даже отвлекаться на нее не стал — Хосефа не то что не королева, но даже знатной родней похвастаться не может. Разумеется, если не считать Сильвию, но и та положение получила не по праву рождения, а по праву брака.
— Итак, дон Алехандро, жду рассказ о том, что с вами случилось.
— Сначала я хотел бы услышать рассказ о том, что случилось с нашим милостивым королем Рамоном Третьим, — указал я на очередность.
— Не хотелось бы говорить в присутствии представителя посторонней державы…
— Так вы уже почти все сказали. А что не сказали — добавят газеты. Да и кажется мне, что этого будет не скрыть.
— А как такое скроешь, дон Алехандро, если Его Высочество скончался? В очень неудобное время скончался для нас. Не могу сказать, что он был бы идеалом правителя, но пока у нас нет никакого наследника.
Слово «пока» Карраскилья старательно выделил голосом, намекая, что с моей кандидатурой еще не решили, что делать. Надеялся, наверное, что я преисполнюсь благодарности к заговорщикам, когда те сообщат что на троне буду сидеть именно я.
— Всевышний, — вздохнула Исабель. — Это какой-то мор, направленный на уничтожение принцев.
На вопросительный взгляд Карраскильи я пояснил:
— Гравида тоже осталась без принцев. Старший отдал душу Всевышнему при нас с донной Болуарте, а младшего, скорее всего, приговорил старший.
— Его Высочество Фабиан был глуповат, позволял собой вертеть как старшему брату, так и Болуарте, — заявил Карраскилья. — Так что такой итог его жизни закономерен. Но для нас эта информация открывает интересные перспективы. И с тем большим нетерпением я ожидаю вашего рассказа, дон Алехандро. Как получилось, что вы пропали?
— Донна Ортис де Сарате накормила меня вредными веществами, на которые не среагировал ваш артефакт, потому что сами по себе они вредными не были и лишь в желудке, смешиваясь, давали снотворный эффект.
Если я рассчитывал на извинения от подсовывания бесполезной побрякушки, то совершенно напрасно: Карраскилья даже не смутился.
— Знаю такие. Но я даже представить не мог, что для вашего устранения будут использованы столь дорогие вещества. Недооценил я противника, моя вина. Радует, что вы не только сумели убежать, но и спасли донну Болуарте. Что там случилось с Его Гравидийским Высочеством?
— Умер на алтаре, когда решил захапать себе мои силы и знания, — пояснил я. — Вы ведь не забыли, дон Карраскилья, что я нахожусь под покровительством Всевышнего? И что напавший на меня плохо заканчивает свою жизнь?
— Донна Ортис де Сарате, когда я ее видел совсем недавно, чувствовала себя прекрасно, хотя и пыталась показать страдания по поводу вашего исчезновения, дон Алехандро.
— Переигрывала? С ней такое бывает, дон Карраскилья. Итак, коротко, что с нами случилось: попытались принести в жертву на Сангреларе в пользу старшего гравидийского принца. Из всех, кто там был, слава Всевышнему, выжили только мы с донной Болуарте.
— Донна Болуарте тоже под покровительством Всевышнего? — с явным скепсисом спросил Карраскилья. — Как, скажите на милость, дон Алехандро, за это время вы умудрились попасть на Сангрелар и убраться с него?
— На Сангрелар — на летучем корабле, оттуда сначала ножками, потом телепортом. Что касается того, находится ли донна Болуарте под покровительством Всевышнего, то по моему мнению, да. То, что судьба привела ее ко мне, так это произошло не иначе как по велению свыше.
Они расхохотались оба. И если смех Исабель был приятен слуху, то у Карраскильи он казался оскорбительным.
— Возможно, у вас есть другое объяснение тому, что донна осталась в живых, — остудил я их смех. — Полежала на алтаре, прошла через Сангрелар — и вот сидит рядом с нами жива и здорова.
Карраскилья смеяться перестал, но уточнил:
— Донна Болуарте, неужели вам в самом деле пришлось полежать на алтаре?
Исабель тут же расхотелось смеяться.
— Пришлось, — коротко подтвердила она.
— Но это же скандал… Как можно столь юную особу?.. У вас и знаний-то никаких нет…
— А когда знания появляются, значит, их можно вот таким образом изымать? — возмутился я.
— Это необходимость, а не прихоть, иначе наш правитель будет уступать правителю соседнему.
Интересно, почему Карраскилья столь уверен, что его самого в жертвы никогда не выберут?
— То есть вы готовы лечь на алтарь, чтобы передать свои силы и знания наследнику? Похвальная жертвенность, дон Карраскилья.
— Это было бы не рационально, — уже не с таким апломбом ответил он.
— Донну Болуарте тоже было списывать нерационально, — напомнил я.
— Здесь я могу поспорить. Донна — наследница огромного герцогства, которое граничит с нами. Выйди она замуж за мибийца — и сразу встанет весьма щекотливый вопрос с территорией, который может привести к войне, — возразил Карраскилья. — Опять же, поступки дона Болуарте в последнее время явно указывали, что он интригует в пользу младшего принца в обход старшего. А почему? Потому что примерял королевскую корону на голову дочери. Нет той, ради кого он интригует, — нет и самих интриг. А то и обвинили бы дона Болуарте в убийстве младшего принца. Кто знает, что там было в планах Его Высочества Альфонсо. Он точно мертв?
— Точнее некуда, — ответила Исабель, опередив меня. — От него даже тела не осталось, только одежда.
— А еще кошелек и артефакты, которые мы забрали с собой, если уж Всевышний так конкретно высказывал свое отрицательное отношение к жертвоприношениям. Могу показать.
— Будьте так любезны, дон Алехандро, — недоверчиво сказал Карраскилья.
Поскольку я не запоминал, какие именно артефакты принадлежали венценосной особе, притащил и высыпал весь мешок на стол перед Карраскильей. Тот осторожно начал перебирать их с таким лицом, как будто артефакты принадлежали его близким родственникам, злодейски убитым из-за угла. Время от времени он называл незнакомые мне фамилии, и Исабель подтверждала. Как ни странно, в мешке оказались вещи, принадлежавшие не только охране, но и жертвам. Причем артефакты не абы какие, а весьма ценные, но не помогшие своим владельцам выжить. Отдельно Карраскилья откладывал вещи, как я понял, принадлежавшие покойному принцу.
— Я заберу это? — спросил он у меня.
— Я не возражаю. Но есть еще донна Болуарте. Грабили мы вместе, так что добычу нужно делить на двоих.
— Я не грабила! — возмутилась Исабель. — Это все — только ваше. Я к нему не имею никакого отношения. Дон Карраскилья, не смотрите на меня так осуждающе.
— Что вы, донна Болуарте, и в голову не приходило вас осуждать. Если бы вы что-то забрали с Сангрелара, вы были в своем праве как единственные выжившие.
— Я не забирала, только дон Контрерас.
Она даже руки на груди скрестила, чтобы отгородиться от занятия, которое, по ее мнению, позорила благородную донну. Нужно будет у
