устояв только чудом. Прислонив его к стене и убедившись, что стена не поступит так же подло, как дверной проём, я захлопнула дверь, предварительно осмотрев лестничную клетку. Ещё мне не хватало, чтобы соседи подумали обо мне что-нибудь неприличное.
— Где же ты умудрился так нализаться?
В принципе, вопрос был риторический и задала я его сама себе, но Юра всё-таки ответил.
— В ба-аре.
— Серьёзно? А я уже подумала, что ты лужицу нашёл. Козлёнок ты мой.
— Алё-ё-ёнушка, — заблеял он, ну прямо как в сказке, — это я, твой братец Ива-а-анушка. Злая ведьма превратила меня в козлёночка и теперь хочет меня сьесть. Мозг она уже наполовину вынесла.
— Я заметила. А ведьму, конечно же зовут классическим именем Дина.
Юра кивнул так резко, что чуть не кувыркнулся. Его шея хрустнула, но Юра этого даже не заметил. На тот момент он был занят попыткой удержать равновесие.
Дальше разговаривать с ним было бесполезно. Я прикинула расстояние до ванной комнаты и потащила его, свободной рукой опираясь на стену. С трудом запихнула его в душевую кабину прямо в одежде и включила прохладную воду.
— О, водичка, — Юра присел на пол кабины, подставляя лицо под мягкие отрезвляющие струи. — Заодно и постираюсь.
— Порошка добавить? — снисходительно улыбаюсь.
— У тебя такого нет, — голос Калинина выравнивался. Ещё немного, и он сможет связно говорить. — И сменной мужской одежды моего размера у тебя тоже нет.
Вздахаю и качаю головой.
— У меня вообще нет никакой мужской одежды.
— А ты хитрая, — Калинин улыбнулся и попытался встать. — Специально затащила меня под душ, намочила мою одежду, чтобы заставить остаться у тебя на ночь.
— Ага, сплю и вижу, — помогаю ему подняться. — Не льсти себе. Ты конечно, богатый жених и чертовски красивый мужчина, но не в моих правилах заводить романы с чужими мужчинами. К точу же я считаю, что это мужчина должен делать первые шаги. Например, брать свою принцессу, перекидывать через плечо и нести в свой замок.
Юра задумывается на несколько мгновений, потом хмыкает и рывком затаскивает меня к себе в душ.
— Такой шаг пойдёт?
— Ты идиот? — взвизгиваю от неожиданности. — Она же холодная.
— Я знаю, — он смеётся и всё ещё шатаясь покидает ванную комнату, оставив меня одну. Смущённую и мокрую.
Я быстро выключила воду, но было уже поздно — моё любимое домашнее платье уже промокло насквозь. Но у меня-то есть сменная одежда, а вот Калинин сейчас где-то в недрах моей квартиры. Совершенно мокрый. А может быть, даже абсолютно голый.
Меня передёргивает, когда я снимаю с себя платье-сорочку. Всё-таки, у шёлка есть одна отвратительная особенность: когда он мокрый, то становится невыносимо ледяным. Быстро хватаю с крючка запасную сорочку и наспех напяливаю. В основном, конечно, чтобы быстрее согреться, но ещё и потому, что дверь в ванную комнату ещё открыта. А ещё нужно что-то срочно сообразить для Юры. Не хватало ещё, чтобы он простыл по моей вине. И почему я раньше об этом не подумала?
Кажется, Калинин и сам неплохо разобрался. Он устроился посередине дивана, закутался в плед, который сам же и подарил и дрожал, стуча зубами. Господи, я надеюсь, что он хотя бы в трусах. Голого Калинина на моём диване как раз и не хватало.
Юра замечает меня и стук зубов прекращается. Он кивает на свободное место рядом с собой.
— Может, сначала горячего чаю?
Он кивает, по-прежнему не говоря ни слова. Снова слышится стук зубов. Чувствую себя виноватой, но отомщённой. А нечего было доставать меня в школе. К тому же, если он простынет, у него будет отличный повод перенести свадьбу. Надеюсь, она скоро и Юра не успеет поправиться, так сильнохочется навредить этой психической.
Да что же я за чудовище? Думаю только о себе и о своём самолюбии, когда у меня на диване мёрзнет голый Калинин. Мёрзнет. Летом.
Вспоминаю, что он ещё и пьяный. Достаю из запасов шипучий аспирин и кидаю его в отдельный стакан с водой. Сама не пробовала, но мне кажется, что аспирин с чаем как-то не совсем сочетается.
Чайник вскипает и я наполняю кружку. Возвращаюсь с горячей кружкой в одной руке и холодным стаканом в другой. Юра уже не стучит зубами, зато экран телевизора показывает уже совсем другой канал. Калинин замечает меня, потом переводит взгляд на предметы в моих руках.
— Это всё мне? — судя по голосу, совсем трезветь Юра не собирался.
— Да, — тихим, виноватым голосом отвечаю я. — Это аспирин и чай.
— А. Я так понимаю, в стакане аспирин.
— Ага. Как догадался? — смущённо улыбаюсь.
— В стакане вода светлая, а я ещё ни разу не видел прозрачного чая.
— Здорово. Значит, твой мозг уже приходит в себя.
— Ни капельки не здорово. Я хотел отключить его надолго, а тут ты со своим душем.
— Вообще-то ты сам ко мне пришёл, — напомнила я. — Что я должна была сделать? Ты был невменяемый.
— Подумаешь. Отоспался бы у тебя на диванчике и всё. Этого бы хватило. А теперь мне хочется снова накидаться, — он протянул пустой стакан. — У тебя что-нибудь есть?
— Может, ты просто выскажешься? И тебе станет легче, и травить себя не придётся.
Юра замотал головой.
— По-трезвому я не смогу сказать тебе то, что должен был сказать. Тут по-любому нужен алкоголь.
Вздыхаю и отношу стакан на кухню. Когда я возвращаюсь, застаю Юру в глубоком раздумье. Он смотрит в экран телевизора, но то, что там происходит, его вообще не интересует. Он держит кружку двумя руками, пытаясь согреться не только изнутри, но и снаружи. Он не двигается даже когда я сажусь рядом.
Немая сцена длится почти десять минут. Я погрузилась в фильм, давая возможность Юре
