– Но…
Бенедикт резко повернулся к ней и посмотрел так сурово, что она попятилась.
– Черт побери, Харриет, ты останешься здесь! Вокруг дома прямо сейчас бродит убийца, и если мне придется привязать тебя к чертову креслу, я так и сделаю, чтобы ты случайно не наткнулась на мерзавца.
Латимер проскользнул в дверь, и Бенедикт отвернулся от Харриет. Дверь очень выразительно захлопнулась прямо перед ее носом.
Она пошла к Рэндольфу и леди Крейчли, чувствуя, что язык словно распух у нее во рту. Харриет выдавила из себя беззаботный смешок, показавшийся ей самой фальшивым, и посмотрела в сторону, надеясь, что остальные не заметят ее смущения.
– Таким взволнованным я Брэдборна еще не видел, – заметил Рэндольф так задумчиво, что Харриет невольно взглянула на него. – Черт, да я вообще видел его только спокойным и собранным. – Старик посмотрел ей в глаза. – Это ваша работа, юная леди.
– Наверное, – ответила она, не имея ни малейшего представления, о чем говорит Рэндольф и что вызвало такую прямоту в его речах.
– Очень мило, – Дортеа слабо улыбнулась, – что он взял на себя заботу о вас.
На мгновение Харриет почти забыла, что неподалеку убили человека.
Леди Дортеа не пришла вечером на ужин, и это сразу бросилось в глаза. Словно пытаясь сгладить отсутствие хозяйки – а может, просто желая отвлечься от мыслей о пропавшей приятельнице, – Миллисент принесла поднос с лепешками, финиками, свежими фруктами и булочками, залитыми медом. Бенедикта в гостиной тоже не было, и Харриет, задумчиво жуя ломтик груши, то и дело посматривала на дверь.
Она сидела рядом с Лиззи и ее матерью, сделав вид, что ничего не знает, когда Беатрис Пруитт заговорила о внезапной нехватке прислуги. Но когда миссис Пруитт кивнула в сторону Латимера, с безрадостным видом развлекавшего чету Честерфилдов, и отметила отсутствие Дортеи, Харриет тотчас выступила в защиту хозяйки.
– С того дня как я приехала, леди Крейчли выполняет каждое желание своих гостей. Мне кажется, она заслужила право немного побыть одна. Возможно, ей нужно подумать о своих обязанностях герцогини.
Лиззи ухмыльнулась:
– А что это за обязанности, Харриет?
В глазах Харриет зажглись веселые искорки.
– Понятия не имею.
– Не сомневаюсь, – фыркнула Беатрис, каким-то образом умудрившись свысока посмотреть на Харриет, даже не глядя на нее.
Лиззи нахмурилась, а уголки губ Харриет дернулись. Очевидно, миссис Пруитт не забыла, как она расхаживала в брюках.
Тут в дверях кто-то показался, и Харриет с надеждой обернулась.
Сэр Рэндольф принял страдальческий вид, увидев ее разочарование. Харриет извиняюще улыбнулась.
Она беспокоилась меньше, чем несколько часов назад, когда боялась, что Бенедикт обнаружит свидетельства гибели Джейн. Однако он сообщил, что из чулана в кухне исчезли пальто и шляпка горничной, а из шкафа – ее ридикюль. Харриет согласилась с тем, что убийца не дал бы своей жертве возможности надеть пальто и шляпку, а также захватить ненужную сумочку. Джейн, как заверил ее Бенедикт, просто сбежала.
Не в силах больше выносить его отсутствие, а также желая знать, что еще он выяснил о гибели Хогга, Харриет встала, пожелала Лиззи и миссис Пруитт доброго вечера и направилась к буфетной стойке. С тарелкой в руках она поднялась по лестнице и уверенно подошла к двери спальни Бенедикта.
– Это Харриет. – Поскольку руки у нее были заняты, она постаралась «женственно» постучать в дверь носком туфли.
Бенедикт открыл в наполовину расстегнутой рубашке и без очков.
– Я чувствую себя виноватой, – призналась Харриет.
– Потому что не расстроилась из-за смерти Хогга?
Она заморгала, удивившись, что он так быстро ее понял.
– Не стоит испытывать чувство вины, Харриет. Он наверняка принимал участие в шантаже леди Крейчли. Что более важно, именно он угрожал тебе, а может быть, он и есть тот мерзавец, что едва не проткнул тебя стрелой. Хогг – последний человек на этой земле, о ком тебе стоит скорбеть. Он этого не заслуживает.
Харриет кивнула.
– Я принесла тебе поесть. Ты спал?
– Нет. – Он придержал дверь, чтобы Харриет смогла войти. – Переодевался. Спасибо. – Бенедикт взял у нее тарелку и поставил ее на ближайший столик.
Он продолжал расстегивать рубашку, но Харриет, сидевшая на кончике кресла, испытала неприлично мало угрызений совести из-за того, что наблюдает за этим. Она быстро перевела взгляд с его мускулистых плеч на черную рубашку, которую он надел, а потом посмотрела на коричневую оберточную бумагу на кровати и вспомнила свертки у него в руках в день воображаемого пожара.
– Что ты задумал, Бенедикт? – Она внимательно смотрела, как он заправляет новую черную рубашку в черные брюки.
Он исподлобья глянул на нее:
– Лучше тебе этого не знать.
Харриет поджала губы и сердито нахмурилась.
Бенедикт увидел ее недовольное лицо и улыбнулся:
– Если ты так хочешь знать, дорогая моя, я собрался незаконно проникнуть в дом мисс Эдвины Олдерси. Боюсь, теперь ты считаешься соучастницей моих преступных намерений.
Харриет омыло волной возбуждения.
– Ты хочешь украсть дневник леди Рочестер?
– Не украсть, Харриет. Позаимствовать. Если все пойдет хорошо, я верну чертов дневник завтра же вечером.
Харриет встала, машинально взяла снятую Бенедиктом рубашку, аккуратно сложила ее и положила на кровать. Такие поступки становятся привычкой женщины, не привыкшей к прислуге.
– Я хочу пойти с тобой, – сказала она.
– Ни в коем случае. – Бенедикт посмотрел на тарелку, отломил кусок хлеба и отправил его в рот.
Харриет подбоченилась.
– Бенедикт, ты должен взять меня с собой. Я не буду мешать.
– Харриет, ты мешаешь мне с того момента, как мы встретились. – Бенедикт по-прежнему смотрел в тарелку и не видел, как на лице Харриет мелькнуло внезапное выражение оскорбленного удивления. – Я приехал в этот дом, чтобы найти человека, напавшего на моего друга, а ты каким-то образом втянула меня в таинственную историю о шантажисте, а теперь – в дело об убийстве слуги. – Он взял очки. – Я не должен забывать о том, что привело меня сюда в первую очередь. Харриет?
В горле стоял ком, а руки вдруг заледенели. Харриет бесшумно попятилась, наткнулась спиной на дверь и протянула руку за спину, нащупывая ручку. Она откашлялась и выдавила улыбку.
– Прошу прощения, Бенедикт. Я не хотела становиться обузой или втягивать вас в какие-то дела против вашей воли.
Он двигался с той же плавной грацией и скоростью, что и во время нападения, в день, когда они возвращались из дома Олдерси. Харриет не успела повернуться к выходу, как он уперся в дверь рукой, не давая открыть. Свободной рукой он взял Харриет за запястье.
