сняла и отправила внутрь комнаты сетку от комаров и влезла в окно.
Кашель Нади участился, усилился, но вскоре прошел, однако дыхание юной ведьмочки оставалось тяжелым.
Лиза открыла изнутри входную дверь, охраняемую домофоном, и впустила меня в подъезд.
— Девчонку душило проклятие. Я сняла заколдованную цепочку с ее шеи, но она не проснулась, — шептала взволнованная Лиза, провожая меня в комнату Нади. — Не знаю, что делать. Не могу ее разбудить.
Я знал, что родители Нади в начале года перебрались по работе в Сочи, ее бабушка жила в лесной избушке. Когда ее хватились бы друзья или соседи, было бы поздно.
Юная ведьма лежала в постели, запрокинув голову и приоткрыв рот. Ее светлые волосы были заплетены в косу, на одеяле обложкой вниз лежал раскрытый учебник по медицине. Надя училась на врача — терапевта. Перед сном она готовилась к контрольной в институте.
— Выйди, — я взял у Лизы потемневшую цепочку с черной-пречерной подвеской. — Она не должна тебя увидеть.
Я приподнял Надю, усадил ее на подушку, прислонив к спинке железной кровати, и стал поглаживать ее шею, стирая остатки злого колдовства.
— Только не кусай ее, — попросила Лиза прежде, чем выйти из комнаты.
— Постараюсь, — обернувшись, я показал ей вылезшие от чувства опасности клыки.
Проклятие понемногу отпускало свою жертву. Надя начала приходить в себя. Она стонала, ворочая головой, пыталась взять мою руку, и вдруг совсем очнулась, распахнула глаза и уставилась на меня ошеломленным испуганным взглядом.
От шока и долгой борьбы с цепочкой — душительницей, она не смогла закричать. Многие люди в момент прощания с жизнью уплывают по волнам памяти к ее началу, вот и Надя вспомнила раннее детство и любимую сказку про заблудившегося в лесу козлика, которую читала ей бабушка.
— Ты не смерть ли моя, ты не съешь ли меня? — девушка едва шевелила пересохшим языком, глядя в мои сияющие глаза.
— Нет, лапушка. Я не смерть твоя, я не съем тебя, — я погладил плечо Нади и отстранился. — Сегодня я сыт. И я страсть как не люблю злое колдовство. Пообещай не заниматься им никогда.
— Обещаю.
— Нарушишь обет — я вернусь тебя скушать, — я поднес к лицу девушки почерневшие украшения и положил их на пуфик у ее кровати. — Покажи их Альбине Юсуповой из команды охотников. Знаешь белую волчицу?
— Видела, — кивнула юная ведьма. — Найду.
На ее бледное лицо возвращалась краска жизни.
«С ней все будет хорошо», — успокоившись всего на мгновение, я выскочил из комнаты.
«Где Лиза?», — коридор был пуст, дверь квартиры распахнута настежь.
Оправившись от легкой усталости, последствия борьбы с черной магией, я почуял нутром двух знакомых вампиров.
«Зачем она вышла из дома?» — я бежал вниз по лестнице, когда услышал на улице Лизин визг — панический, человеческий.
Я не взял в «короткую» поездку свое заговоренное оружие. Слишком надежно его спрятал, и когда Лиза меня торопила отправиться спасать неизвестную покупательницу кулона и цепочки, не рискнул выпросить у нее полчаса на извлечение клинка колдуна из тайника в подвале.
Лизу не убили — моя трепещущая душа получила существенное облегчение.
— Боже мой! Она пела в казачьем ансамбле, — хозяйка мясокомбината замерла перед забором лицея, прикрыв глаза руками.
На пику ограды была нанизана мертвая девушка с разорванным горлом. На подоле ее казачьего платья было написано кровью «Содариня бариня».
— Глашкина работа, — я нервно понюхал воздух. — За четыреста лет жизни глупая вампирша так и не научилась грамоте.
— Они следили за мной. Все время, — Лиза вцепилась в мою руку. — Мне не надо было заходить в магазин Феликса, не надо было ехать с Семеном в кафе «Зайди Попробуй». Мне вообще нельзя выходить из дома!
— Тогда ты не спасла бы Надю, — я повернул ее лицом к себе, чтобы она больше не смотрела на висящий на заборе труп.
— И не стала бы причиной убийства девчонки из хора.
— Кто тебе сказал, что ты — причина? Ты сама? Так значит, ты неправа. Пятак и Глаша убивали людей, даже когда сами еще были людьми. И будут убивать, пока их не посадят на кол… Поехали домой.
Я стал переживать за оставленного в машине Кампая. Пес, который привык играть с отдельно взятым вампиром, не поймет, что ему нужно защищаться от нападения других вампиров.
Мы побежали к «Порше». Громкое противное шипение остановило нас возле каменного монумента и вынудило осмотреться. Звук прилетел с высоты.
У скорбящего ангела, держащего в руках шар земной, как будто выросла вторая голова. Над печальным темным лицом вскинулась белоснежная оскаленная морда растрепанной фурии.
— П-ш-ш-ш-ш, — невежливо приветствовала меня Глаша.
Пятак был где-то рядом, но не показывался на глаза.
— Держись за меня. Стой рядом, — сказал я Лизе.
— Поглядите-ка, Петруша, какую барыньку предатель закадрил, — Глаша спрыгнула с памятника и принялась танцевать, бегая кругами и играя лентами в волосах, снятыми с невинной жертвы. — Барыня, барыня, сударыня-барыня! — она подбежала к убитой девушке, взмахнула ее руками и пропела:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
