Он поводил свечой перед своим искромсанным лицом, чтобы ни одна ужасная деталь не укрылась от ее глаз. Крессида закрыла глаза. Тогда он разжал пальцы, сжимавшие ее голову, и она снова отвернулась.
- Со временем вы ко мне привыкнете,- только и сказал он в ответ на ее движение.- Итак, ситуация такова. Наш дядюшка решил не отдавать мне моих денег. Если я стану действовать через суд, то большая часть состояния уйдет на судебные издержки. Его-то это не коснется, пострадаю только я. Вы следующая наследница после меня. Так что если я выхожу из игры, поместье достается вам. А если вы выходите за меня замуж, то все ваше становится моим. Понимаете мою мысль? Я отказываюсь от своих притязаний, но вы становитесь моей женой, и таким образом, я получаю то, что хочу. Дядя возражать не станет, я вам гарантирую. А дорогая тетушка Джей будет только рада.
Он помолчал, разглядывая искаженное отвращением лицо Крессиды.
- Не хочу применять крайних мер,- холодно проговорил он,- но вы сделаете то, что вам велено. Хочу, чтобы вы это усвоили.
Он слегка подался назад, позволяя Эйрду приблизиться.
- Эйрд вытащит кляп, чтобы вы смогли говорить. Но он будет держать руки на вашем горле, и при первой же попытке крикнуть придушит вас довольно ощутимо. Понятно?
Эйрд выполнил приказ. Крессида облизнула разбитые губы. Она была объята смертельным ужасом. Мозг ее лихорадочно работал. Одного взгляда па троих окруживших ее мужчин было достаточно, чтобы понять: ждать от них милосердия бессмысленно. Она была целиком в их власти, и если она посмеет им перечить, они... Но она поспешно отбросила на самое дно разума мысль о возможном окончании этой фразы. Если она не уступит, наказание будет ужасным - это можно было ясно прочесть в устремленных на нее свиных глазках Эйрда.
Внезапная мысль, словно вспышка молнии, озарила ее разум, и Крессиде пришлось напрячь все силы, чтобы лицо ее не выдало вдруг охватившее ее облегчение. Если она прямо сейчас даст обещание подчиняться всем их приказам, то сможет хоть на некоторое время отсрочить ужасный конец. А ведь бракосочетание должно совершаться на людях или, по крайней мере, в присутствии священника или какого-нибудь чиновника, и тогда ничто не помешает ей заявить об отказе. Не смогут же они применить к ней силу в церкви или на глазах у регистратора. В наши дни браки по принуждению встречаются только в книгах.
Кляп был таким тугим, что губы у нее болели, и ей было трудно выговаривать слова.
- Я не в силах сопротивляться. Но вы - не мой кузен Дерек.
Безликое существо расхохоталось.
- Какое у нас получилось краткое ухаживание!- с издевкой проговорил он.- Но не надо "знать толк в симпатичных девчонках", как Эйрд, чтобы понять, что у вас на уме.- В голосе его зазвучала такая угроза, рядом с которой тон Эйрда казался детским щебетаньем.- Думаете, сейчас скажете "да", а потом, когда дойдет до дела, поднимете шум и выдадите нас с потрохами? Но вы же не настолько глупы! У меня есть чем привязать вас за ножку. Будете слушаться, как миленькая, без всяких вопросов.
Он секунду помолчал, словно ожидая, что она заговорит. Но, не дождавшись ответа, продолжил в прежнем тоне:
- Думаете, самое страшное, что мы можем сделать,- отдать вас Эйрду или поделить между нами троими. Можете расслабиться. Этого не будет.
Облегчение, волной нахлынувшее на Крессиду, сменилось мрачным предчувствием, когда она целиком осознала значение этих слов. Дерек, однако, не заставил ее долго мучаться неизвестностью:
- Когда-нибудь слышали о водобоязни? Знаете что-нибудь об этом? Нет? Что ж, тогда я вам кое-что расскажу. Представьте, что вас покусала бешеная собака. Поначалу вы чувствуете постоянную усталость, но спать не можете. Естественно, через некоторое время это начинает вас слегка беспокоить. Затем, через пару дней, положение усложняется. У вас начинается страшная жажда. Вы испытываете поистине адские мучения, но глотать вам слишком больно. Потом, как говорят, у вас начинаются спазмы при одной мысли о питье, и вы впадаете в состояние дикого страха - невыразимого ужаса, как выражаются в книжках. После чего у вас начинаются припадки - с пеной изо рта и прочими прелестями. И, разумеется, в конце концов, после мучительной агонии вы умираете. Мне бы ужасно не хотелось увидеть такую хорошенькую девушку, как вы, в таком состоянии. Глупая растрата прекрасного материала.
Он намеренно выдержал паузу, давая Крессиде возможность до конца осмыслить нарисованную им картину. При этом он не отводил глаз от ее лица, наблюдая, какое впечатление произведут его слова.
- Здесь, конечно, нет бешеных собак. Но во Франции есть. А у меня есть друг, французский медик, который любезно снабдил меня экстрактом, извлеченным из слюны такого пса.
Он снова помолчал, позволяя воображению сделать свое дело.
- Если вам вколют инъекцию этого экстракта, для вас останется лишь одна надежда. В пределах нескольких дней вам нужно будет лечь в Институт Пастера. Другого выхода нет. Но если пройдет слишком много времени, даже Институт Пастера вам уже не поможет. Тогда вам останется только дожидаться пены изо рта, спазмов в глотке и довольно отвратительной кончины.
Он посмотрел на Крессиду, чьи глаза почернели от ужаса, и некое подобие улыбки промелькнуло по уродливой маске, заменявшей ему лицо.
- Мой французский друг снабдил меня не только отравой, но и противоядием - достаточным, по крайней мере, для первой дозы. Улавливаете мою мысль? Возможно, мне следует высказаться точнее. Вот шприц для подкожных инъекций.
Он извлек из кармана никелированную коробочку, а из нее - маленький шприц и прикрутил к нему иглу.
- Я наполню этот шприц экстрактом из слюны бешеной собаки и вколю его вам в руку. Как только я это сделаю, у вас останется только две возможности спастись: вовремя попасть в Институт Пастера или довериться мне и позволить ввести вам нужную дозу противоядия. Один лишний день - и ничто уже вас не спасет. Даже мое противоядие. Вы пройдете через все названные мною стадии и умрете.- Он задумчиво покрутил в пальцах шприц.- Как вам нравится мой остроумный план? А теперь я вколю вам экстракт. После этого мы продержим вас здесь до последнего момента. Затем вы отправитесь со мной, и мы зарегистрируем наш брак. К тому времени будет уже слишком поздно ехать в институт, и вас сможет спасти лишь мое противоядие. А вы его от меня не получите до тех пор, пока без шума и сопротивления не станете моей женой. Вы на глазах у всех спокойно произнесете "Да!", потому что иначе вам не избежать всех этих спазмов и всего прочего. Поистине гениально, не правда ли? Все это не доставит хлопот, уверяю вас.
Крессида беспомощно переводила взгляд с одного лица на другое, в надежде отыскать хоть проблеск сочувствия. Но ее окружали лишь три бесчувственные маски.
- Будьте благоразумны, мисс,- сказал Эйрд, словно уговаривая капризного ребенка.- Ну зачем такой красивой девушке плеваться пеной и кусать людей? Это совсем не красиво.
Его сальный тон пробудил в Крессиде остатки мужества.
- Вы не осмелитесь!- выдохнула она.
- Вы так считаете?- равнодушно проговорил безликий человек.- Что ж, через минуту убедитесь.
Он поднялся и со шприцем в руке вышел из комнаты. Крессида услышала, как что-то звякнуло о раковину и зажурчала вода. И самообладание покинуло ее.
- О, не надо! Прошу вас, не надо! Только не это! Пожалуйста!
Только сейчас она до конца поняла, что этот отвратительный план и в самом деле собираются привести в исполнение, и в мозгу ее замелькали дикие картины. Ведь ее ожидала не просто смерть. Ей предстояло уйти из жизни через ворота безумия - и какого безумия! Умереть, словно бешеная собака! Хуже исхода нельзя было и вообразить.
- О, не надо!
Она вглядывалась в нависшие над ней лица в судорожной надежде, что хоть в этот последний момент ее мучители решат отказаться от своей ужасной идеи. Но то, что она видела, внушало лишь еще больший ужас. Эйрд явно упивался ее страданиями. Созерцание чужих мук, казалось, приносило ему истинное наслаждение. Второй же, до сих пор ей незнакомый, лишь пожал плечами, будто в знак того, что решение принято и от его воли не зависит. Никто из них не отозвался на ее истерические мольбы.
Человек со шприцем вернулся в комнату и приблизился к кровати. Крессида спрятала лицо. Ее грубо схватили за руку. Крессида почувствовала, как он натянул ей кожу, прежде чем ввести иглу. А затем - резкая боль от укола...
Сознание Крессиды затуманилось, готовое угаснуть. И в этот момент картина внезапно переменилась. Раздался звон стекла, и голос, показавшийся ей смутно знакомым, резко приказал:
- Руки вверх!
Шум потасовки, два выстрела, крик боли и падение тяжелого тела, беготня и топот, голос, выкрикивающий приказы, еще один выстрел, уже на улице,- все это скользнуло по поверхности ее разума, не складываясь в четкий образ. Последним усилием воли она рванулась вверх, чтобы увидеть комнату целиком.
