Дальше дело пошло хуже. Сигмону пришлось отвергнуть десяток кандидатов в охотники, которых представлял капитан. Среди них встречались и стражники, и заключенные, и даже простые горожане. Но тан смотрел на них и видел: им не справиться с упырем. Один сильный, но неповоротливый. Другой ловкий, но слабый. Третий слишком горяч, пожалуй, в бою потеряет голову и больше навредит общему делу, чем поможет. Четвертый заявляет, что не верит в упырей, но всякий раз вздрагивает, когда слышит слово «кровосос».
Время уходило. Отчаявшись найти достойных бойцов, тан принял в команду двух стражников из отряда Корда. Они оказались отменными стрелками, и Сигмон рассудил, что хороший арбалетный болт – хорошая подмога клинку. Сейчас они мялись за спиной капитана, сжимая в руках маленькие арбалеты городской стражи. Наконечники болтов посеребрили у ювелиров – хоть это успели. Сигмон сразу им сказал: один в грудь, чтобы замедлить упыря, второй – в голову. Стражники, по словам Корда, влет били воробьев, и обещали, что сделают как велено. Хотя на них тан особо не надеялся – упыри будут пошустрее воробьев. Но если хотя бы зацепят кровососа, то бойцам будет намного легче: одной стрелой вампира не упокоишь, если серебро не эльфийское, но ранить можно тяжело.
Команда подобралась неплохая, но у Сигмона сердце было не на месте – вопреки всем ожиданиям ему очень недоставало Рона. Еще утром тан был готов прикончить болтливого алхимика, но сейчас променял бы весь отряд на одного невыносимого полуэльфа. Они прошли достаточно лиг бок о бок, чтобы Сигмон убедился – при всей болтливости алхимик умеет постоять и за себя, и за друзей. Тан верил ему как себе, а это было для Сигмона важнее сотни бойцов.
Но сейчас Ронэлорэн занят другим делом, не менее важным, чем ночная охота. Вместе с городским алхимиком Ташама он пытается разобраться в природе кровососов. Он сидит в лаборатории под присмотром самого Тира Савена и пытается сотворить отраву, что сможет упокоить упыря и не навредить человеку. Савен обещал прислать в команду еще одного бойца, но так и не прислал – сказал, что тот сейчас помогает алхимикам. Сигмон не сомневался, их работа очень важна, но сам он больше полагался на холодную сталь. И когда на город опустилась ночь, пришло время клинков.
– Ладно, – сказал Сигмон, отлепляясь от фонаря. – Идите за мной и смотрите по сторонам. На людей внимания не обращайте. Атакуйте только того, на кого укажу я. И, ради неба, не поубивайте друг дружку.
Вытащив из ножен меч, он вошел в темный переулок. За спиной раздались шаги команды, Сигмону стало тепло и хорошо. Он больше не одинок – за спиной есть те, что помогут в бою, протянут руку помощи, если случится беда. Забытое чувство, сладкое, как мед. Тан решил, что теперь так будет всегда. Хватит ему прятаться, словно загнанному зверю. Он человек. И, значит, должен жить с людьми. Осталось немного – уцелеть в ночной охоте и очистить Ташам от упырей. А потом... Потом начнется совсем другая жизнь.
* * *
Сова тяжело взмахнула крыльями и камнем ухнула вниз, предвкушая трепет добычи в когтях. Мышь, крыса, кролик – любая живность сгодится, лишь бы кровь и плоть. Сейчас. Но когти громко клацнули о жесть, и сова с размаху села в желоб водостока. Удивленно гукнула и ошалело завертела головой, пытаясь понять, как с ней приключился такой конфуз.
Крыши большого города уходили в темноту, и круглые желтые глаза птицы не могли увидеть их край. Сова ухнула. С наступлением темноты она привычно выбралась из большого дупла на окраине леса и отправилась на промысел. Она любила это место, где деревья почти вплотную подступали к городу. Здесь было много хвостатых комочков, что кишат в людских жилищах. Плохая еда, невкусная – зайцы лучше. Но крыс много и поймать их намного легче.
Это был прекрасный вечер для охоты. Но, вопреки обыкновению, сова поднялась выше крыш и отправилась в самый центр города. Неведомая сила вела птицу прочь от охотничьих угодий, и она не замечала этого, пока та сила не прижала ее к жестяному водостоку.
Возмущенно ухнув, сова попыталась взлететь, но крылья не слушались. Тогда она опустила голову и взглянула вниз, на темные улицы Ташама – так, как ей было велено.
Их оказалось пятеро – больших людей с железками в руках. Сова прекрасно знала, что лучше держаться от них подальше. Человек не добыча – это охотник. Она переступила с ноги на ногу, собралась встревожено ухнуть, но замерла. Раздумала.
Люди не замечали птицу. Они медленно шли по темной улице и оглядывались по сторонам, выслеживая добычу. Сова чуяла их жажду – охотник узнает охотника и в темноте, даже если они из разных видов. Охота. При этой мысли когти совы судорожно сжали водосток – она была голодна. А потом птица увидела добычу людей. И забыла про голод.
Впереди, в самом конце улице, в темноте скользила серая тень. Она шла впереди людей, слово подманивала их. Сова не могла ошибиться – тень вела охотников к большим домам, где ее ждали другие, такие же серые клочья тумана.
Птица попыталась рассмотреть тень, прикидывая, не подойдет ли она и ей – ночь длинна, а голод все настойчивей напоминает о себе. Ей уже случалось подбирать добычу, подраненную людьми, может, и в этот раз повезет. Но как только сова поняла, что за зверь скрывается в тени, то забила крыльями, пытаясь взлететь. На смену голоду пришел страх – подавляющий черный страх, заставлявший бороться с неведомой силой, что прижимала птицу к водостоку. Она боролась до последнего – ломая перья, возилась на краю крыши, разрывала жесть когтями и отчаянно ухала. И сила сдалась. Она отпустила птицу, и та свечой взмыла в темное небо, словно была легкой ласточкой, а не совой.
Безошибочно свернув к лесу, она летела так быстро, как только могла. И даже вездесущие вороны сейчас не смогли бы за ней угнаться. Она думала только об одном – о вкусном зайце, что ждал ее в самой глубине леса.
С охотой на жирных крыс, что жили так близко от людских домов, покончено. Навсегда.
* * *
Сигмон висел на карнизе, уцепившись левой рукой за крепко сидящий в растворе камень. В правой он сжимал меч. Это не слишком удобно, но отсюда прекрасно видно весь двор. Поэтому тан вглядывался в темноту под ногами и чуть покачивался на ветру, словно висельник. В другое время он бы не стал так рисковать. Но сейчас ему нужно видеть все. И сразу.
Старший прятался где-то там – в маленьком дворике, окруженном с трех сторон высокими домами. Сигмон чуял его. Его и еще двух новообращенных, что копошились поблизости. Проклятые упыри держались кучками, но это нравилось Сигмону – не нужно вылавливать их поодиночке, вытаскивая из домов. После первой удачной охоты Старшие разделились, и теперь за каждым следовало несколько новообращенных, привязанных к кровному родителю. Вместе они составляли семью, что постепенно должна разрастись в клан – если им не помешают. Но им – мешали.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
