Она была сильной, независимой, смелой и благородной, она хотела сама распоряжаться своей жизнью. Аллегра вовсе не походила на тех женщин, с которыми ему случалось иметь дело. Сравнивать ее с Френсис было нелепо. Они были совершенно разными. И вряд ли нашлась бы какая-нибудь другая женщина, которая могла бы соперничать с ней по силе духа.
Кроме всего прочего, он нуждался в ней физически. Это чувство проистекало откуда-то из самой глубины, и он не знал, как его держать в узде. Джамал сказал, что переговоры и подписания договоров были лишь предлогом, чтобы лишить ее свободы. Он знал, что бедуин был прав. Тем не менее именно этим он все время и оправдывал свои действия.
Шахин все прекрасно понимал, но в этой женщине было что-то такое, что воспламеняло его кровь. Возможно, он просто верил в то, что под внешним фасадом соблазнительницы, хорошо вышколенной куртизанки пряталась женщина, о существовании которой никто не догадывался. Гордячка, которая прятала свою уязвимость под маской уверенности и хладнокровия. Ему не была нужна куртизанка Аллегра, ему была нужна та, другая, прятавшаяся под маской.
Неожиданно он обнаружил, что стоит перед входом в свой шатер. Он прислушался, надеясь услышать какие-нибудь звуки, идущие изнутри, но ничего не было слышно. Он стоял и думал, что дальше ему делать. Черт возьми, он хотел видеть ее, чтобы объясниться. Но что он мог сказать ей? Все и ничего.
Как тигр в клетке, он стал прохаживаться перед входом. Наконец, не выдержав, быстро отвернул полог и вошел внутрь. Она сидела, поджав под себя ноги, на горе подушек, которые лежали поверх тюфяка с соломой. Аллегра смотрела на него так, как будто обвиняла в страшном преступлении. Когда он подошел к ней, она быстро вскочила на ноги и посмотрел на него холодно и презрительно.
— Чего вы хотите?
В ее голосе слышался лед. Шахин не знал, что ответить на этот вопрос. Он даже не понимал, зачем вообще вошел в шатер. Нет, цель, конечно была. Он хотел кое-что объяснить ей, но не надеялся, что она поймет его. Она повела себя так, как он и ожидал. Он стиснул зубы. Она с презрением смотрела на него, и от этого он чувствовал себя неуютно.
— Я хотел попытаться кое-что объяснить…
— Не утруждайтесь. Вы подвергли меня публичному наказанию. Я послужила, так сказать, примером.
— Я сожалею о том, что так вас наказал, но вы не оставили мне выбора, — бросил он. Шахин чувствовал себя виноватым. — Другие шейхи выпороли бы вас до крови кнутами за меньший проступок. И некоторые из них, например Нассар, получили бы от этого удовольствие.
— Хотите сказать, что я должна быть благодарна судьбе, что меня били именно вы?
Она горько рассмеялась, и Шахин почувствовал себя еще более неловко. Он пытался объяснить ей, почему так поступил.
— Черт возьми, Аллегра! Мои люди должны повиноваться мне и выполнять мои приказы. Это важно, потому что во многих случаях речь идет о жизни и смерти. Вы бросили мне вызов и поставили под сомнение мой авторитет.
— Я не пыталась это делать, тем более посягать на ваш авторитет. Но вы не обладаете властью надо мной, — резко проговорила она. — Вы и в самом деле думали, что я даже не попытаюсь убежать? Буду как пленница сидеть в заточении?
— Нет.
Он покачал головой и посмотрел на нее. Ее глаза расширились от удивления.
— Я догадывался, что вы будете искать способ сбежать отсюда.
— И вы все равно продолжаете держать меня здесь против моей воли.
Ее резкий ответ задел его. Она продолжала сердиться на него, и ничто не могло ее смягчить. Отвернувшись в сторону, он потер шею. Она осуждающе посмотрела на него, в ее взгляде промелькнула насмешка.
— Я уже сказал вам, что не могу отпустить вас в Марракеш. Слишком много поставлено на кон.
Как, черт возьми, объяснить ей, почему он не позволял ей уехать? Он мог бы сказать ей о договорах, но он прекрасно понимал, что дело было не только в этом. Он просто хотел ее, и поэтому держал здесь против ее воли. Он повернулся к ней спиной, но все равно чувствовал, какие взгляды она бросала на него. Ее буквально испепелял гнев.
— Я являлась доверенным лицом влиятельных людей. В том числе и принца Уэльского. Моему слову можно верить, хотя я всего лишь куртизанка, — с горечью проговорила она слегка дрожащим голосом.
Он повернулся к ней и заглянул ей в лицо. Она не должна уничижать себя. Его глаза сузились. На мгновение ее зеленые глаза вспыхнули, в них появилась боль. Аллегра отвернулась. Она снова сделалась уязвимой женщиной. Считала, что не заслуживает уважения из-за своей профессии. Шахин почувствовал жалость к ней. Он тоже виноват в том, что она оказалась в такой ситуации.
— Не нужно так говорить о себе, Аллегра, — пробормотал он, подходя ближе к ней. Шахин взял ее за подбородок и заставил посмотреть ему в глаза. — Вы, без сомнения, заслуживаете моего доверия.
— В таком случае почему вы не отпускаете меня?
Она отдернула голову от его руки, в ее глазах промелькнули злые огоньки.
— Если я позволю вам вернуться в Марракеш… к Шафтсбери… — У него все перевернулось внутри, когда он представил ее с виконтом. — Если бы вы знали, что ваше возвращение в Марракеш может спровоцировать войну, вы бы поехали?
— О чем вы говорите? — Ее гнев мгновенно утих, и она покачала головой. — Какая нелепость! Как я могу спровоцировать войну?
— Когда я приехал в Марокко, берберы представляли собой дюжину племен, разбросанных по стране. Они постоянно совершали набеги на лагеря друг друга. Это называется газва. И когда происходили эти набеги, всегда гибли люди. — Его челюсть напряглась, он сразу вспомнил, как погибла Ясмия от руки Нассара. — С одобрения султана шейх Махмуд и я обзавелись союзниками и заключили несколько договоров, которые положили конец этим кровопролитным войнам.
— Я по-прежнему не понимаю, какое отношение это все имеет ко мне.
Аллегра раздраженно выдохнула.
— Часть договоров обсуждалась при участии французских, испанских и британских официальных представителей. Я выступал на этих переговорах как один из лидеров совета шейха Махмуда.
— Вы не сказали им, что вы англичанин, — выдохнула она.
Аллегра начинала понимать суть происходящего.
— Я вел переговоры и заключал договоры под моим бедуинским титулом. И мне даже не пришло в голову объяснить им, кем я был на самом деле, — проговорил он с отвращением. — Когда мы поняли, какие последствия это могло иметь, было уже поздно.
— И если Чарлз найдет вас, а потом поговорит не с теми людьми… — тихо сказала она и посмотрела ему в глаза.
— В таком случае вы явитесь тем катализатором, который возобновит насилие среди племен, — убежденно проговорил он.
