провожу ладонью по растрепанным седым волосам. Удивительно, как мы меняемся ролями: при Васе я чувствую себя крошечной и слабой, а рядом с Аглаей сама превращаюсь в сильное звено.
— Я приехала. Я с вами. Ничего не бойтесь… — говорю я ей по-немецки, и с облегчением чувствую, как старушка успокаивается.
— Liebes Kind, ich fühle mich so gut mit dir. So ruhig. Kannst du ein wenig in meinem Haus außerhalb der Stadt übernachten? (Дорогое дитя, мне так хорошо с вами. Так спокойно. Вы можете пожить немного в моем доме за городом?) — спрашивает она, и я, хоть и не люблю врать, отвечаю:
— Genau, genau. Noch ein paar Tage und ich kann bei Ihnen einziehen (Конечно, еще буквально пара дней — и я смогу к вам переехать).
Мы приезжаем на дачу к Аглае Константиновне, и там разговор повторяется. Ее сын почти умоляет меня пожить со старушкой, ведь мое присутствие так хорошо на нее действует.
— Но у меня скоро сессия. И помимо этого, есть важные дела сейчас в городе. Простите, — говорю я. И хоть никогда не обещала стать компаньонкой старой дамы, чувствую ужасную тяжесть на душе.
Мне очень плохо. Я с трудом переживаю все, что на меня свалилось. Лучше не иметь совсем никаких иллюзий, чем на что-то надеяться, а потом терять…
* * *
Никто не предупреждал нас об этом. И вот внезапно после шушутажа компания СВЕТ решила пригласить конкурсантов в свой офис на экскурсию. Всех пятерых — потому что, хоть в конкурсе и будет один главный победитель, все участники последнего тура уже большие молодцы, и компания решила поблагодарить нас за наши усилия.
Ненавижу внезапные перемены в планах. Не выношу экскурсии. Чего я там не видела, в этом офисе? Но делать нечего. Раз я ввязалась в этот конкурс, надо идти до конца. Собираюсь и еду.
Мы собираемся в современном открытом холле перед стойкой администратора, за которой на стене красуются огромные буквы СВЕТ/SVET. Нам объявляют, что экскурсию проведет представитель руководства компании, и я напрягаюсь, ожидая увидеть Дикарева.
Но к нам выходит тот самый блондин по имени Петя, который видел мой позор на банкете. Настроение, которое и так было ужасным, портится еще сильнее. Я изо всех сил держу себя в руках и пытаюсь изображать интерес к происходящему, но получается плохо. К счастью, другие финалисты конкурса ведут себя более адекватно: крутят головами, восхищаются, задают Петру кучу вопросов.
Офис у СВЕТа и правда очень крутой. Они занимают целое здание, которое было специально спроектировано для них. Поэтому в интерьерах есть не только много воздуха и света, но и всякие прикольные штуки — например, круглая переговорная, в которой все чувствуют себя равными. Горка типа детской, по которой можно спускаться между этажами, если лень идти по лестнице или ехать в лифте. Зимний сад с расставленными тут и там диванчиками. Кафе и несколько уголков для перекуса. И даже игровая зона, где стоят бильярд, настольный футбол, стол для пинг-понга и набитые шариками кресла-мешки, которые можно перетаскивать с места на место. Словом, выглядит это все, как работа мечты. Хорошо бы, конечно, приходить каждое утро в такой офис…
— Для нас очень важно, чтобы каждому сотруднику было комфортно на рабочем месте. Потому что любая работа в компании СВЕТ связана с креативом, а творчество требует особых условий, — разглагольствует Петр, водя нас по опенспейсу, где сидят за компьютерами люди в самых разных и неожиданных позах и одеяниях. Некоторые из них одеты вполне стандартно. Другие выглядят так, будто собрались на фестиваль фриков. У обычного с виду парня в джинсах и футболке рядом с рабочим столом стоит небольшой вольер, в котором тусуется какая-то крыса. — Вот Вадик и его питомец, дегу Мануэль. Вадик приносит Мануэля с собой на работу, чтобы тот не скучал дома в одиночестве.
Однокурсницы бросаются к клетке с крысой и начинают ворковать над питомцем парня, а Петр неожиданно подходит вплотную ко мне и спрашивает:
— Маша, а у вас есть домашний питомец?
— Нет, я живу в общаге, — машинально отвечаю я.
— А как вы думаете, у нашего Василия есть?
Мне кажется, что этот Петр ведет себя, как мудак, или так оно и есть на самом деле?
— Понятия не имею! — отвечаю я.
— А если бы был?
— Наверно, он мог бы завести себе крокодила. Очень подходящий для него зверь, — отвечаю я, чтобы только отделаться от этих расспросов.
— Вы правда так думаете? — раздается у меня за спиной голос Василия.
И мое сердце мгновенно проваливается в желудок, в потом они вместе падают еще ниже, и я чувствую, как от слабости подгибаются колени. Решаю, что вопрос был риторический и ничего не отвечаю.
40
— Не знал, что у нас сегодня экскурсия для студентов, — обращается Дикарь к своему коллеге.
Я очень стараюсь держаться естественно, но при этом не смотреть на Васю прямо, чтобы не наткнуться на его прямой взгляд.
Он осунулся, и резкие черты лица стали еще жестче. На нем нет пиджака, рукава рубашки закатаны, и я с ужасающей ясностью вижу его руки, которые всего несколько дней назад обнимали и ласкали меня. Мое тело отвечает на это мгновенным приливом жара, и я боюсь, что не выдержу…
Главное, чтобы никто не догадался, что со мной происходит. Главное — держать лицо.
— Да, это часть пиар-стратегии. Нужно продвигать не только результаты работы, но и процессы. Сегодня поснимаем, потом сделаем репортаж. Ну и ребятам интересно посмотреть, где они могут поработать.
“Господи, только бы он ушел! Только бы он не ввязался в эту экскурсию!” — мысленно молюсь я. Я не выдержу, не выдержу, если он будет ходить рядом, говорить что-то этим своим голосом, смотреть на меня. Я не вынесу, я убегу!
И он действительно уходит. Сказав напоследок:
— Ну что ж, приятной вам экскурсии, — Дикарь разворачивается и уходит. А я смотрю ему вслед и чувствую, что привязана к нему канатом, который неизвестно, как разрубить.
В офисе СВЕТа большинство стен
