Но я здесь, чтобы положить этому конец. Пусть будет вечный покой».
Я плакал, потому что что сделано, то сделано, и созданные миры уже невозможно изменить. Там я родился, там я умер. Река будет бесконечно пополняться жалкими подобиями богов, возомнивших о себе невесть что.
Да, я опять остался один. «Где-то здесь, поблизости, шахта, полная Янтаря, — вспомнил я. — И если я смогу убедить обитателей курганов, то цитадель моя будет основана здесь. И никто больше не пройдет к источнику».
Я вытер слезы белого металла и еще раз встретился глазами с собственным холодным отражением.
Курганы вокруг меня можно было назвать курганами с большой натяжкой. На самом деле это было нечто целиком состоящее из нагромождения почерневших трупов погибших здесь богов и Защитников. Все было смешано в хаотичном порядке. И среди всего этого я искал колодец-шахту и псов-стражей. Теперь я знал — они находят свой покой здесь. Стражи — единственные существа, которые находят покой в Ближних Горизонтах. После долгого служения здешний мир кажется им блаженным сном. Но вот продолжают ли они путь своего служения или же озлобленно никого не подпускают к себе и спят в своих мрачных курганах. Сомнение не покидало меня.
И я сказал: «Дело». И тяжелый камень упал к моим ногам, став первым камнем будущей цитадели. Я услышал грозное рычание.
— Я Защитник, — выкрикнул я.
Молчание.
— Я ищу вашей службы, — добавил я в пустоту.
Свора огромных черных псов вышла на мои слова и стала смотреть на меня пустыми глазницами. Ни дыма, ни глаз в них не было. Их глазницы были наполнены слепым Янтарем. Вокруг меня была одна слепая ярость. Мне стало не по себе от такого окружения.
— Наш сон — это наш сон, — сказано было мне. — Не мешай нашему покою. Служение тяжело, как камень твоих слов. Теперь мы хотим отдохнуть.
— Это так, — сказал я, — но как быть мне? Я Защитник, и служение мое только началось. Белый Бог призвал меня остановить хаос и привести все к порядку. А ведь порядок — это тоже покой. Я ищу справедливости. Я хочу быть тем, кто я есть. Мне нужна ваша свора, чтобы укрепиться здесь.
— Ты убил Лучника? — спросили у меня.
— Да!
— Теперь убей себя, — посоветовали мне. — Убей себя, чтобы не тянуть время и не мучиться. Наши глаза не видят Янтаря. Потому у нас нет и не может быть соблазна. А ты можешь повторить путь многих. Ты станешь богом, и этим все закончится.
— Неужели мне нет веры? — в отчаянии тихо сказал я.
— Вера есть всегда, — сказала свора. — И Янтарь есть всегда. Что ты выберешь? Ты не знаешь. Этого никто не знает.
— Тогда зачем все это! — закричал я. — Храм! Служение! Ключники! Защитники! Стражи?
Мне показалось, что свора ухмыльнулась. Они долго молчали и наконец ответили мне:
— Ты прав. Все затем, что это и есть вера. Все, что ты перечислил.
Вновь молчание. И вот ответ:
— Оставайся. Мы будем служить тебе. Шахта в двух шагах от тебя. Смотри на янтарь всю ночь. Утром, если ты останешься тем, кто ты есть, мы склоним перед тобой головы и, как и прежде, будем рвать каждого, кто пожелает, чтобы было иначе.
Свора исчезла так же незаметно, как и появилась.
Я перевел дух. Слишком много напряжения. Слишком много нужно веры, чтобы быть дальше.
Я сказал: «Дело», — и вторая плита легла к моим ногам. Я укладывал их по широкому кругу, очертив ими шахту. Шахтой была резная чаша, полная янтаря. Его хватило бы, чтобы создать множество миров и царственно принять их как новую вотчину. В сумерках я сел возле чаши и стал смотреть на игру волшебного камня.
«Сколько жизней. Сколько смертей. Сколько власти», — думал я, вспоминая слова Лучника.
Не смотреть на камень было невозможно. Янтарь, из которого я мог создать все. Создать вечный мир и вечно править в нем под разными именами, но все это был бы один я. Наполняясь силой смертей. Наполняясь силой пустоты. И складывать новый Янтарь, чтобы, подбрасывая его вверх, творить. И насыщать, насыщать непреодолимую потребность воплотить собственное творческое начало. Стать равным Белому Богу. Наполнить пустоту новыми красками. И насыщаться, насыщаться, чтобы однажды стать выше всех. Владеть всем и в первую очередь самой Янтарной рекой. Безмятежное существование, полное неукротимого звериного начала.
Но что я буду иметь вместо этого — муки Защитника. Вечную охоту против себя и в конце темноту. Но ведь знаю я — новой жизни быть не должно. Звучит жестоко. Но не более жестоко, чем тяжелые мучительные болезни, смерти и убийства.
Ночь Ближних Горизонтов не была темной. Скорее это были сумерки.
Я сидел и слушал звуки ночи Ближних Горизонтов. Это была далекая и близкая тишина.
Я сидел и смотрел на Янтарь. Я страдал и пытался ответить на вопросы.
В острой тишине я услышал, как просыпался камень. И в круг янтарного света спустился Лучник. Я не испугался и не вздрогнул. Это были Ближние Горизонты, а здесь могло быть всякое.
Лучник сел рядом со мной и стал смотреть на Янтарь.
— Хочешь, я расскажу тебе свою историю? — спросил он своим тихим голосом.
Я кивнул головой.
— Годы назад, может быть, столетия, может быть, тысячелетия я жил в деревне. Однажды случилось так, что все дети деревни одновременно заболели. Что мы ни предпринимали, но болезнь не уходила. Детям становилось все хуже и хуже. И вот когда они уже были на пороге смерти, я вызвался проводить их по дорогам загробного мира. Я не хотел, чтобы им было страшно. Я дал свое согласие, и меня принесли в жертву в каменном круге. Я помню тот осенний день. Солнце было еще теплое, и мне предстояло остыть вместе с ним. Я не знаю, что двигало мной тогда, сострадание или уверенность в собственных силах. Мне помогала моя вера и знания того, что меня ждет после. Наградой моей должен был стать вечный покой. Я до сих пор помню запах опавшей листвы. Он успокаивал меня тогда, и я радовался, предчувствуя приближающийся час моего блаженного забытья.
Больных детей уложили вокруг меня, чтобы они все видели. Я не вскрикнул. Я улыбался до самого конца, пока сердце мое не перестало биться. Я терпел, чтобы дети видели, что это не больно и совершенно не страшно. Они также умерли тихо один за другим — ребенок за ребенком, сын за сыном, дочь за дочерью. Я принял их по другую сторону. Мы были в Преддверии. Я взял их за руки и отвел к Янтарной реке, где они встретили всех, с кем пожелали встретиться, и получили все, что хотели получить.
Как тебе моя история? — горько спросил Лучник.
Я промолчал.
— Но это не все, — усмехнулся Лучник. — Проклятый Тролль Преддверия! Он выловил наши души из реки. И я вступил с ним в сделку. Я поступил к нему на службу в обмен на свободу детей. У меня не было выхода. Так я спрятал детей от страха. Свора Тролля все равно бы завладела их душами. В тот момент, как я вступил в сделку, я пропал. Я поступил на службу к Троллям. Так я попал в Ближние Горизонты. Через какое-то время я проклял все и остался один. Я и сам стал проклятым. До смерти я верил, что попаду в мир тишины и покоя. Но не случилось так. Тогда несправедливость мира открылась мне во всей своей мрачной сущности. Так не должно быть. Так не должно быть. Я знаю. Теперь я понимаю, чем сильнее твой дух, тем ты более желанная добыча для Троллей. Они чувствуют это и всегда знают, чем купить тебя. Для них ты всего лишь материал в их вечной войне за Янтарь. Так они создают свои армии новых богов — послушных и готовых на все в поисках потерянного покоя.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
