Нелишне в данной связи напомнить, что в стремлении предотвратить захват Якуб-беком Таранчинского ханства с центром в Кульдже (Инин) и не допустить расширения английского влияния на территорию Средней Азии русская армия летом 1871 года заняла Илийский край. Войска затем почти полностью покинули его в соответствии с Петербургским договором, подписанным Россией и Китаем в 1881 году. Согласно этому документу и соответствующим торговым соглашениям, русские купцы получили значительные льготы в Синьцзяне.
С падением Якуб-бека и по мере укрепления в регионе китайских позиций активность англичан здесь несколько поутихла. Однако уже в 1890 году в Кашгар прибыла миссия во главе с капитаном Фрэнсисом Янгхасбэндом. Ее главными задачами были учреждение консульства для упрочения в регионе британского влияния и, как докладывал Л. Г. Корнилов, «завершение идеи создания из Кашгарии и Афганистана непрерывного буфера между Индией и нашими владениями» путем раздела «китайцами и афганцами» Памира. Консульство тогда не удалось открыть по причинам бюрократического характера, а проблему Памира отложили на более поздний срок после энергичных шагов, предпринятых царским правительством.
Вынужден признать, что расположенный на территории бывшего британского консульства гостиничный комплекс «Цинивак» (кит. Цинивакэ биньгуань), название которого мне перевели как «красивый сад», понравился больше. Он находится в северной части города, совсем неподалеку от того места, где размещалось русское дипломатической представительство. Главное здание отеля немного пугает количеством звезд, роскошными коврами и завораживающим комфортом, которые турист с рюкзаком, постоянно переезжающий из одного населенного пункта в другой, как правило, не готов оплатить. Однако в ста метрах от него призывно белеет весьма демократичное пятиэтажное здание, построенное не так давно, а значит, с относительно удобными и недорогими номерами.
Стоимость трехместного номера со стандартным набором услуг в сутки составляет 120 юаней (чуть менее 15 долларов); при путешествии в хорошей компании можно считать, что даром. Внутри корпуса есть очень симпатичный холл, прозрачные лифты, поддерживаемая на определенном уровне чистота, любезный и квалифицированный персонал.
После знакомства с одним из работников администрации я мучительно долго задавал ему вопросы о расположении старинных памятников и транспортных развязках в городе на китайском и английском языках с использованием отдельных татаро-уйгурских слов, пока он, наконец, выяснив, что я приехал из Москвы, не предложил поговорить на русском, который несколько лет назад изучал в университете, но стал забывать. К сожалению, воспользоваться в полном объеме столь неожиданным подарком судьбы мне не удалось, так как вскоре надо было уезжать.
Ближе к вечеру, устроившись в гостинице, я отправился на поиски зданий конца XIX— начала XX века. Во время вышеупомянутой миссии Ф. Янгхасбэнда у англичан возникли некоторые проблемы с определением статуса британского представительства в Кашгаре, которые, вероятно, любопытны для специалистов, но вряд ли заинтересуют читателя. С учетом данного фактора можно смело утверждать, что реальным генеральным консулом Англии в те годы был Джордж Макартни, выполнявший надлежащие функции в течение 28 лет — с 1891 по 1919 год.
Многие европейцы, останавливавшиеся в резиденции, называли ее Чини Баг (англ. Chini Bagh), отсюда, похоже, и нынешнее наименование гостиницы. Здесь в конце 1905 года жили А. фон Ле Кок и Т. Бартус, участники же первой немецкой научной экспедиции (1902–1903 гг.) во главе с А. Грюнведелем предпочли русское консульство. Одной из причин указанного решения А. фон Ле Кока было то обстоятельство, что он неплохо знал английский язык, поскольку учился в Великобритании, но не умел говорить по-русски. Кроме того, немец, по его словам, «не имел желания отдавать себя во власть такого правителя-тирана», имея в виду консула Николая Федоровича Петровского.
В начале XX века это было единственное британское консульство в Синьцзяне. Формально оно прекратило свое существование в 1945 году, на самом деле англичане лишь сменили на нем вывеску. В результате появилось «Консульство Индии и Пакистана». Несмотря на освобождение этих стран в 1947 году от английского господства и провозглашение их независимости, указанное представительство продолжало функционировать до 1954 года.
Китайский ресторан в британском консульстве
Мне трудно судить, как выглядело консульство сто лет назад, но в настоящее время на обширной территории уже гостиничного комплекса есть одноэтажное старое здание, построенное в европейском стиле. В нем размещены несколько залов, кухня и подсобные помещения престижного ресторана. Рядом установлена табличка на китайском и английском языках, а в 15–20 метрах растет огромное дерево— свидетель очень важных событий, который, увы, никогда не расскажет о том, что происходило вокруг.
Гостиничные корпуса, возведенные на земле, где некогда располагалось русское консульство, на английском языке называют «Seman» (кит. Сэмань биньгуань). Здесь большой выбор дешевых комнат от 15 юаней (менее 2 долларов) за койку и выше, но более или менее приличных двухместных номеров с удобствами в пределах 10–12 долларов за сутки практически нет. В то же время обслуживающий персонал и в этой гостинице демонстрирует максимум корректности и доброжелательности.
Узнав, что я приехал из России, администратор предложил посмотреть два одноэтажных здания бывшего русского представительства. Неплохо отреставрированный дом отдан под VIP-гостиницу. В ней всего семь номеров, стилизованных под старину: два из них — апартаменты (по 500 юаней), еще пять — стандартные двухместные номера (по 200 юаней). Цены вполне приемлемые, но открыта она прежде всего для клиентов, приезжающих в составе организованных групп. В последние годы, например, здесь останавливались американские и британские дипломаты. Особенно впечатлила просторная гостиная с добротной мебелью. Только вот написанная на сюжет из древнегреческой мифологии (очередной подвиг Тесея) картина, которая там висит, — весьма посредственна. Что же касается другого здания, то в нем, со слов моего спутника, расположились прачечная и туристическая фирма.
В русском консульстве регулярно останавливался Свен Гедин. Так, после неудачной попытки штурмовать вершину Мустагаты в Восточном Памире, когда у шведа началось острое воспаление глаз, сопровождавшееся сильными болями, в мае-июне 1894 года он жил в доме консула Н. Ф. Петровского, которого хорошо знал и всегда восторженно о нем отзывался. По его словам, «Петровский — один из милейших и любезнейших людей в свете; беседа с ним доставляла мне столько же пользы, сколько удовольствия, так как он человек науки в полном смысле слова, и сделанные им в окрестностях Кашгара открытия… имеют большое значение для археологии и истории».
К тому времени Н. Ф. Петровский проработал в Кашгаре уже 12 лет. Высокопоставленный дипломат и ученый активно интересовался прошлым региона, археологическими памятниками и находками, собрал превосходную коллекцию древних реликвий, прекрасную библиотеку русских и западноевропейских изданий по Востоку, поддерживал тесные контакты с ведущими отечественными востоковедами, в частности с В. В. Бартольдом и С. Ф. Ольденбургом. Последний считал консула первым специалистом, который заставил ученый мир обратить деятельное внимание на научные памятники Восточного Туркестана. Согласно свидетельствам современников, Н. Ф. Петровский полюбил Кашгар «за его неисчерпаемые археологические и исторические сокровища».
Большинство европейцев, обитавших в округе, частенько посещали дом консула— «лучшую точку опоры для путешественника по внутренней Азии». «Я занимал, — пишет С. Гедин, — уютный павильон в саду и после завтрака бродил в тени тутовых деревьев и платанов по террасе, с которой виднелись пустынные области, через которые лежал мой путь далеко на восток. Моими постоянными сотоварищами были ласточки, которые свили себе гнезда под крышей и свободно влетали в комнаты и вылетали из них в открытые окна и двери; погода стояла такая теплая, что окна и двери не закрывались ни днем, ни ночью… Я прилежно работал в своем павильоне и написал несколько статей. Вообще я чувствовал себя превосходно».
Персонал российского консульства в те годы состоял из самого консула, его супруги, секретаря, двух офицеров, таможенного чиновника и 50 казаков. Интересно, что когда путешественник был принят главой местной администрации (кит. даотай) господином Шанем, то тот подчеркнул: в Кашгаре есть два начальника, — он и русский консул. Поэтому он предлагал С. Гедину, поселившемуся по прибытии в город в консульстве, остановиться и у него, как того «требовала справедливость». Однако ученый лишь поблагодарил за оказанную честь.
