— И посол Оэрна мне об этом сообщает?! — потрясенно просигнализировал Долгосрочный Хра-а, сжимая хваталищем висящую на груди трубку для пускания пузырей. — Как это понимать?
— Думаете, охота подыхать? — пропузырилось в ответ. — Не-е, совсем даже неохота.
«А и впрямь! — подумал Хра-а, отмахиваясь от назойливой летуньи. Посольство-то испарится вместе с Лтеей… Жертва на алтарь внезапности. А им этот алтарь не улыбается…»
И, заверив посла, что он может рассчитывать на самую щедрую благодарность, Долгосрочный Хра-а заковылял во Вместилище Мудрости. По пути к нему один за другим присоединялись торопливо ковыляющие советники. Впрочем, те, у кого были парализованы все три ходилища, уже не ковыляли, а передвигались на гусеничных ковриках-ползунках.
При виде этих грустных генетических последствий минувших оэрнских ударов Хра-а всегда несколько утешало и примиряло с жизнью лишь то, что обитатели Оэрна, благодаря гостинцам с Лтеи, вообще уже в основном состояли из протезов. Но, оказывается, это не помешало им удумать штуку с водородным облаком. И сейчас ни Долгосрочный Хра-а, ни его советники не могли сообразить, как от этого облака защититься. Единственная надежда была на Вместилище Мудрости.
Вместилище представляло собой длинный сводчатый зал, где на возвышениях в хронологическом порядке стояли Долгосрочные былых времен. Это были не статуи. Просто тела умерших пропитывали особым составом, от которого они приобретали твердость камня и потом век за веком стояли в этом зале, как памятники самим себе.
А в возвышениях были скрыты мыслящие машины, каждая — точная копия мозга стоявшего над ней Долгосрочного. Сообщение посла Оэрна ввели в машины тотчас после окончания аудиенции, и теперь они должны были кратко высказать свои суждения.
Обычай выслушивать перед принятием важных решений мнение предков существовал у правителей Лтеи еще с древности. Но с некоторых пор обычай этот наполнился новым содержанием. Дело в том, что после многократных обработок с Оэрна Долгосрочные и их советники кроме всего прочего стали туго соображать, и советы предков, которые раньше выслушивались больше для приличия, сделались чуть ли не единственным источником дельных идей. Вот почему Хра-а с такой надеждой открыл дверь Вместилища Мудрости.
И как ни махали при этом хваталищами и он сам, и его советники настырная муха ухитрилась-таки влететь в святая святых. Покружилась под потолком, чтобы освоиться, и полетела к ближнему от двери самому ветхозаветному Долгосрочному по имени Уу-х, с которого процессия начала свой обход.
Долгосрочный Уу-х, как и следовало ожидать, сморозил глупость.
— Выпусти им внутренности! — проскрежетала машина, в точности копируя его голос и стиль.
Ковыляя мимо окаменевших пращуров, Хра-а с самым почтительным видом пропустил мимо ушей еще несколько аналогичных рекомендаций. Но по мере приближения к центру Вместилища советы становились все более профессиональными. И наконец электронная копия Долгосрочного Тфу-у, изобретательней всех наносившего при жизни удары по Оэрну, произнесла слова, заставившие Хра-а и его советников замереть от внимания.
— Устроим субвакуумную ловушку! — Машина сделала паузу и браво отчеканила только что родившуюся в ее мозгу формулу. — Облако засасывается в подпространство, устремляется в обратном направлении и испаряет Оэрн со всеми потрохами и окрестными звездами в придачу… Счастливого испарения! И копия захохотала жутким инфразвуковым смехом Долгосрочного Тфу-у.
«А что! — подумал Хра-а, радостно потирая хваталища. — Идея!..» И, повернувшись к оживившимся советникам, приказал немедленно произвести необходимые расчеты. Потом, ощущая небывалый прилив сил, он весь напружинился и, стремительно выбросив вверх правое хваталище, ловким ударом прихлопнул наконец кружившуюся над думательным отростком муху.
Открыв глаза, Костров увидел Тареша. Начальник Упреконфа сидел у постели в белом халате и белой шапочке, продолжением которой казались тарешевские снежные виски.
— Все в порядке, — проговорил Тареш. — Информация уже передана всем патрульным эскадрам. Облако будет аннигилировано в безопасном месте. — Он встал. — Ну, давай, мухонавт, поправляйся. Эх, завидую я тебе, брат: отпуск-то опять какой впереди! — И, вспомнив, добавил с усмешкой: — Плюс еще турпоездка на Марс…
«Н.М.»
— То, что вы сейчас увидите, господин президент, является государственной тайной номер один, — сказал министр федерального спокойствия, когда после двухчасового полета над скалистыми гребнями вертолет начал снижаться. — Между нами говоря, такие вещи не показывают иностранцам. Но для вас, лидера дружественной страны, мы решили сделать исключение…
Генерал Хуан-Педро Тинилья, диктатор небольшой тропической республики, известной своими бананами, яркой расцветкой почтовых марок и частыми государственными переворотами, с чувством пожал пухлую руку министра. Изобразив на лице самую сердечную улыбку, на какую он только был способен, генерал заявил, что глубоко тронут оказанным ему доверием и, разумеется, никогда не забудет этих счастливых дней, проведенных им в гостях у правительства державы, преданным другом и союзником которой он, Тинилья, всегда был, есть и будет.
Вертолет сел на широком, удивительно ровном каменном уступе, нависшем над глубокой пропастью. «Пожалуй, на эту чертову кручу иначе чем по воздуху и не заберешься», — вылезая из кабины и с опаской посматривая на торчавшие далеко внизу острые зубья скал, подумал генерал. Кругом, куда ни глянь, громоздились горы. Непроницаемой тишиной веяло от выжженных солнцем голых утесов, от далеких снежных вершин, смутно вырисовывающихся на западе.
— Нам пора, ваше превосходительство, — профессор Пфукер, флегматичного вида блондин с кулачищами боксера, тронул высокого гостя за локоть.
Обернувшись, Тинилья широко раскрыл глаза от удивления. Прямо перед ним в скале чернело отверстие пещеры. Тинилья готов был поручиться, что минуту назад на этом месте была гладкая, без единой трещинки гранитная стена. Но, вспомнив слова министра о государственной тайне, он решил, что не следует удивляться этим неожиданным превращениям.
Часовые у входа, отдав честь, почтительно расступились. Миновав обширное сводчатое подземелье, освещенное мягким матовым светом, министр и его спутники вошли в совершенно пустынный коридор. Несколько минут они шагали по нему в полном молчании. Неожиданно коридор круто повернул налево и закончился тупиком. Перед ними была монолитная стальная плита без какого-либо намека на дверь.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
