– Скука – это неумение приложить свои силы. Если бы я попал на необитаемый остров, то огорчался бы только от отсутствия пациентов.
Вошли гости. В столовой стало шумно.
Контр-адмирал посмотрел на часы.
– Двадцать три часа двенадцать минут.
В прихожей раздался звонок.
– Черт возьми, – сказал Загоров, – кто бы мог быть? У нас все в сборе.
Хозяин вышел. Через две комнаты в столовую доносился гулкий бас Загорова:
– С ума вы сошли! В такой день! Да ни за что на свете!
Контр-адмирал, думая, что это его вызывают по срочному делу, встал и тихо вышел.
В прихожей стоял моряк полярного флота. На рукаве его было четыре шеврона.
– Здравствуйте, капитан! Что у вас случилось, Борис Ефимович? – спросил контр-адмирал, пожимая руку пришедшему.
– Сделаем так, – вмешался летчик. – Раздевайтесь, капитан. Будете с нами Новый год встречать. А там… поговорим!
– Милости просим, Борис Ефимович, – сказал контр-адмирал. – Наши моряки за честь сочтут иметь гостем капитана «Седова».
– Какие уж тут гости, Николай Степанович, – сказал моряк. – Узнал я, что тут находится знаменитый профессор. Консультация срочная нужна…
В дверях стояла Елена Александровна.
– Папу на консультацию? Он ни за что не согласится!
– Вы уж меня простите, не поверю! – решительно сказал капитан «Седова». – Вы врач, сами поймете. Я ведь здесь за уполномоченного Главсевморпути, пока «Седов» на приколе… Несчастье на острове Угрюмом. Плохо с начальником острова. Врачи с Дикого консультировали. Серьезные у них опасения. Ведь человек-то какой! Кушаков!.. Иван Григорьевич. Это он обследовал Землю Полярную… На карты все нанес. Он и есть первый геолог и моряк Севера! Мечтает в нашей Арктике асфальтированные города и даже курорты построить!.. Человек редкой души. На военном флоте лейтенантом служил… – Борис Ефимович взглянул на контр-адмирала.
– Что же с ним случилось? – спросила Загорова.
– Белый медведь редко нападает на человека, а тут так вышло. Рукопашная… задел он Ивана Григорьевича по уху. Не знаю, как уж Кушаков пристрелил его. И с тех пор пошло дело на «худо». Погибает человек. Врачи Дикого говорят, что консультация с крупным ларингологом нужна. В Москве ночь… встреча… завтра выходной…
– Так ведь я ларинголог. Хотя… когда отец здесь… – Елена Александровна смутилась. – Но мы не можем отпустить сейчас отца с вами на ваш радиоцентр.
– Вот как сделаем, – решительно вмешался контр-адмирал. – Я сейчас дам приказ своим радистам связаться с островом Угрюмым и дать связь через квартиру Загоровых. Профессор, конечно, не откажется помочь.
Капитан «Седова» обрадовался.
– Вот спасибо, – говорил он, снимая шинель.
– Проходите, проходите, – приглашала хозяйка. – Вот хорошо, что вы с нами Новый год встретите!
Контр-адмирал направился к телефону. Шум в столовой сразу прекратился. Что-то случилось!
Профессор Александр Аркадьевич, узнав, в чем дело, уселся в мягкое кресло у телефона и тихо расспрашивал капитана «Седова».
– Три недели назад случилось?
Борис Ефимович кивнул.
Чувствовал он себя среди гостей неловко.
– Да, да… Я Фролов, – говорил в трубку контр-адмирал. – Связывайтесь поскорее. Жду, жду… Сколько же мне ждать?
Гости полукругом молча стояли около сидящих у телефона.
Елена Александровна подошла к отцу и присела на ручку кресла, обняв Александра Аркадьевича за плечи.
– Да, да!.. Профессор Полянов тут, у микрофона! – кричал в трубку контр-адмирал. – Неужели нельзя лучше настроиться? Что? Слышимость плохая? У вас всегда слышимость плохая, когда говорить нужно! В прошлый раз Владивосток еле было слышно. Подумаешь, на другом конце земли… На то вы и радисты… Что? Остров Угрюмый? Так. Передаю трубку профессору Полянову. Рассказывайте, что там у вас приключилось.
Контр-адмирал передал трубку Александру Аркадьевичу.
– Что? Как? Ничего не слышу, – раздраженно сказал профессор, привстав с кресла. – Как же я буду их консультировать, когда не разберу ни слова!..
– Папа, ты просто не привык. Позволь мне взять трубку. Я буду передавать твои вопросы и ответы.
– Неужели ты услышишь? Я, как ларинголог, специально обследую твой чуткий слуховой аппарат.
Загорова взяла трубку.
– Остров Угрюмый? Будете отвечать мне на вопросы профессора, – звонко, не повышая голоса, сказала Елена Александровна.
– Потерял ли сознание больной после удара в область уха?
Загорова повторила вопрос профессора и тотчас ответила:
– Его нашли через час без чувств подле убитого медведя. Выстрелил во время удара. Зверь напал неожиданно, когда Кушаков вышел в склад, чтобы достать винтовочные патроны и пойти на нерпу. Собак было нечем кормить.
– Это к диагнозу не относится, – ворчливо сказал Александр Аркадьевич. – Шла ли кровь, велика ли рана, какова температура?
Загорова передала, что ушная раковина ободрана, рваная рана идет до затылка, с черепа сорвана кожа. Температура сейчас тридцать девять.
– Пульс? Какое было лечение? Есть ли там врач?
– Врача нет. С Дикого предложили делать сульфидиновые повязки… три недели не позволяли вставать.
– Это хорошо, – сказал профессор.
– Была ли тошнота и рвота? – спросила Загорова.
– Кажется, я это не успел еще спросить, – недовольным тоном сказал профессор. – Впрочем… это как раз и важно знать.
– Вначале не было, – передавала ответ Загорова. – Но в последние три дня появилась. Рвота усиливается, если повернуть голову. Раньше из уха шла кровь… теперь гной.
Профессор покачал головой.
– Попроси показать больному обыкновенную чашку и спросить его, что это такое, – предложил он.
Гости недоуменно зашептались.
Загорова передала распоряжение профессора.
– Чашки у них нет, есть только кружка, – сказала она.
В полной тишине люди мысленно представляли себе, как к лежащему на шкурах больному подносят кружку.
– Они показали кружку. Он говорит: «Это для того, чтобы пить».
– Так, – сказал профессор, снимая очки и протирая их платком; у него оказались голубые, почти синие глаза. – А часы у них есть? Пусть покажут.
– Он ответил: «Это для того, чтобы… время».
– А сахарница? Есть у них сахарница? – говорил профессор, надевая очки и оглядывая приготовленный для встречи Нового года стол.
– Сахарницы нет.
– Ну, а бутылка водки найдется? Пусть покажут больному.
– Вот это непременно узнает, – сказал низким шепотом летчик Загоров.
– Спирт есть. Показали бутылку спирта. Больной ответил: «Это для горького… и жжет».
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
