унес тело.
Тамахомэ, сопроводил меня в комнату. После потери Иоси я ни на что не реагировала, была как живой труп. Я не отвечала на вопросы, шла куда меня вел Тамахомэ. Только когда мы перешагнули порог, я смогла выдавить из себя:
— Когда… когда мы наконец уничтожим Докузо? Она должна ответить за смерть Иоси!
— Завтра, — заверил принц. — Завтра перед Императором и всеми высшими чиновниками. Тогда, мы разоблачим ее за все злодеяния против моего отца.
Услышав его слова, я прилегла на кровать и развернувшись, лицом к стене, осталась в таком положении до сумерек, до возвращения Тамахомэ. Он привел слуг, и они помогли мне переодеться и забрали грязную одежду и испачканную в крови простынь.
В кромешной темноте мы смогли выбраться из дворца. У городских ворот стояла телега, на которой лежало тело Иоси. Ее слабо освещала блеклая луна. Дзирая ждал нас подле нее. Мы выдвинулись к моему прежнему жилищу — знакомой и любимой повозке, которой я только теперь могла гордо называть домом. Стыд исчез, оставляя место грусти: та жизнь, когда не было принца, Дзирая, демонов и предательства, казалась куда счастливее…
Мы захоронили Иоси рядом с Тору. Дзирая вырыл могилу, а Тамахомэ помог мне найти и уложить на ней камни. Я оплакивала могилу почти до самого утра.
Когда приближался рассвета мне напомнили о предстоящей встрече с императором и о мести, которую я так жаждала.
Мы вернулись во дворец, где меня ждала горячая ванна и новая служанка. Наверняка ее подослала императрица. Она стояла возле купальни, опустив голову. Я прошла в комнату, а она робко поклонилась и представилась:
— Госпожа, меня зовут Сиори, я ваша новая служанка. Позвольте помочь вам подготовиться к императорскому приему.
Я теперь не могу доверять прислуге, поэтому, оглядевшись, я решила попросить ее об одной вещи, после чего выгоню ее из комнаты:
— Сиори, я хочу чтобы ты попробовала воду рукой.
— Да, да, конечно, — она замешкалась и обратила внимание на мое поведение. Она передаст это Докузо. Пусть знает, что теперь я настороже.
— Вода отличная, госпожа, — сказала Сиори, погрузив в воду руку. — Она достаточно теплая, но уже не обжигающая.
— Замечательно, теперь оставь меня. Я позову тебя позже.
Сиори поклонилась и вышла из комнаты. Я скинула на пол грязную одежду и погрузилась в воду, стремясь остановить слезы, которые настойчиво вырывались на свободу.
Вынырнув, я запрокинула голову за край ванны и позволила воспоминаниям заполнить все мысли. Вода остывала, на коже проступали мурашки. Назад из грез меня вернул ветер. В комнату ворвался поток ночного воздуха, всколыхнув шторы и растения в горшках. Я почувствовала чье-то присутствие. Пугающее мгновение быстро растворилось. Странно, но мне не было страшно. Почему-то казалось, что это Кагэцуя. Глубоко в самых потаенных глубинах своей души, я верила, что, несмотря на наше прощание, он все-таки не оставил меня. Когда я почувствовал его присутствие и взгляд, мне стало спокойно. Я закрыла глаз и притворилась спящей.
Скоро вода совсем остыла. Покалывающий холод пронизывал тело. Притворяться уснувшей становилось сложнее, я стала вздрагивать от озноба. Тогда он, наконец, вышел из тени. Кагэцуя. Я не видела его, но чувствовала.
Кагэ опустил руки в воду. Они скользнули по коже, медленно подняли меня из воды, а затем Кагэцуя прижал меня к себе. Я почувствовала биение его сердца, дыхание и поцелуй. Робко его губы едва коснулись моих. Осторожно он перенес меня на кровать, накрыв обнаженное тело одеялом. Но не ушел, а… остался! Он был рядом до тех пор, пока я не уснула и не знаю сколько времени после.
Когда первые лучи рассвета просочились сквозь окно, я открыла глаза, но Кагэ уже не было рядом. Возле подушки на простыне лежала моя заколка — та самая, которую для меня вырезал Тору. Все это время она была у него. Вот только зачем он хранил такую вещь?
— Госпожа Харука, вы проснулись? Разрешите войти, — за дверью послышался голос Силори.
— Входи, — ответила я, приподнявшись с постели.
Она зашла не одна, вместе с ней проследовали другие слуги. По центру комнаты они поставили вешалку с растянутым на нем кимоно. Оно было великолепно. Инкрустированное драгоценными камнями, золотая вышивка и лоск самой ткани. Передо мной раскрыли сундуки с украшениями, шелковыми лентами и обувью. Я посмотрела на ранее приготовленное для меня платье, и оно было в десятки раз скромнее этого кимоно.
— О-откуда это? — спросила я у столпившихся возле меня слуг.
Одна из служанок вышла вперед и сказала, не поднимая головы:
— Наследный принц лично приказал доставить это вам. Он… он сказал, что будущая императрица должна выглядеть подобающе.
Тамахомэ уже уверен в нашей победе против Докузо. Он осмелел. Но эти вещи, они не для меня. Я сжимала в руках заколку Тору.
И вдруг мне вспомнился древний трактат, который я изучала ранее. В нем философы рассуждали о том, какими достоинствами должен обладать император и его императрица. Скромность… Вот одно из основных качеств супруги правителя. Я надела другое платье, даже не то, что было приготовлено ранее. Выбрала из всех самое скромное, без излишеств, а когда села перед зеркалом, дала Сиори свою деревянную заколку.
Вот теперь я готова!
Глава 37
Меня вывели в коридор и там я встретила главного евнуха. Увидев меня, он усмехнулся и пошел вперед. Я молча последовала за ним. На главной площади перед императорским дворцом было много народа. По бокам лестницы выстроились чиновники, а по центру, на самом верху, восседал император Хотохори и его семья. Я встала рядом с Хоши. Она презрительно осмотрела меня с ног до головы и гордо задрала нос.
Увидев нас с Хоши в таких разных одеяниях, поданные зашептали. Чиновники же обратили свои взоры на Хотохори. Императору на вид не было больше пятидесяти лет. Но присмотревшись к нему, мне стало понятно, что он тяжело болен, и это не могли скрыть роскошные одежды и корона с прикрывающими лицо нитями нефритовых бусин. Бледная кожа контрастировала с алыми и золотыми императорскими цветами.
— Где Тамахомэ, где жених? — раздался хриплый, болезненный голос императора. Тут же шепот стих и все опустили головы. — Начнем без него. Писарь! Документируй каждое слово. На наших глазах творится история.
Докузо протянула Хотохори свиток, скрепленный печатью. Синий цвет, изображение волка. Символ северной провинции. Она даже не пытается скрыть манипулирование императором и нарочно демонстрирует это при чиновниках.
Наконец, Хотохори обратился к нам. Он внимательно рассматривал нас, задумчиво потирая подбородок, а после взял у императрицы свиток
