Донья Эрмелинда повсюду сопровождала свою дочь и в том году не пропускала ни одного праздника в Сан-Хуане, чтобы дать дочери возможность познакомиться с лучшими партиями в столице. Благодаря политическим связям дона Боливара – он был общественным наблюдателем на выборах – алькальд Сан-Хуана пригласил их провести рождественскую ночь в горах Кайей. Там Эсмеральда познакомилась с сыновьями самых могущественных политиков, таких как владелец газеты «Ла Пренса», самой популярной на Острове. Но донья Эрмелинда не хотела, чтобы дочь имела с ними что-то общее. Она хотела, чтобы окружением ее девочки были сливки общества Сан-Хуана: сыновья банкиров, коммерсантов и промышленников, тех, кто крепко стоял на ногах.
На «Балу бугенвиллий» донья Эрмелинда сидела на стуле возле танцевальной площадки клуба и не спускала глаз с Эсмеральды, которая танцевала меренге с Эрнесто Устарисом. Со своего наблюдательного поста донья Эрмелинда узнавала многих своих клиенток, на которых были модные туалеты, скопированные ею в том сезоне из последних номеров журнала «Вог». Но, разумеется, платье Эсмеральды было самым сногсшибательным. Оно было сделано из переливчатого зеленого шелка, с глубоким вырезом, открывавшим ее прекрасную спину цвета патоки. Эрнесто, как и все остальные молодые люди, был в белом смокинге и черных брюках и с красной гвоздикой в петлице. Он прекрасно смотрелся, поскольку был атлетического сложения, а кожа его обветрилась на солнце, но, по мнению доньи Эрмелинды, даже в безупречно элегантной одежде от него все равно веяло духом конюшни.
Донья Эрмелинда всегда одевалась в черное, с головы до ног. Злые языки утверждали, что у нее юбки из дегтя, и потому молодые люди, которые крутились около ее дочерей, в конце концов прилипали к ее юбкам, как мухи. Но строгость своего наряда она компенсировала ярким тюрбаном, который всегда возвышался у нее на голове. Помню, в ночь «Бала бугенвиллей» на ней был желтый тюрбан, точь-в-точь как ананас. Несколько молодых пар весело танцевали румбу под музыку оркестра Рафаэля Эрнандеса, как вдруг донья Эрмелинда увидела юношу аристократической внешности, во фраке, который направился туда, где танцевали Эсмеральда и Эрнесто. Пара остановилась, незнакомец что-то сказал Эрнесто, взял Эсмеральду за руку и повел в глубь площадки. Некоторое время Эрнесто стоял ошеломленный, а потом отправился в бар, где ему предложили пропустить стаканчик. Эсмеральда и незнакомец смотрелись прекрасно; оба были блондины, к тому же одного роста. Оркестр заиграл танго, и они слаженно исполнили его. Донья Эрмелинда спросила у ближайшей к ней матроны, что это за юноша, которому так идет фрак, и та ответила, что это Игнасио, младший сын Буэнавентуры Мендисабаля. Сердце доньи Эрмелинды подпрыгнуло. Если Эсмеральда выйдет замуж за Игнасио Мендисабаля, какая разница: признает ее дон Боливар своей дочерью или нет, и сможет она или не сможет подписываться его фамилией? Эсмеральде не надо будет заботиться о подобных глупостях!
Остаток лета Эсмеральда появлялась на всех богатых и веселых молодежных балах в прекрасных туалетах, придуманных доньей Эрмелиндой специально для того, чтобы превратить волю Игнасио Мендисабаля в сладкое безволие. Поначалу Игнасио приглашал Эсмеральду на танец лишь от случая к случаю. Он был не слишком хорошо сложен – чересчур любил сладкое и потому был немного полноват. К тому же он был близорук и носил круглые очки в золотой оправе, которые съезжали с носа всякий раз, когда он потел, и это создавало неловкость во время танца. Тем не менее он был очень симпатичный молодой человек; ему нравилось рассказывать девушкам всякие смешные истории и нравилось, что девушки при этом смеялись. Обычно на каждом балу две-три Девушки обязательно с ним флиртовали. Ему это льстило, поскольку он не был тщеславен и считал себя некрасивым, но он никому не отдавал предпочтения и никого не приглашал на танец больше одного раза. Однако, когда он постоянно стал встречать на балах Эсмеральду и когда заметил, как прекрасно та одета, он стал приглашать ее все чаще. А вскоре безумно влюбился в нее.
Кинтин был первым, кто заметил, что происходит с Игнасио. Он никогда ничего не слышал об Эсмеральде и не представлял себе, из какой она семьи; знал только, что мы с ней подруги, и я никогда не стремилась рассказывать о ней больше того, чем это было необходимо. Игнасио познакомил Кинтина с Эсмеральдой на одном из праздников, куда мы ходили все вместе как раз после нашего медового месяца, и на Кинтина она произвела сильное впечатление. Как, впрочем, и на всех остальных. Я не видела ничего плохого в том, что Игнасио влюбился в Эсмеральду. Мне нравилось, что она, возможно, станет моей золовкой; в таком случае она переедет в Сан-Хуан, и мы будем чаще видеться. Но я не знала, как будет реагировать на эту новость семья Мендисабаль.
Настал день, когда Ребека сказала нам, что Игнасио ведет себя очень странно и она подозревает, что он влюблен. Он возвращается домой не раньше трех ночи, танцуя; поднимается по лестнице, держась за кованые перила, валится на постель прямо в одежде, а просыпается на рассвете от запаха белой гардении, подаренной ему некоей девушкой по имени Эсмеральда. Ребека выяснила все это, потому что подглядывала за Игнасио в замочную скважину и слышала, как он произносит имя «Эсмеральда», прежде чем заснуть.
Игнасио всегда был чрезвычайно требовательным в еде, но вту пору он от еды просто отмахивался. Когда утром Петра спрашивала его, как ему приготовить яйца – вкрутую или в мешочек, какое молоко подать – козье или коровье, какой хлеб принести – пшеничный или из маниоки – Игнасио говорил, что ему абсолютно все равно, он-де вообще не собирался завтракать. Он не хотел, чтобы булочки с заварным кремом стерли с его губ вкус губ Эсмеральды Маркес, которая накануне вечером наградила его поцелуем в ресторане «Двор фавна». Когда днем Эулодия спрашивала, какое мясо ему подать – бифштекс с луком или кулебяку, какой рис принести – с красной фасолью или с белой, он говорил, что ему безразлично, потому что он вообще не собирается обедать. Единственное, о чем он думал, – это о запахе риса с корицей из подмышек Эсмеральды Маркес, когда он танцевал с ней кошу вчера вечером в клубе «Джеке плейс».
Ребека была на грани истерики. Игнасио целую неделю не спал и не ел, и тогда она позвонила Кинтину и попросила поговорить с братом, – пусть спросит у него, кто такая эта самая Эсмеральда Маркес.
В тот же вечер Кинтин пришел в дом на берегу лагуны и просидел всю ночь в ожидании брата у него в комнате. Когда в четыре часа утра Игнасио наконец явился, Кинтин сказал:
– Если так пойдет и дальше, ты заболеешь и после каникул не сможешь вернуться в университет. У тебя нет желания рассказать мне, что с тобой происходит?
Игнасио очень любил Кинтина и доверял ему. Но, услышав его слова, вспотел от напряжения.
– Я безумно влюблен в Эсмеральду Маркес, и мне нужна твоя помощь, – сказал Игнасио. – Я хочу представить ее маме с папой, но не знаю, как это сделать. Конечно, первое впечатление всегда очень важно, а Эсмеральда так хороша, что я уверен: когда Буэнавентура и Ребека познакомятся с ней поближе, им уже не будет так важно, кто ее мать.
– А кто ее мать? – осторожно спросил Кинтин.
– Донья Эрмелинда Киньонес, портниха, она шьет дорогую одежду и высоко котируется в Понсе. Но у нее сомнительное положение, потому что вот уже двадцать лет она официальная любовница дона Боливара Маркеса, адвоката, который ведет дела по соблюдению прав рабочих. Дон Боливар так и не женился на ней, несмотря на то что донья Кармела умерла вот уже пять лет назад. Мне кажется, эта постыдная ситуация может бросить тень на репутацию бедной Эсмеральды, – ответил Игнасио.
В ту пору Кинтин был вполне терпимым человеком; для него не было ничего необычного в том, что люди живут вместе, не оформляя официально брак. Прошло много лет, прежде чем он стал непримиримым в подобных вопросах и во всем стал видеть грех. Так или иначе, но он посоветовал Игнасио быть все-таки осмотрительным.
