«Удмуртская АССР
Вавожский район, село Вавож, лесхоз
Белову М.И.
Здравствуйте, мои дорогие… лодыри!
В чем я, конечно, уже убедилась. Неужели у вас нет времени писать? Слава черту (моему помощнику), что время у вас должно быть. Если вы так будете дальше помогать мне, то лучше и не надо. Посылайте хотя бы через день открытку.
Как у вас дела?
Сегодня переведу 200 рублей на мелкие расходы. Посылаю каждому из вас по карточке, Моржику — настоящую Люду. Я лечусь, ехать на курорт не захотела, лежу тут в госпитале. Ничего мне не надо, все у меня есть, так что, мама, о посылках не думай.
Домой приеду после войны, раньше не ждите. Дела мои идут, вернее, едут неплохо. Получила медаль “За боевые заслуги” и к маю, наверное, орден. Так что, Ленусь, разрешаю это дело на Первое Мая спрыснуть…
Ленусь, передо мной лежит стих. Как хорошо в нем сказано:
Жди меня, и я вернусь.
Только очень жди…
Как я выжил, будем знать
Только мы с тобой,
Просто ты умела ждать
Как никто другой…
Видно, он прочувствовал на себе. Вот так, Ленусь.
Трудно тебе понять, как жаль, что нет Лени. Когда вырвешься, посмотришь: одинокая могилка. Вот Леня часто спасал меня своей любовью, а какая забота! Меня в одном из наступлений ранило, идти я не могла, как бережно он меня нес. А кругом военный концерт. С какой любовью и каким диссонансом звучали его слова: “Люся, потерпи. Люся, ты должна быть живой”. Ну а вот я его не уберегла. На войне беречь трудно. Ну об этом хватит.
После тебя, Ленусь, это самое светлое и дорогое. Война — это пробный камень для каждого человека.
Пишите, что каждый из вас, моих комнатных орлов, делает…
Целую крепко, крепко.
28/1V-42 г.»[10]
К майским праздникам севастопольцы навели порядок в своем разоренном полугодовой осадой городе. По призыву Городского комитета обороны они провели несколько субботников: расчистили дворы, сожгли мусор, собравшийся на улицах за зиму, засыпали землей и камнями воронки от снарядов и бомб, разобрали завалы, закрыли досками и фанерой выбитые окна на первых этажах домов, покрасили заборы и скамейки, в скверах и парках побелили стволы деревьев и даже высадили кое-где на клумбах цветы.
Чистотой и опрятностью Севастополь стал походить на тот довоенный прекрасный южный город, отличавшийся от прочих какой-то особой, военно-морской щеголеватостью. По главным его улицам снова начал ходить трамвай, открылись магазины, столовые, бани, парикмахерские, фотоателье. Работники дорожного управления взяли на себя повышенные обязательства и заасфальтировали дороги и тротуары в центре, а «Зелентрест» подготовил к продаже на Первое Мая гиацинты в вазонах и выращенные в теплицах 50 тысяч летних цветов.
Кроме того, с конца февраля 1942 года в помещении картинной галереи, на улице Фрунзе, начала действовать музейная выставка «Героическая оборона Севастополя».
Туда собрали обломки вражеских самолетов, сбитых над городом, трофейное оружие и знамена, письма немецких солдат и офицеров, документы о зверствах оккупантов. Выставили здесь и стенды, посвященные разным воинским частям, защищающим город, портреты наиболее отличившихся участников обороны. Например, Героя Советского Союза, летчика Якова Иванова, дважды осуществившего таран в небе и ныне, к сожалению, погибшего.
Выставка пользовалась огромной популярностью.
Ее посещали не только жители Севастополя, но и фронтовики, приехавшие с боевых позиций, раненые из госпиталей. Людмила, еженедельно пользуясь суточным отпуском, тоже приходила сюда, и часто — с молодым хирургом. Здесь она имела удовольствие видеть собственную фотографию, снабженную весьма лестной для нее подписью.
Но не одна снайпер Павличенко представляла доблестный первый батальон 54-го стрелкового полка. Эта честь также выпала и пулеметчице Нине Ониловой. Только Нины в живых уже не было. В бою, случившемся 1 марта, она огнем своего «максима» прикрывала отступление первой роты и получила серьезное ранение. Осколок мины попал ей в грудь. Санитары нашли ее не сразу, а лишь на второй день. Это промедление, по словам Бориса, и стоило жизни отважной девушке. Она потеряла слишком много крови. Если бы Онилову привезли в дивизионный медсанбат № 47 сразу после боя, как это сделал Алексей Киценко с Людмилой, то шансы спасти пулеметчицу были высоки. Чопак взялся бы за эту операцию и потом наверняка выходил героиню, ведь осколок не повредил у нее жизненно важных органов…
Первомай севастопольцы встретили в лучших советских традициях.
На предприятиях города, в воинских частях и на кораблях прошли короткие торжественные собрания. На них побывали представители командования Черноморского флота и штаба Приморской армии, которые сердечно поздравили солдат и офицеров. По предложению Ивана Ефимовича Петрова была подготовлена специальная почетная грамота для тех, кто участвовал в отражении двух немецких наступлений на город. Такую грамоту, с собственноручной подписью командующего Приморской армией, в канун праздника получили примерно десять тысяч человек. На кораблях в Севастополь доставили с Большой земли большое количество подарков от тружеников тыла. Как правило, в один подарок входил кисет с табаком, носовой платок, перчатки или варежки, вязаные носки и короткое письмо с добрыми пожеланиями бойцу, сражающемуся на фронте.
В четверг, 30 апреля, в зеленой Инкерманской долине прошла церемония вручения нового знамени 265-му армейскому артиллерийскому полку, преобразованному в 18-й гвардейский. При этом командир полка полковник Богданов и некоторые офицеры были удостоены правительственных наград. Там же ордена получили и другие защитники города. В их числе — генерал-майор Петров и начальник штаба Приморской армии генерал-майор Крылов. А Людмила Михайловна Павличенко в тот день стала кавалером высшей награды Союза Советских Социалистических Республик, учрежденной в 1930 году — ордена Ленина. Согласно статуту им отмечались особо выдающиеся заслуги в революционном движении, трудовой деятельности, защите социалистического Отечества, развитии дружбы и сотрудничества между народами, укреплении мира.
После официальной церемонии новых орденоносцев пригласили на банкет, организованный под палатками-шатрами. Там их угощали уже не водкой, а шампанским из погребов Инкерманского винного завода. Обстановка была дружеской, непринужденной. С бокалом, наполненным шипучим напитком, к снайперу подошел генерал-майор Петров.
— Ну, старший сержант, ты довольна? — спросил командующий.
— Так точно, товарищ генерал-майор! — по армейской привычке Людмила вытянулась по стойке «смирно» перед военачальником.
— И я доволен, дочка, — Иван Ефимович пригубил вино. — Твои ученики делают успехи. На фонте затишье, но каждый день — по тридцать-пятьдесят убитых снайперами фашистов. Всего за апрель — до полутора тысяч.
— Надо еще больше, Иван Ефимович, — сказала Павличенко.
— Согласен.
— Дали бы нам патронов штук по сто на каждого, дали бы новых снайперских винтовок с улучшенным прицелом ПУ, дали бы месяца два, а не две недели на подготовку… — начала перечислять Людмила.
— Рад, что много думаешь о службе, дочка, — Петров доверительно склонился к ней. — Но как дела личные? Сильно переживаешь смерть супруга Алексея?
— Переживаю, Иван Ефимович, — она потупилась.
— Если продлится этот спокойный период, если окончательно застрянут немцы под Керчью, а мы отсюда нанесем по ним удар и снимем осаду с Севастополя, то обещаю тебе: на Братском кладбище устроим мемориал не хуже тамошнего, царского. Всем красным командирам-героям — мраморные памятники, и младшему лейтенанту Киценко в первую очередь.
— Очень признательна буду, товарищ генерал-майор…
Не только командующий Приморской армией, но и все защитники Севастопольского оборонительного района рассчитывали на успешные действия крупной войсковой группировки Крымского фронта, сосредоточенной на Керченском полуострове. Ею командовал генерал-лейтенант Д.Т. Козлов и представитель Ставки армейский комиссар 1-го ранга Л.З. Мехлис. Однако товарищ Мехлис чрезмерно увлекался проведением разных партийных собраний и заседаний, где либо произносил длинные патриотические речи, либо устраивал разносы армейским начальникам разного уровня. Генерал-лейтенант Козлов самостоятельно ничего не предпринимал, поскольку боялся Мех лиса, так как у того был канал прямой связи со Сталиным.
Немцы легко обхитрили двух этих специалистов. Фашисты не имели численного преимущества, но хорошо подготовили наступление и внезапно нанесли мощный удар 8 мая 1942 года. Советские дивизии от Керчи покатились на восток, к проливу между крымским и кавказским берегом. Гитлеровцы 15 мая заняли Керчь. Им достались большие трофеи, в частности, более трех тысяч орудий и минометов, четыреста самолетов, триста пятьдесят танков.
