На этот раз у нее в руках осталась лишь куртка Джоты, а сам он бросился бежать к воротам.
Мы помчались к нашим воротам. Джота, тяжело дыша, остановился на противоположной стороне дороги. Привычка была так сильна, что он хотел вернуться обратно (перерыв уже подходил к концу). Но десятки мальчиков продолжали стоять у ворот.
На этот раз, я не стал раздумывать. Выскочив из ворот, я побежал через дорогу. Джота вздрогнул и отвернулся, собираясь спасаться бегством, решив, что даже школьная граница не может остановить его преследователей.
Но я успел схватить его за руку.
– Пойдем обратно, Кларенс, – сказал я.
Крики и злобные вопли сразу стихли.
Неожиданно все пришли в себя. Получилось, что именно я навел порядок, но на самом деле моих особых заслуг тут не было. Как только я встал рядом с Джотой, напомнив всем, что он один из нас, а не отщепенец, которого нужно схватить живым или мертвым, не лиса, которую требуется загнать и затоптать, и даже не мышь, которую следует помучить, а потом оставить растерзанную умирать.
Я не мог поставить себе это в заслугу, потому что должен был это сделать гораздо раньше, а не выть, как обезумевшее животное, вместе со всеми.
И, словно по команде, как только смолкли все крики, прозвучал пронзительный свисток, означающий, что перерыв закончен, и мы все побежали в школу, в том числе и я с Джотой.
Потеха закончилась.
* * *
Джил, Джота и я с тех пор стали друзьями. Интересно, что пятнадцатиминутное издевательство над Джотой забылось так, будто его никогда и не было.
Учителя, наверное знали, что что-то случилось. Даже шесть месяцев спустя были заметны следы повреждений на кустах и заборе. Джота, как мог, привел себя в порядок, помылся, а его куртку девочки перебросили через забор, так что, застегнув ее на все пуговицы, он сумел скрыть от взоров учителей свою испорченную рубашку.
Так или иначе, но никто не стал разбираться в этой истории. Мальчишки, казалось, совсем не вспоминали об этом эпизоде. Правда один или двое пытались дразнить по этому поводу Джоту – но они имели глупость делать это поодиночке, а в таких ситуациях Джота умел позаботиться о себе.
Позаботиться о себе…
Две недели спустя было проведено специальное собрание всех учащихся. Директор был очень серьезен. Двое мальчиков, близких друзей, умерли в один день, один от разрыва сердца, а другой попал под машину. На этом торжественном собрании о мальчиках постарались вспомнить все хорошее, а об остальном постарались побыстрее забыть.
Конечно, я знал, что эти двое были самыми активными среди тех, кто издевался тогда над Джотой. Но мне и в голову не пришло, что между этими событиями могла существовать хоть какая-то связь. В тот момент, когда один из мальчиков попал под машину, Джота, я и Джил занимались поисками птичьих гнезд. У меня промелькнула мысль, что это Бог наказал их, но мне и в голову не приходило, что это сделал Джота.
* * *
Миранда не стала заставлять меня вспоминать все события в деталях, за исключением одного случая – в результате она познакомила меня с абсолютно новой мыслью.
Это была история со сквайром Баджели… Конечно, не был он никаким сквайром, хотя внешнее сходство и имелось, но сад у Баджели был роскошный. Думаю, что из каждых трех яблок Баджели, два доставалось мальчишкам из Средней Школы Шатли. Как мне помнится, в прежние времена сквайр относился к этому философски.
Но началась война. Мы были тогда еще слишком маленькими, чтобы понимать суть происходящего; разного рода ограничения и нехватки мы воспринимали с той же неизбежностью, как дождь и ветер, и наши воспоминания о том, что ночью можно было зажигать свет, не занавешивая окон, а хорошие вещи продавались в любом магазине, если только у тебя в кармане позвякивала мелочь, давно потеряли определенность.
Сквайр Баджели отнесся к войне серьезно. Все его три сына ушли в действующую армию, а единственная дочь осталась с ним помогать вести хозяйство. Кроме яблок он еще выращивал малину, черную смородину и множество овощей. Мальчишки не только воровали его фрукты, но вытаптывали морковь, турнепс, капусту и спаржу.
Он превратился в страшного великана (с нашей точки зрения). Баджели охранял свой сад, гонялся за нами и сообщал о наших набегах директору школы. Директор, который в прежние времена относился к подобным проказам также философски, как и сквайр, совершенно неожиданно стал проявлять большую жесткость.
Однажды Джота попался, и сквайр крепко отлупил его.
Две недели спустя Баджели умер. Но на этом история с Баджели не закончилась.
Только когда после войны прошло много лет, мы нарушили свою клятву о девочках. Джота это сделал первым.
Еще вчера он знал не больше нашего о птицах и пчелах, хотя к этому моменту у нас уже проснулся жгучий интерес к подобным вопросам, а уже через пару дней Джота уже мог сообщить нам все подробности, которые только могли нас интересовать.
Сначала мы ему не поверили. Но очень скоро ему уже невозможно было не верить. Вокруг Джоты начали увиваться девушки всех возрастов. (Он уже стал, наконец, Джотой – наш учитель Сэмуэль окрестил его.) Теперь Джота часто предлагал нам оценить его шансы с какой-нибудь особенно хорошенькой девушкой, иногда на четыре или пять лет старше, чем он – а потом поражал нас, добиваясь победы за считанные дни.
Тогда обучение было еще раздельным. Шатли не успели достигнуть новомодные течения. Ученицы старших классов еще не начали носить маленьких желтых уродливых куколок, означающих, что они больше не девственницы. Если бы Джота не существовал, то лишь одна, или две самых смелых старшеклассницы решились бы завести любовную интрижку, да и то лишь с парнями, кончившими школу год или два назад.
А из выпускников парней едва ли нашлись бы многие, кто мог бы похвастаться подобным опытом, да и то не с городскими девушками.
Джота создал беспрецедентную ситуацию. Любое яблоко, которое успевало созреть, он умудрялся снять. Он коллекционировал девушек, как марки. Ему было совершенно наплевать в каком классе они учились. Конечно, он знал достаточно, чтобы не оставлять за собой длинного хвоста незаконнорожденных отпрысков. Мне кажется, что рисковал Джота лишь в исключительных случаях, когда девушка уж очень ему нравилась, что случалось не слишком часто.
Это произошло вскоре после рождения Дины, когда Джил, подогреваемым фантастическими успехами Джоты и тем фактом, что Джил и я все еще оставались девственниками и конца этому не было видно, решил поставить перед Джотой непосильную задачу.
Джил заговорил об Анне Баджели.
Все три сына сквайра Баджели погибли во время войны. Анна, оставшаяся одна, сама управлялась с садом, наняв в помощь лишь садовника. Хотя ее вряд ли можно было назвать счастливицей, вне всякого сомнения Анна являлась самой богатой девушкой в Шатли.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
